Книга восьмая
I
Тогда во Фламиниевом Цирке проводились грандиозные игры в честь праздника Века. Размах был впечатляющим. На представлении погибло более сотни выступавших бойцов. Присцилла Младшая и Руфина Бестия в небольших перерывах между поединками вновь привлекали многое множество восхищённых взглядов мужских и женских, и завистливых, и осуждающих, и любовавшихся, порою чуть не до раздевания глазами. Увлечённые зрелищем на залитой кровью арене, влюблённые девушки позабыли про время, которое перевалило за полдень. День стоял благоприятный для празднеств и других акций на открытом воздухе – небо затянули серенькие бесплодные тучки, не дававшие дождя и не пропускавшие палящие солнечные лучи. Но это мешало знать, который примерно час. По этим причинам Фабия и Корнелия задержались в цирке и немного опоздали на свадебный пир.
Кроме приглашения на столь захватывающее зрелище, Бестия побеспокоилась и о подарке новобрачным. На полученные ими с Муцией деньги от признательных партнёров двух последних комиссатио. Это были красивые золотые украшения с парой синих, под цвет глаз жениха и невесты, камней.
Опоздавшая великолепная парочка не стала сразу ложиться за стол, а, выпив по полному кубку, вместе крикнув «Талассий!», поднесла свой дар. Корнелия своей тёзке, Фабия Дидию. Тогда за ними и остальные гости стали вручать свои подарки. Появление двух не жалующихся на отсутствие чувства юмора красавиц заставило чуть потускнеть блеск остроумия двух мужчин, бывших до того в центре внимания. Посему и без того весело начавшееся застолье стало ещё более напряжённым – для многих животиков смешливых его участников.
– Дражайшая, ослепительнейшая Мерулина! – обращается к действительно прекрасной, сияющей невесте её «сестричка». – А где же многоуважаемая красавица бабушка Геренния? Почему она не украсила своим присутствием свадебный пир лелеемой внучки? Ей больно видеть, как ответственейшее бремя воспитания ляжет на чужие неприспособленные плечи?
– Нет, Руфина, – отвечает вместо дочери мать, сноха Гереннии. – Она заболела.
– Значит, ей действительно больно, я угадала. Надеюсь, ничего страшного?
– Слава Эскулапу, вроде бы нет.
– То есть уважаемая Геренния не умрёт?
– Нет, конечно.
– Значит, она бессмертная?..
К слову, Силан рассказал Присцилле пару историй о ранней, до семнадцати лет, юности Гереннии. В то время, когда абсолютное большинство девиц из семей нобилитета – да и вообще всех юных барышень – как могли избегали внимания Цезаря Гая и его приближённых, молоденькая, едва вошедшая во вкус сексуальных похождений Геренния сама стремилась попасть на самые разнузданные оргии принцепса. Родитель и супруг вынуждены были буквально запирать её на замок.
Уже на второй такой случай ей удалось передать церы преданной служанке. И тогда юная жаждущая запретных удовольствий домина объявила запершим её родным следующее. Она находится в приятельских отношениях с Евтихом, который в любой момент может увидеть Цезаря. Если она сей же миг не получит возможность выйти, то Цезарь получит записку, из которой узнает, что два сенатора держат взаперти красавицу, желающую попасть к нему на пир…
Уже через час, улыбаясь при воспоминании о том, как упрашивали её отец и муж не говорить ничего императору, Геренния, воспользовавшись как раз приглашением знаменитого лихого возницы, приехала к нему домой на большое разгульное комиссатио. Цезарь оценил новую свежую девицу – она в тот вечер была в числе тех, кто провёл ночь в одной с ним спальне. Однако уже на следующей оргии Геренния чем-то не угодила Цезонии, та оговорила её перед супругом, и Гереннию больше не пускали во дворец. Вскоре, через пару месяцев, всеми правдами и неправдами – чаще последними, совмещёнными с времяпровождением на нескучных комиссатио – ей удалось было вновь добиться приглашения чуть не в купальню наедине с Цезарем Гаем, но тут последнего убили. Закончилась и весёлая жизнь Гереннии.
Один из её отвергнутых поклонников покончил с собой на её глазах, и мёртвый являлся каждую ночь во сне, пока она не поклялась прекратить свои похождения, не раскаялась в прежнем поведении и не зажила – искренно – образцовой унивирой…
После тоста за здоровье «бессмертной» бабушки Гереннии берёт слово Муция.
– Одна моя подруга тоже как-то, ближе к Сатурналиям, занедужила, дня три уже лежала дома, никуда не выходила. Её спрашивают: «Где будешь праздник встречать?» « – Наверное, в постели». «И много будет народу?»…
Примерно в одиннадцатом часу Корнелия, которая рыжая, позвала в кабинет Дидия, Глицерию и Фабию.
– Дорогие Инстеан и Мерулина! Я радуюсь, глядя на ваше счастье, и завидую вам. Но зависть – не лучший спутник радости и плохой наблюдатель для счастья. Поэтому я тоже решила, как и моя очаровательнейшая тёзка, выйти замуж, прямо сегодня и сей же час! – Бестия поворачивается к писательнице, целует её руку и, ещё более торжественно, делает предложение. – Ненаглядная Фабия Присцилла! Моя любимая нимфа, не знающая себе равных среди смертных! – менада вручает возлюбленной перстень, заказанный у того же ювелира, что и подарки, за немалую доплату исполненный ещё быстрее; себе надевает точно такой: с очертаниями острова Лесбос и портретом Сафо: два зеркальца Венеры были отвергнуты за неоригинальность. – Прошу тебя, возьми меня в жёны!
Муция, полюбовавшись кольцом, надевает его с помощью любящей и отвечает:
– Беру тебя, о дева!
– Где будешь ты, Аркесилай, там буду я, Феодота! – расцеловавшись со своей «нимфой», Бестия обращается снова к первым молодожёнам. – Прима и Гай! Позвольте считать ваш дом хотя бы сегодня обителью новобрачных, то есть и нашим с моим прекрасным супругом прибежищем.
– О! Талассий! Как изумительно! Как я рада, что стала свидетельницей вашего обручения, милые подруги! Гай, мы, конечно, приютим их?
– Без вопросов, дорогая! – откликается на просьбу новоиспечённый муж, Дидий. – Я так счастлив! Так пусть и другие тоже будут счастливы! Руфина, Присцилла, живите у нас сколько хотите. Но нас, милая Прима, наверняка заждались гости. Идём.
– Гай, ты олицетворение гостеприимства! Но позволь задержаться своей жене – нам ведь тоже необходимо провести брачные обряды.
– Только постарайтесь недолго, молодые жёны! – уходя просит Инстеан.
Первым делом Мерулина своими сладкими поцелуями поздравляет молодых: Аркесилая и Феодоту. Затем они действительно совершают то, о чём Руфина сказала Дидию. В частности, Муция, своим присутствием как жрица будто бы освятившая собственный союз с любящей и любимой, проносит на руках Бестию несколько шагов. Та, за отсутствием надлежащего дротика, отдаёт прихваченный с пиршественного стола серебряный нож Мерулине, которая обрезает тоненькую прядочку ярких рыжих волос.
– Можно, я оставлю её себе? Аркесилай, ты не против?
– Разумеется, нет. Бери.
– Глицерия! Благодарим за участие в этих ритуалах, позже ждём твоего участия в нашей «первой брачной ночи».
– Верно, Аркесилай! Глицерия, сестричка моя, ночью мы будем ждать тебя в термах, в тепидарии. С Дидием закончишь – помни, что я советовала – и к нам. А мы теперь уйдём с пира, но ты не волнуйся: во вторую стражу, к полуночи точно, вернёмся!
– Да, сладенькая, обязательно, мы же ради этого затеяли целых две свадьбы! Твою и нашу – ради этой ночи! А теперь иди к мужу. Всё великолепно!
– Благодарю вас, подруги! – ещё раз лобызнувшись с обеими, Мерулина убегает.
– Феодота, насчёт нашей свадьбы я сказала девочке только, чтобы её порадовать. А куда ты собралась сейчас?
– Нас ждут у Юлии Терции.
– Не хочу к ней. Поезжай одна. Я в другое место.
– Договорились, дорогая «супруг» Аркесилай!
– Да, дорогая жена – но всё же гетера – Феодота!
– Увидимся здесь же!
– До встречи! – целуются патрицианки. И вернувшись ненадолго для приличия за пиршественный стол, уже через тост порознь его покинули.
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2012/01/03/331
--------------------
1) Евтих – один из любимых возниц императора Калигулы, который не жалел для него миллионы.
2) Цезония – Цезония Милония, жена Калигулы.