Глава 10. «Ты сама со временем поймёшь, почему». http://www.proza.ru/2012/01/01/1219
На работе в середине декабря появился новый лейтенант, Владислав Николаевич, это был непосредственный начальник Ани. Он со своей семьёй жил в гостинице. Но для его жены Юлии гостиничные условия были слишком тяжелы. Начальник склада Виктор Викторович попросил Аньку найти место для супружеской пары с совсем маленьким ребёнком.
Анька поговорила с Верой Михайловной, но её дочь и зять были против каких-либо квартирантов. Вера Михайловна нашла место, где может какое-то время жить Анин начальник с женой и ребёнком. Они поселились у бабы Нади, сестры Анькиного дедушки. У бабы Нади проживала её внучка с мужем и сыном. В том же доме проживал и сын бабы Нади, он имел отдельный вход из коридора в свои кухню и комнату, Игорь был законченным алкоголиком и постоянно приводил к себе собутыльников.
Тётя Таня втайне от Ани вызвала свою сестру Зою Михайловну, Анину мать, телеграммой: «Срочно выезжай. Анька запилась, за****овалась».
Зоя Михайловна ещё была уставшей от длительной дороги, путь был не ближний — 1000 км, а в автобусе было холодно.
Не успела Анна переступить порог, как Зоя Михайловна встретила её «ласковыми» словами:
— Что ж ты, сука, делаешь? Что ты вытворяешь? Что ты меня позоришь? Или ты хочешь меня в гроб вогнать?
Аню всю сковало, на глазах появились слёзы, она никак не ожидала таких слов и действий от своей матери и тёти Тани. Ведь именно сейчас ей нужна поддержка и понимание близких людей.
— Что, взрослая стала? По ресторанам шатаешься, под мужиков прыгаешь? — не унималась мать. — Я так и знала, что с тебя ничего не выйдет, кроме как подстилки грязной.
— Мам, ты что говоришь?
— Хорошо, что я приехала, а не отец. Он тебя бы на две части разорвал, на одну ногу наступил бы, а за другую дёрнул. В подоле принесёшь, так на порог дома не появляйся, мне ублюдков-внуков не надо. Тебе ясно? Вышвырну, как шелудивую собаку.
— Мама, какие рестораны? Какие мужики?
— Вот, явный свидетель твоих дел, — с этими словами Зоя Михайловна указала рукой на свою сестру, та сидела нахмурившись и от волнения указательным пальцем привычно крутила небольшую прядь волос у правого виска и смотрела куда-то в сторону.
— Да вы что, в своём уме? У меня зарплата сейчас 110 рублей, из них 60 я должна отдавать тёте Тане. Остальные — проездной, столовая. Какие рестораны?
— Вот и расскажи, на какие деньги ты шляешься по ресторанам? — отрезала Зоя Михайловна.
— Посмотри на меня, что я сейчас — из ресторана? За всю свою жизнь и за тот период, что я здесь живу, с сентября по сегодняшний день, я была всего четыре раза в ресторане, — в тон матери ответила Аня.
— Эта дрянь мне ещё перечислять будет по дням да месяцам, где и сколько раз была в ресторанах, — возмущалась мать.
— Да что я такого делаю? Мне ведь уже 23 года.
— Вот что, голубушка. Ты порвёшь дружбу со своей шизофреничкой Катей и разорвёшь все отношения со своим Павлом.
— Я Павла люблю, — выкрикнула Аня.
— Да какая ещё любовь? Что ты понимаешь в любви? Погладил тебя, как кошку, и ты растаяла. Любовь у неё. Да он тебя использует, ему только одно от тебя надо, — Зоя Михайловна давала свои комментарии, эмоционально жестикулируя, показывая на одно место ниже пояса.
— Да он её использует и в прямом, и в переносном смысле. И я не хочу быть виноватой, если что произойдёт, — наконец-то резко ответила тётя Таня.
— Он будет жениться на тебе? — задала вопрос Зоя Михайловна.
— Нет, — коротко ответила Аня.
— Что значит «нет»? — спросила мать.
— Да он и не обещал на мне жениться. Он с первого дня, с первого часа нашего знакомства мне говорил, что никогда, ни при каких обстоятельствах на мне не женится.
— Это ж надо, какую я дуру вырастила. Ты соображаешь, что ты говоришь? — потрясённая ответом дочери говорила мать.
— Я его люблю, — отвечала Аня.
— Знаю, откуда ветер дует. Я уже в курсе о твоей Кате.
— А при чём тут Катя? — почти крича, спросила Аня и добавила: — Она из своего опыта сказала, что девственность не главное.
— Нашла себе просветительницу жизни.
— Аня, ну неужели ты не видишь или не хочешь видеть, кто она и что она? — вступила в разговор тётя Таня.
— Катя — мой друг.
— Господи, да почему ты у меня такая доверчивая наивность? — спрашивала мать.
— Катя тобой играет, развлекается. Как наскучишь ей, она вычеркнет тебя из своей жизни, — подвела разговор Татьяна Михайловна.
— Она аферистка, ты попала под её влияние, — твёрдо произнесла Зоя Михайловна.
— Нет, нет! Это неправда. Вы лжёте, она хороший человек.
Зоя Михайловна поднялась, подошла к двери, открыла дверь. Потом потянула Анну за руку и выставила её в коридор, затем из коридора вытолкнула на улицу, следом
выбросила пальто и закрылась на замок. При этом прокомментировала свои действия:
— Убирайся, дрянь. Твоя Катя использует тебя. Она ненормальная, у неё шизофрения, да озабочена мужиками. И тебя к этому подбивает. Сделает из тебя дешёвую подстилку.
Анна подняла и надела пальто. Но идти ей было некуда. Она хотела, чтобы её вы-слушали, и уж если она не понимает жизни, то выслушать они её могут.
Анька ещё не понимала, что если женщина не может выстраивать отношения со своим мужем и переносит (проецирует) эти отношения на взрослых детей, особенно на дочь, то такая женщина не может дать никакого совета. У таких женщин только одно стремление — навязать свою «правильную» волю и требования мужу и детям.
Аня ходила вокруг дома, стучала в окна, просила открыть дверь, звала мать:
— Мама. Мама, да не верь ты никому. Мама...
Она рыдала, от сильного нервного перенапряжения она не чувствовала мороза, но не отступала. Затем она поднялась на крыльцо, прислонилась к двери спиной, с потерянной надеждой на разговор, безмолвно стала монотонно бить каблуком сапога в дверь.
Через какое-то время тётя Таня приоткрыла дверь и сказала:
— Уходи, матери плохо, она слегла, сердце схватило, — и захлопнула дверь.
Аня не могла пошевелиться, а вдруг и правда её матери плохо, побежала к ближайшему телефону-автомату, в общежитие медицинского института, вызвала «скорую помощь» и вернулась во двор. Встала во дворе напротив окна и, почти не двигаясь, смотрела в окно. Минут через 10-15 приехала «скорая помощь». Во двор вошли врач и фельдшер. Обе женщины заметили Анну и спросили почти в голос:
— Кто вызывал?
— Я. Маме плохо.
— Да тебе, детка, тоже, видно, плохо, — сказала одна из них, заглядывая Ане в лицо.
Другая женщина уже стучала в дверь.
Медики вошли в раскрытую для них дверь, а Анна даже не пыталась пойти следом за ними, она знала нрав двух сестёр.
Через какое-то время врач и фельдшер вышли из дома.
Проходя мимо Анны, сказали ей негромко:
— Зря вызывала, у неё всё в порядке.
— А может, и не зря вызывала. Всего тебе хорошего, не плачь. Жизнь — сплошь одни слёзы.
Женщины ушли со двора. Машина «скорой помощи» уехала. Анька стояла, просто стояла как деревянная, боль и обида парализовали все эмоции.
Чуть позже дверь открылась, в просвете появилась одетая Зоя Михайловна, она подошла к Анне со словами:
— Ладно, доча, успокойся. Пойдём погуляем. Куда ты теперь? Татьяна сказала, чтобы ты забрала все вещи.
— К Нине Медведевой. Но сначала в аэропорт, главное — не опоздать.
— Ну поехали и в аэропорт, и к Нине.
Анна недоумевала, почему мать сейчас спокойна, почему не орёт, не упрекает. Аня даже не догадывалась, что «скорую помощь» она вызывала вроде как для себя. Она даже не думала, что, возможно, какой-то разговор состоялся у матери с женщинами. Анна теперь только и говорила сама себе: «Как бы не опоздать». Не опоздать в аэропорт. Уезжал её любимый, поставив перед фактом только сегодня в обеденный перерыв.
Зоя Михайловна прижала дочь и сказала:
— Успокойся, всё будет хорошо. Расскажи о своём Павле.
Мать с дочерью торопились к остановке, к автобусу.
— Мам, знаешь, какой он хороший. Он такой добрый, мягкий, возле него так легко и спокойно, — глаза у Анны загорелись, она была почти радостна. — Правда, он разведён. Жена с дочерью уехала к другому человеку в другой город. Квартира у него служебная, двухкомнатная. У него ничего нет. В зале стоит старый диван, на одной из трёх табуреток стоит транзистор переносной. На кухне — кухонный стол, нет даже холодильника. А в другой комнате я не была, дверь всегда прикрыта. Стены грязные, требуют побелки. Да и вообще там нужен ремонт, — воодушевлённо рассказывала Аня, не обращая никакого внимания на пассажиров автобуса.
— Ничего страшного, всё сделаем: и ремонт организуем, и холодильник купим.
В аэропорту Аня попросила свою мать остаться в одном зале, а сама отправилась разыскивать Павла. Она надеялась, что он её ждёт. И он её ждал. Она же, как всегда, бросилась к Павлу и повисла на нём, прижимаясь сильно, отчаянно, словно хотела стать с ним одним целым. Через мгновенье Анька вцепилась в него так, что ему уже не было никакой возможности вырваться, словно провожала навсегда. Павел обратил внимание на заплаканное лицо, Аня коротко рассказала, что произошло и что она у тёти жить не будет, а будет жить у Нины Медведевой на улице Первомайской. Он записал адрес и сказал, что вышлет ей телеграмму.
Анька плакала, просила его, чтобы он не уезжал:
— Не надо, пожалуйста, не уезжай, мне так плохо. Я умру без тебя, — слёзы лились из её глаз нескончаемым потоком. — Паш, а Паш, понимаешь, мне кажется, что-то ещё произойдёт, я тебя потеряю, ещё не приобретя.
Он её успокаивал, он ожидал от неё именно такой реакции и таких слёз, но и не хотел давать ей никакой надежды. Объявили посадку на рейс, он отправился к таможенному досмотру, самолёт следовал на юг, к Чёрному морю. Туда, где Аня была в 1979-м, и куда ещё раз поедет в 1986 году.
Он скрылся за дверью посадочного зала.
А через пять дней наступал Новый год.
Глава 12. «Привет из Поти. Паша». http://www.proza.ru/2012/01/03/893