От автора:
Очень непросто было выбрать жанр. Не думаю, что кому-либо придет в голову воспринимать написанное всерьез. Это весьма своеобразное произведение, своего рода эксперимент. Не просто абсолютная эклектика - этакая попытка прозаического центона. Интересно, сколько "непосредственных источников" удастся обнаружить именно Вам? А ведь есть еще аллюзии...
В земле была нора, а в норе жил Суслик. Нора была вовсе не грязная и совсем не сырая; не копошились в ней черви, не лепились по стенам слизняки, нет - в норе было сухо и тепло, пахло приятно едой и свежим сеном. Суслик любил после обеда, а также по иным поводам, забраться в норку и хорошенько отдохнуть. Этот день не стал исключением – правда, с чего бы ему?
Сладкую послеобеденную фиесту прервал торопливый стук в дверь. Суслик с опаской приоткрыл дверь, и в нору ввалился его давний друг хомяк.
- За-за-… уфф…за-крывай ско-о-орее, - пытаясь отдышаться после бега, затараторил он. – За-а-а мной… уффф…
- Лиса гонится?! – Суслик от страха сжался вдвое, сравнявшись ростом с приятелем.
- Да если б лиса – чего бы я к тебе бежал? Стражники за мной пришли, еле ускользнул.
Когти рвать надо: они сюда идут, я их ненамного опередил.
Суслик поначалу даже обрадовался: стража – это не хищник какой-нибудь, есть не станет. Хотя, конечно, недавняя история с дележом чужого гороха не забылась. Кто знает, чего хозяевам его в голову могло взбрести.
Собрались было друзья дать деру – да уж поздно. Даже сквозь закрытую дверь отчетливо услышали они быстро приближающуюся бодрую песню:
- Почетна и завидна наша роль, да наша роль, да наша роль…
- Прячемся! – решительно скомандовал Хома и заметался в поисках укромного местечка.
Суслику-то что, он дома, каждый уголок знает. Изогнулся хитро, скользнул в потайную кладовку – только его и видели. Хомяку сложнее: прятаться в норе негде! Уж совсем было собрался подушкой прикинуться, да распахнулась дверь настежь, и в проеме показалась острая мышиная морда. Мгновением позже и хозяин ее появился – статный гвардеец в парадной форме, практически не различимой на фоне лоснящейся шкурки.
- Здравия желаю, - четко произнес, по-уставному. – О, вот и Хома нашелся! А где же хозяин?
За ним следом еще два гвардейца-стражника в нору вошли, совсем не повернуться стало. Оглядываются да принюхиваются – Суслика ищут. Уж так хорошо спрятался он от мышиных стражников! Даже четвероюродный внучатый племянник, гениальный сыщик Холмс из далекого Шира, поди, не нашел бы. Так и ушли бы гвардейцы с одним Хомой, да только усмехнулся тот заговорщицки:
- Суслика видишь?
- Нет, - отвечает стражник.
- И я нет. А он есть!
И так стало Суслику от этих слов обидно: надо же, а еще друг, называется! Не стерпел он, воскликнул с горестным недоумением:
- И ты, Брут?!
Спохватился, да уж поздно – кинулись гвардейцы на голос, нащупали дверцу потайную и Суслика вытащили. Вылез он из укрытия, глянул на друга бывшего с укоризной.
- А в чем, собственно, дело, гражданин начальник? – это уже стражнику. – Сижу, никого не трогаю…
Тот и усом не повел.
- Собирайтесь, - говорит, - срочно. По приказу королевы Рамины всех подданных и сородичей созываем на подмогу.
- Не с руки нам, заняты больно, да и родичи мы вам дальние, сами не местные, - в один голос запричитали Суслик с Хомой.
- Очень даже с руки… с лапы, точнее! – с ухмылочкой молвил стражник.
И выкатил, будто ненароком, из кладовки большущую горошину, что после прогулки на склад у Суслика завалялась. Глядь, а на кожице гороховой принцесса изображена – клеймо царское. Тут-то приятели и приумолкли.
Ничего не поделаешь, пришлось работать идти: вроде и не подданные, а родственникам отказать неудобно. Да и с горохом нехорошо получилось…
___
Долго ли, коротко ли, а пересекли наконец подконвойные грызуны с конвоирами широкий тракт и вышли на окраину огромного макового поля. А там уже мышей видимо-невидимо! Снуют, мельтешат: каждый норовит соседа в огромную телегу запрячь, а самому в стороне остаться. И все стараются от непривычного сооружения подальше держаться. Еще бы, кому охота рядом со Львом находиться, хоть и спящим? Как увидели Хома с Сусликом будущего пассажира, так, не сговариваясь, в разные стороны прянули. Да куда там: стражники вокруг кольцо сомкнули и ласково так приятелей к ближайшим ниточкам подталкивают – не стесняйтесь, мол. Впрягайтесь!
Ох, нелегкая это работа – Льва на поляну выкатывать. Еще и запах этот, тяжелый сладкий аромат гигантских маков, от которого тяжелеют веки и немеют члены. Мыши, особенно маленькие, сотнями валились под колёса и под ноги сородичам. Наиболее удачливые из упавших долго волочились потом за телегой, слабо постанывая во сне. Дотянули кое-как грызуны повозку со Львом до конца поля, ниточки поперегрызали, и повалились тут же – отлёживаться, в себя приходить. И Хома с Сусликом тут же пристроились. Лежат рядышком, воздухом свежим дышат. Как вдруг раздались со стороны макового поля шум да крики, и выбежал к телеге хищный зверь. На волка похож, но ростом поменьше. Уж не шакал ли? Не стали приятели выяснять - и сломя голову в сторону дома бросились.
___
Огромный диск багрового солнца нижним краем навалился на горизонт, окрашивая дорожное полотно в непривычный оранжевый цвет. С заплетающимися лапами выбрались приятели из леса, по кирпичу заковыляли. Суслика прям так и качает. То ли от усталости – шутка ли: целого Льва по полю катать, хоть и с мышами вместе?! – то ли по иной какой причине. Хоме так вообще худо. Идет, пошатываясь, ругается на непонятном языке. То какой-то ларёк диковинный искать рвётся, то на Лысую гору ему срочно понадобилось. Ну и пусть! Тоже мне, друг…
Остановился вдруг Хома, голову запрокинул, да как гаркнет куравлёвским голосом:
- Ще не вмерла панночка!
И на обочину повалился. Страшно стало Суслику, собрал он самые последние силы да по дороге припустил.
Долго ли, коротко ли бежал Суслик, бормоча себе под нос древнюю мантру:
- Шел суслик, шел, никого не встретил…
Да только глядь: идет ему навстречу человек железный. Руки-ноги на шарнирах поворачиваются, глаз красным горит. Страшно стало Суслику – словами не передать. Жил себе, жил до сих пор в уютной своей сказке, а она вдруг киберпанком обернулась. Застыл Суслик на месте в сильнейшем когнитивном диссонансе, а Дровосек пожужжал немного и говорит:
- Мне нужна твоя одежда, ботинки и мотоцикл!
От неожиданности у грызуна весь страх прошел:
- Ты чего, железный? Когда это у меня одежда была, кроме шкуры? А этот твой… мотто-цикл… он вроде трактора?
Задумался Дровосек, варианты повыбирал, и молвил человеческим голосом:
- No problemo. Если бы у меня было сердце, я бы тебя пожалел… А так должен будешь!
Опрометью кинулся Суслик назад, не разбирая дороги, не дожидаясь продолжения. Бежал, пока дыхания хватало, а потом еще немножко. Остановился только возле родной рощи. Отдышался самую малость, а оглянуться боится: вдруг этот, железный, сзади? Изловчился наконец Суслик, согнулся в три погибели, голову под мышку просунул и увидел...
Медленно садящееся за горизонт солнце окрасило треть неба в цвета расплавленного металла. На его фоне угольно-чёрными силуэтами выделялись девочка с собачкой на руках, соломенное чучело, Лев и Железный Дровосек, уходящие в закат. Долго смотрел им вслед Суслик, застыв в ритуальной позе «Подрагивая хвостом, молю избавить от великой чести» и размышляя об устройстве мироздания. Вот уже последние солнечные блики на стальной воронке Дровосека погасли за горизонтом. Вздохнул Суслик с облегчением и совсем уж собрался в нору вернуться, как вдруг поднялась над упирающейся в небо дорогой правая рука с оттопыренным пальцем. Да не большим или средним – указательным. Погрозила неведомо кому укоризненно, и раздался отовсюду узнаваемый глас:
- Дол - жок!
Окончательно сдали у грызуна нервы после стольких потрясений. Рыбкой нырнул Суслик в нору, двери захлопнул, забился под одеяло с зажмуренными глазами - и решил впредь обходить большое маковое поле за три версты. А то и вовсе без нужды из норы ни ногой. Что поделаешь: жить-то хочется.