Мой читатель, ты не ловил себя на мысли: вдруг захотелось в родные места, где
явился на свет, учился говорить первые слова и делал первые шаги по не знакомой ещё тебе планете, разглядывал мир, удивляясь ему, точно первым трелям весеннего соловья. И тогда эта мысль обуревает тебя, лишает покоя и зовёт: «Туда, туда…» Да так зовёт, будто ты уже у черты – откладывать некуда… Счастлив человек, выполнивший прихоть пришедшей вдруг откуда-то к нему такой мысли.
Жизнь показала мне много чего, немало – кого, преподнесла всякого: приятного и не очень. Но, знаю: она меня оберегала от неминуемых бед и печалей, уводя в тихую заводь, даря иногда подношения, о которых и мечтать не всякому дано. Не в обиде я на жизнь.
Вспоминаю место своего появления на свет, место холодного и голодного времени, откуда народ исчез, всё опустело – зарастает лесом. Место, которое никто не навещает десятки лет. Осиротели, состарились родные края. Оттуда меня совсем не большой увезли в город.
Годы летели, и малая родина забыла, наверно, нас, да и мы её вроде тоже.
А тут вдруг, через пятьдесят лет… Туда – ДОМОЙ, ДОМОЙ! Туда, где давно нет ни одного очага, ни души. И только в зарослях гуляют медведи да стада кабанов. …По бездорожью доехали до околицы бывшей деревни. А дальше – через кусты да бурьян пробираюсь к заветным двум тополям (издалека их узнала). Тут ниоткуда – ветерок. Ветви тополей зашуршали листвой, словно радуясь нашей встрече… Не стесняясь слёз, уткнувшись лицом в ствол тополя и гладя его рукой, плакала, как плачут на плече сильного и надёжного человека, моля прощения за всех нас, покинувших и забывших родное место.
Тополям сто тринадцать лет. Их посадил наш дед, когда построил огромный дом для своей большой семьи. В этом доме выросли его дети и мы, его внуки. Сто тринадцать тополям, а они, могучие, словно воины-богатыри, стоят на страже родного места и наперекор судьбе ждут нас, заблудших. Но нет никого, а я должна была вернуться, чтобы поклониться тому великому таинству, что произошло со мной в раннем детстве.
Мне лет пять-шесть. Начало мая. Холодное утро. Меня, тепло одетую после болезни, мама усадила на завалинку, дав в руки карандаш и блокнот в цветной обложке, чтоб я была занята. А сама стала вскапывать грядку. На улице – никого. Мне не рисовалось, и я слушала чёрных скворушек, что поселились в домике на тополе. Они пели, посвистывая в такт лопате в руках мамы, рождая в голове моей сказку: вот и я когда-то буду так петь, только когда научусь. Сяду с ними на ветку и поведу их голоса за собой. Уже другие дети будут слушать да учиться петь у меня.
А тут вдруг: шагает по улице (читай, мимо меня) КТО-ТО… Босой, по холодной земле, в бордо-плаше до пят, а над головой и по плечам – венок из одуванчиков, что так и золотятся – переливаются на солнце…
- Мама, мама, давай отдадим Ему мои лапотцы, а то ему холодно, он босой.Он – как солнышко,- громко заговорила я, увидев возникшую картину.
Мама, подняв голову, оглядела улицу и взяла меня на руки (объятия её, кажется, чувствую до сих пор).
- Бог с тобой. Да никого нет. Тебе показалось. Бывает, да и лапотцы у тебя одни, елинственные, - утешла она, а сама чуть вздрагивающей рукой гладила меня по голове, словно благословляла на что-то великое и таинственное.
С тех пор мама старшим не позволяла быть со мной строгой. Даже не наказали за приласканного и приведённого мною к дому волка, за козу, что так любила капустные листья, и я, решив накормить досыта, завела на капустные ряды… Увидел эту картину брат (тремя годами старше меня ) и напинал мне, загнав меня вместе с козой клетку. За это мама брата наказала – меня пожалела. После потравы козуотправили в стадо вместе с коровой.
Я никак не могла понять, почему мне всё можно, а брату – нельзя? Мысленно, по-детски, искала ответ на этот вопрос, держа в тайне поиски…
Годы летели. В семье все давно стали взрослыми. Редко вспоминали то далёкое деревенское житьё-бытьё. Жизнь летела, со всеми радостями и печалями, неудачами и успехами, как бывает в юности, молодости. Да вот только случаются в жизни моменты, что резко возвращают к давно прошедшему и забытому…
Позади институтские годы. Госэкзамены. Завтра – первый. Кто не волнуется перед такой ступенью?! За десять минут до приглашения комиссией в кабинет смотрю в конец коридора, а там вдруг – ТОТ же босой, в том же облачении, с тем же золотистым ореолом… Направляется в кабинет. Открывает туда дверь – исчезает за ней. Я вздрогнула и качнулась, что заметили девчата.
- Что с тобой? Сейчас нам заходить, - с тревогой произнесла Сашенька, моя подруга по группе.
- Саша, кто сейчас зашёл в кабинет, куда и нам … - спросила я дрожа.
- Ты что? Даже дверь не открывалась. Знаешь, держись. Ты у нас самая выносливая, несгибаемая, возьми себя в руки, - спешила привести меня в чувство Саша.
Постепенно обретая равновесие, понимала, КТО это был. Выходит, Он идёт рядом со мной, с той поры, с завалинки… Неужели предупреждает о плохом?
Открылась дверь кабинета – секретарь госкомиссии пригласила первых. Мы зашли впятером. Взяли билеты. Прежде чем сесть за стол, я с опаской обвела взглядом зал – только комиссия, больше – никого… Как любимую сказку, без подготовки, изложила весь материал по билету, (экзамен был по истории). «5» - единогласная оценка комиссии. Будто на
на крыльях летела домой. Мама ждала, очень.
Выслушав меня, она сказала:" Не забыла я то утро, когда ты готова была отдать последние лапти Ему. Он этому порадовался и оставил тебя возле себя, навсегда. Я это тогда ещё поняла, потому что по деревне никто не шёл… Жизнь у тебя будет не из лёгких, но ты всё должна одолеть: рядом с тобой Он. Съезди на родное место, где был тебе знак. Поклонись ему, тому далёкому глухому уголку, образ Христа тебя там ждёт".
Куда там! Не съездила, не поклонилась. Жизнь захлестнула, закрутила в делах. Хотелось «высоко взлететь», а получалось по-разному – синусойда. Петь, как скворушки да соловушки, не научилась – нет ещё тех нотных знаков, которые бы мне были досягаемы…
Давно нет на свете мамы. Как всякая мама, она оказалась пророком… Выполнила её завет, да не поздно ли навестила покинутое нами родимое местечко… Думалось, там, под тополями, я увижу в третий раз в жизни ореол из детства. Нет, видно, встретимся позже, под последние аплодисменты жизни, когда будет нужен добрый сопровождающий.
01.01.2012г.