Как совершенно справедливо заметил И.Г. Фихте - Неверное положение вытесняется обыкновенно столь же неверным противоположением. Только потом открывается лежащая посередине истина.
Представляю вашему внимаю замечательное рассуждение из еще одной интереснейшей работы немецкого философа И.Г. Фихте - Замкнутое Торговое Государство.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
О государстве Разума
Теория государственного права допускает у себя на глазах возникнуть государству разума на основе правовых понятий тем, что она предполагает людей до него, живущими вне каких бы то ни было отношений, похожих на правовые.
Но нигде нельзя найти людей в таком состоянии. Везде они живут уже совместно под сенью государственного устройства, которое возникло не на основе понятий и искусственно, а благодаря случаю или провидению. В названном состоянии находит их современное государство. Оно не может вдруг разрушить этого устройства без того, что бы не рассеять людей, не превратить их в дикарей и не свести этим на нет свою основную задачу - построить из них государство разума. Оно не может сделать большего, как только постепенно приближаться к государству разума. Современное государство может быть поэтому представленно, как понятое в постепенном становлении государство разума.
В современном государстве вопрос ставится не только о том, что сообразно с правом, как в государстве разума, но также и о том, сколько из того, что сообразно с правом, при данных условиях, выполнимо. Если назвать науку об управлении в современном государстве, согласно вышесказанного, политикой, то такая политика лежала бы между данным государством и государством разума. Она воспроизводила бы тот опредленный путь, по которому первое превращается во второе, в конце привела бы в государство разума.
Кто задается целью показать, каким особым законам надо подчинить в государстве торговые сношния, тот должен, поэтому, прежде всего исследовать, что в государстве разума, в области торговых сношений, является сообразным с правом, затем указать, каков в этом отношении обычай в существующем в настоящее время государстве, и, наконец, наметить путь, каким государство могло бы перейти из последнего состояния в первое.
Я не оправдываюсь в том, что говорю о науке и искусстве, как средствах для приближения государства разума. Все то хорошее, что должно стать достоянием человека, должно быть произведено его собственным искусством на основе науки. В этом его назначение. Природа не ссужает его ничем, кроме возможности применять искусство. В управлении так же, как и в других областях, все, что позволяет себя подвести под понятия, должно быть под них подведено. То, что поддается расчету, надо перестать отдавать на волю слепого случая в надежде, что он сделает это лучше.
***
Неверное положение вытесняется обыкновенно столь же неверным противоположением. Только потом открывается лежащая посередине истина. Таков удел науки.
В настоящее время достаточно опровергнуто то мнение, что государство является неограниченным опекуном человечества по всем делам последнего; что государство должно его сделать счастливым, богатым, здоровым, правильно верующим, добродетельным, а если Бог сподобит, то и навеки блаженным. Но в другом отношении, мне кажется, слишком сузили права и обязанности государства. Когда говорят, что у государства нет иного дела, кроме заботы о сохранении за каждым его личных прав и его собственности, то это не является в корне неправильным и допускало бы хорошее толкование, если бы только при этом утверждении не предрешался часто втайне вопрос о том, что независимо от государства существует собственность и что государство должно только наблюдать за состоянием владения, в котором оно застает своих граждан, а об основании владения не должно их спрашивать. Против этого я бы возразил, указав, что назначение государства состоит прежде всего в том, чтобы дать каждому свое, ввести его во владение его собственностью, а потом уже начать ее охранять.
Изложу свою мысль яснее рассмотрением первичных основных положений.
Допустим, что некоторое количество людей живет совместно в одной и той же сфере деятельности (Wirkungskreis). Каждый из них проявляет себя в свободных поисках пищи и радостей. Но вот один становится на пути у другого. Он разрушают то, что тот строил; портит или использует для себя то, на что тот рассчитывал. Второй со своей стороны поступает по отношению к первому так же, и так же поступает каждый в отдельности по отношению ко всякому из остальных. О нравственности, справедливости и тому подобном здесь не место говорить, потому что мы рассуждаем в пределах науки о праве. Однако и понятие права также не приложимо к описанным отношениям. Ведь ясно, что ни почва, которую попирают, ни дерево, которое лишают его плодов, не вступят в правовой спор с тем человеком, который это совершает. Но если бы даже этот вред нанес одному человеку другой, какое бы основание мог привести первый в защиту того, что никто, кроме него, не смеет так же свободно ступать на эту землю или снимать плоды с этого дерева, как и он?
В этом состоянии никто не свободен, потому что все неограниченно свободны. Никто не может ничего создать в расчете, что оно просуществует хотя бы одно мгновение. Из этого взаимного столкновения свободных сил можно найти выход исключительно только в том, что обособленные индивиды договариваются между собою. Один говорит другому: «мне причиняет вред то, что ты делаешь» Тот отвечает: «а мне причиняет вред, когда ты это делаешь». Тогда первый заявляет: «если так, то я согласен не делать того, что вредит тебе, при условии, что ты не будешь делать того, что вредно мне». Второй делает со своей стороны то же заявление, и, начиная с этого момента, оба держат свое слово. Лишь теперь впервые каждый имеет нечто свое, принадлежащее только ему и никому другому - имеет право, исключительное право.
Единственно только на основе описанного договора возникает собственность, возникают права на нечто определенное - преимущественные и исключительные права. В первобытном состоянии все имеют одинаковые права на все. Это значит, что ни один не имеет ни малейшего преимущества перед другими. Лишь впервые, благодаря отказу всех остальных от чего-либо и моему настоятельному желанию сохранить это нечто за собою, оно становится моей собственностью. Этот отказ со стороны всех, и только он один, и является основанием моего права.
Только государство соединяет неопределенное количество людей в замкнутое целое, в общность (AUheit); только оно может доискиваться у всех тех, кого оно принимает в свой союз; только через него, поэтому, устанавливается покоящаяся на праве собственность. С остальными людьми на поверхности земного шара, когда они становятся ему известными, оно сносится от имени всех своих граждан, как государство. И вне государства я приобретаю через договор с моим соседом право собственности по отношению к нему, как и он ко мне. Но всякого третьего, который присоединится, наши соглашения не обязывают. Он сохраняет на все, что мы называем своим, столько же права, как и до нашего соглашения, т. е. столько же права, как и мы.
Я описал право собственности, как право, исключающее действия, а не вещи. Это происходит так. Пока все живут смирно друг возле друга, между ними не возникает споров. Только впервые тогда, когда они начинают проявлять себя в деятельности, они сталкиваются друг с другом. Свободная деятельность - источник борьбы сил. Она, следовательно, и является тем предметом, о котором должны договориться спорящие; эта деятельность, а не вещи, составляет предмет договора. Собственность на предмет свободной деятельности вытекает и выводится впервые из исключительного права на свободную деятельность. Я не буду утомлять себя, придумывая средства для идеального владения этим деревом, если никто из тех, кто приближается к нему, его не трогает и если только мне одному полагается снимать с него плоды, когда я захочу. Тогда, без сомнения, только я, и никто больше, буду снимать и есть эти плоды. А ведь это меня только и занимает.
Таким отношением к задаче сохраняешь себя от множества бесполезных, хитрых тонкостей и можешь быть уверенным, что исчерпал в одном, безусловно, обобщающем понятии все виды собственности.
Таким образом, на основе договора всех со всеми распределяется сфера свободной деятельности между отдельными индивидами, и из этого деления возникает собственность.
Но как произвести разделение так, чтобы оно соответствовало законам права? Может быть, было бы вообще достаточным, чтобы все делилось как придется?
Увидим.
Всякая человеческая деятельность имеет своей целью достижение возможности жить. На нее имеют одинаковое право все те, которые природою вызваны к жизни. Разделение должно быть поэтому прежде всего произведено так, чтобы все могли сохранить жизнь. Жить самому и давать жить другим!
Каждый хочет жить возможно более приятно. И так как этого требует каждый, в качестве человека, и так как никто не является больше другого человеком, то в этом требовании все имеют одинаковое право. Сообразно с такою одинаковостью права и должно быть произведено деление так, чтобы все и каждый жили настолько приятно, насколько это возможно при том количестве людей, которые все должны существовать друг возле друга в данной сфере деятельности, т. е. насколько это возможно при условии, чтобы все могли жить одинаково приятно. Имели возможность, говорю я, а не должны. Если кто-либо живет менее приятно, то причина должна быть скрыта в нем самом, а не в ком-либо другом.
Примем за первую величину определенную сумму возможной деятельности в данной ее сфере. Вытекающая из этой деятельности приятность жизни определяет качественное значение этой величины. Предположим определенное количество индивидов, как вторую величину. Разделите приятность первой величины на равные части между индивидами, и вы найдете, что каждый должен был бы получить в данных условиях. Если бы первая величина была больше, или вторая меньше, то, очевидно, что каждый получил бы большую часть. Но здесь вы ничего не можете изменить. Единственной вашей заботой должно быть, чтобы наличное было разделено между всеми поровну.
Часть, которая приходится каждому, есть его часть по праву. Он должен ее получить, хотя бы она ему еще и не была присуждена. В государстве разума он ее и получает. При разделении, которое сделано до пробуждения и господства разума, не всякий получает ее, потому что другие взяли себе больше, чем приходилось на их долю. Намерением современного государства, через искусство приближающегося к разуму, должно быть содействие каждому в постепенном получении им своего в вышеуказанном значении этого слова. Таков смысл сказанных мною выше слов: назначением государства является предоставление каждому того, что ему принадлежит (das Seinige).
Иоганн Готлиб Фихте - Замкнутое Торговое Государство