X
– Кроме того, что ты не встретила нас, что мешало тебе расстаться с девственностью?
– Да я под домашним арестом практически живу!
– Родители строгие?
– Да им нет столько дела до меня, сколько бабусе. Мама и папа нормально живут, у него любовницы и любовники, у неё любовники, я-то знаю.
– Вот бабушка, наверно, и решила сурово взяться за твоё воспитание. Надо будет узнать, как сама… как её?
– Геренния, – подсказывает Бестии Присцилла, всё лежащая в обнимку с Мерулиной.
– Как сама Геренния в молодости жила. Сколько, ты сказала, ей исполнилось, милая сестричка Корнелия?
– Сорок три.
– Моему щедрому Силану сорок пять. Пожалуй, помнит. Уже не молод и может знать о юности Гереннии, и ещё не стар, чтобы забыть всё на свете. Так значит, очаровательная Глицерия, ты хочешь любовной близости, и как можно больше?
– Всё верно, Аркесилай. Но дома это невозможно! Проблема!..
– Она же легко решаема! – улыбается Бестия. – Выходи замуж.
– Да? Ты шутишь, Феодота? Я ведь буду тогда под присмотром мужа вместо бабуси, – на личике девочки появляется грустное выражение; весёлые вдовушка Руфина и замужняя Муция громко смеются. – К тому же я хочу девушек!.. Тебя… вас…
– Одно другому не мешает!
– Одно другим не мешает! – подправляет возражение Корнелии-менады Присцилла. – Замужество – не помеха девушкам и любым другим любовным связям.
– В общем, нужен только подходящий – с именем или состоянием, дабы родители твои особо не возражали – подходящий жених. И ты, подружка, распрощаешься с бабушкой Гереннией.
– А она мне говорит: «Только, внученька, когда вырастешь и закончишь курс обучения грамматика, тогда и будешь собираться замуж».
– Забудь, Глицерия! У меня вообще уже есть на примете жених для тебя! Подожди. Хотя ты и соблазнительна сверх всякой меры, я пока не хочу ни пить, ни целоваться, дай расскажу. Потерпи чуток. Ибо это, возможно, о твоём будущем муже. Зовут его Гай Дидий Инстеан, друг Аппия Силана, бывшего претора…
– Прошу прощения, Присцилла. Так ему тоже за сорок?
– Это тебя так смущает?
– Ты боишься, он с бабушкой Гереннией будет тебе изменять?
– Нет, она боится, – смеётся Бестия, что после этого они сговорятся и заново организуют «домашний арест» свободолюбивой Корнелии Мерулины! – хохочут и Феодота, и Аркесилай. – Сестричка, пойми же: тебе с ним что, правнуков растить? Любимая, – обращается Бестия от Мерулины к Муции, – этот твой, как его… Дидий, он что, таких строгих нравов, что живёт без любовниц и после свадьбы будет таким же? В этом случае, скорее всего, ты не назвала бы его кандидатом в женихи нашей подружки. Даже если вдруг и так, то что же из этого? Разводы никто не отменял…
– Подожди разводить, бесценная моя, пока что женитьба на повестке дня. Лучше послушайте обе. Гай Инстеан – сенатор, не ручаюсь, но тоже, по-моему, бывший претор, состоятельный. Не толстый, так, чуть-чуть животик, но у кого из зрелых мужчин его нет?.. А кстати, вот ещё преимущество зрелости: никто не скажет, что ты, Глицерия собралась за какого-нибудь юнца по недо- или легкомыслию… Недавно приехала к Аппию, а у него двое друзей. Один сразу убежал, извинившись: супруга, сказал, заест, если узнает, что с чужой молодой женой выпивал под одной крышей. Второй как раз Дидий. Уже порядком мы пролежали за столом, тут он и выдал свою «мечту последних дней». Он вообще любит молоденьких, юных девочек, особенно непорочных, служанок много перепродаёт. Это Силан мне поведал. Но надоели ему эти рабыни. Сам он сказал так: «Не представляете, дорогие мои, ради хорошей юной свежей девственницы готов на всё, даже жениться! Клянусь Гадесом, Персефоной и Хароном!» Я ещё тогда с серьёзным лицом говорю: «Давай на мне женись! Тебе же благородную невесту нужно, верно?» «А ты разве девственница?!» – поражается он. Аппий незаметно для друга улыбается, чуть не хохочет уже. «А разве не похожа? – отвечаю. – Однако ты не сказал, что жениться будешь именно на девственнице! Ты выразился «ради девственницы». Вот я и решила…» «Но ты замужем, мне Силан говорил». Видели бы вы, как Дидий подрастерялся. «Хм! Об этом я не подумала!» – сказала и сама первой не выдержала, как засмеялась… Феодота, скажи, пожалуйста, чтобы принесли церы. Глицерия, что ты скажешь?
– Симпатичный?
– Нормальный. Я бы пожила с таким, даже год, наверное, где-то. Получше моего Макра будет. Ты выходишь замуж и выходишь из-под опеки бабушки. А Дидий не самый строгий муж…
– Сдаюсь. Один только вопрос. Ему нужна моя девственность, а я хочу в первый раз делить ложе только с тобой!
– Вы до вечера вполне успеете. И даже я с тобой, сладенькая, успею, – вставляет Бестия.
У Мерулины удивленное лицо.
– Глицерия, душечка, неужели ты не знала?..
– Так бабуся меня воспитывает! Прошу прощения, что снова перебила.
– Причина незнания –
Издержки воспитания! –
изрекает Бестия.
– Неужели не знала, что мы можем получить удовольствие и с целой плевой?! О бедная, несчастная девочка! Клянусь Венерой!
– Так чего мы ждём, мудрая Аркесилай? Твоя Глицерия умоляет тебя: выпьем, и ласкай меня, я прошу!..
Тут же Фабия быстро написала пространную записку Силану с матримониальными планами в отношении их с любимой подопечной и Гая Дидия. На этом девичье застолье и закончилось.
Руфина точно предсказала: до первой стражи всё успелось. Сначала в одной из роскошно убранных спален Мерулина впервые познала вожделение, возбуждение и высшее наслаждение. Едва Глицерия и Муция вошли в эту комнату, жрица припала нежным поцелуем Ц…
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2012/01/01/300
-------------------------
Харон – перевозчик душ (теней) умерших через реку Стикс в подземном царстве.