В объекте 775 нашли отражение сразу несколько проблем танкостроения, которые и по одиночке трудно разрешимы. Танковое конструкторское бюро Челябинского тракторного завода – Главный конструктор Павел Павлович Исаков – решило реализовать в одной машине элементы противотанкового управляемого и неуправляемого ракетного вооружения, автоматику заряжания безоткатного 120 мм нарезного орудия- пусковой установки, сильное бронирование и противоатомную защиту за счет предельно низкой высоты машины, экипажа из двух человек, размещаемых в башне, один из которых совмещает функции командира машины и механика-водителя, а другой - наводчика.
Ходовая часть, двигатель и трансмиссия в целом (с непринципиальными доработками) заимствовались от танка Т-64, подвеска была гидропневматическая собственной разработки с возможностью изменения клиренса.
Оригинальность этой машины заключалась в низком силуэте машины и использовании только противотанкового вооружения. Фактически это был вариант истребителя танков, а не танк. То есть по боевому назначению он оказался в то время в одном ряду объектами 150 (истребитель танков Уралвагонзавода) и 287 (Ленинградский Кировский завод).
Описание этого объекта с определенным количеством крупных ошибок можно найти в Интернете и справочной литературе, а самим объектом можно познакомиться в танковом музее на Кубинке.*)
Принципиальными вопросами для его оценки и отработки программы испытаний являлись следующие:
- уменьшение экипажа до двух человек;
- переменное положение командира относительно габаритов машины при вращении башни, особенно для реализации функции механика-водителя;
- возможность командиру выполнять свои прямые функции при совмещении с обязанностями механика-водителя;
- возможность ориентирования и ведения огня при заметном уменьшении высоты выходных окон приборов наблюдения и прицеливания, а также высоты линии огня (меньше 170 см);
- возможность длительного нахождения экипажа в необычных позах на рабочих местах (с практически вытянутыми горизонтально ногами);
- разнесенная конструкция автоматизированных укладок – в башне барабанная укладка на 7 управляемых ракет «Рубин». Неуправляемые ракеты «Бур» могли размещаться попарно в каждой ячейке барабана;
- участие учебного заведения в ОКР – МВТУ им. Баумана - что обычно редко практиковалось в послевоенные годы. Ими отрабатывалось высокоточное устройство считывания координат на оригинальном растровом принципе для ракеты с полуавтоматической командной системой управления, требующие особого внимания к вопросам надежности встреливания ракеты в зону ее захвата, помехозащищенности от естественных помех и противодействия со стороны противника;
- возможность удовлетворительной работы этого устройства при стрельбе с ходу, имеющего в своем составе усилитель с коэффициентом усиления около 1000000;
- эргономичность органов управления движением машины (рукоятка подачи топлива находилась между ног командира, частично врезаясь в его сиденье) и система приборов наблюдения и обзора с рабочего места командира, особенно при его положении лицом на корму машины;
- надежность приводов управления трансмиссией, реализуемое через вращающееся контактное устройство башни;
- надежность работы автоматизированной укладки, состоящей из боекомплекта, размещенного в носовой части машины (непосредственно за лобовой броней – «портсигар»), и барабанного устройства внутри башни, требующего определенного ее положения для дозагрузки;
- совмещение в одном орудии двух типов боеприпаса: неуправляемой ракеты «Бур» и управляемой - «Рубин».
К сожалению, моё подключению к работе в части вооружения объекта произошло только на этапе согласования программы заводских испытаний, когда оказалось достаточно сложно исключить очевидные просчеты в конструкции прицела. Так, например, бауманцами (Главный конструктор Леонид Николаевич Преснухин) не были выданы требования к техническому каналу прицела, гарантирующие надежное встреливание ракеты в поле зрения технического канала прицела, само устройство считывания координат не выдерживало вибрационных и ударных нагрузок (микрофонный эффект), в связи с чем оно вывешивалось в машине на пружинной подвеске с возможной амплитудами смещении вертикальной плоскости до 200 милиметров.
Выходить с такими недоработкам образцов даже на этап заводских испытаний было практически бессмысленно.
При обсуждении на ЧТЗ подготовленной программы заводских испытаний с коллективом разработчиков (человек 15…18) мне пришлось попасть практически в патовое положение: мои замечания и предложения они настороженно выслушивали, не высказывая своего отношения к ним, то есть не принимая и не отклоняя их. При этом даже не обсуждались доводы, которые приходилось приводить, чувствовалась какая-то внутренняя неприязнь к замечаниям и предложениям по программе. Видимо, доводы нового для них представителя заказчика и отсутствие опыта испытаний такого рода систем, требовало определенного времени на осознание обилия и неожиданности ( для них) замечаний.
Понимая, что задание по командировке на завод мною будет не выполнено, я было задумался, чем же мне придется отчитываться перед руководством комитета.
Неожиданно, прервав мое очередное предложение, буквально влетел чуть прихрамывающий энергичный, седовласый человек с быстрыми пронзительными черными глазами, появление которого присутствующими было встречено не то чтобы шумно, а просто, можно сказать, радостно.
Поздоровавшись со всеми за руку, он сел в середину образовавшегося вокруг его круга, спросив что мы здесь обсуждаем. «Пал Палыч», как уважительно называли Главного конструктора его подчиненные, кратко ввел его в суть дела, объяснив что де мол вот этот товарищ из Москвы рушит всю программу заводских испытаний.
Пошли с начала, по второму кругу, и тут оказалось, что мои ранее приводимые доводы уже не потребовались, а замечания и предложения принимались им, а за ним и присутствующими, без длительного обсуждения – работал его авторитет и знания.
Этим человеком оказался Борис Захарович Шапиро, представитель Ленинградского института (впоследствии ВНИИТрансмаш), человек весьма опытный в вопросах испытаний вооружения многих объектов БТТ, участник Великой отечественной войны. Было чему позавидовать.
Как курьёз, хочется вспомнить случай, когда я, сев на место наводчика в объект 775, весь обеденный перерыв вынужден был просидеть на этом месте в попытках вылезти: под себя ноги подобрать невозможно мешает прицел, к тому же еще под левой коленкой ручник наведения пушки по вертикали, а нога уже упирается в пульт прицела, голова упирается в тяжеленный люк, толщиной с подбоем почти 200 мм. Торсион люка – ещё не был отработан: штангист может быть вылез бы быстрее!
Сам 775 объект так и не смог преодолеть заводских испытаний и вместе с другим опытным образцом объектом 287, имевшем не меньшее количество проблем, был тихо закрыт постановлением Совета министров СССР от 1968 года.
*) - на «Рубине» применялась полуавтоматическая командная система управления с ИК системой передачи команд на ракету, а не система наведении по ИК лучу;
- в ряде источников утверждается, что орудие гладкоствольное;
- ошибочно утверждается, что используемые управляемые ракеты – «Тайфун»;
- «управление ракетой ведется по командам – с пульта командира-оператора» - домысел;
- вращающегося места механика-водителя на заводских образцах не было;
- в одной из информаций проскочила фраза о воможности использовать 125 мм орудие для стрельбы обчными танковыми пушечными снарядами.Орудие просто бы разорвало;
- нарезы использовались только управляемыми ракетами, а не «Буром»;
- дальность управляемой ракеты Тайфун» - 9 км. и др..ошибки.