Про то и о сём.
(встретились два нонешных философа*)
– Я точно знаю, что земля круглая. Но вижу её плоской.
– А я вижу, что голова моя, и твоя, тоже круглая, как и земля, но часто ощущаю её совершенно квадратной. И не просто квадратной, а квадратной во всех направлениях – то есть кубической.
– Я знаю – я вижу – я ощущаю… Что точнее отражает действительность: знания? взгляды? ощущения?
– Мысли. Есть же классическое: «Я мыслю – значит, я существую».
– Выходит: без мысли нет жизни?
– А равнозначны ли: «я существую» и «я живу»?
– Слова «жизнь» и «существование» – синонимы.
– Однако, ещё говорят: «Не жизнь, а существование» и: «Не живёт, а влачит существование». Здесь «существование» – не более, чем некое подобие жизни.
– Что из того? Неужели тот, кто мыслит, обречён на существование?
– Выходит, что так: кто не мыслит – тот и живёт по полной.
– Зачем же человеку дан мозг, ум, способность мыслить – если для того, чтобы жить, – лучше не мыслить?
– Затем и дан, чтоб понять: хочешь сегодня жить лучше, лучше не мысли вообще.
– Спорно это. Тогда, что же получается: животные лучше нас живут, раз у них инстинкты выше разума?
– Может быть, может быть… Есть нора, есть корм, хищник не сожрал тебя – чего ещё надо: живи и плодись. И нас призывают к тому же, стимулируют даже.
– Но мы же не твари безмозглые, мы люди, мы право имеет. Это ещё Фёдор Михайлович сказал.
– Он не сказал, он спросил. У него человек сам себя спросил, не тварь ли он дрожащая, имеет ли он право. Вот и ты сам себя спроси, коли ты человек. И не бездумным тот человек считал себя, а дрожащим, то есть в страхе живущим. Оттого и в праве своём сомневался.
– Так тот человек о каком праве-то мечтал?
– Не буквально, конечно же, с топором на старушку. Хотя в оные времена на Руси и к топору призывали…
– Не на старух же призывали, не убивать.
– Что же ты так всё в лоб воспринимаешь: наших стариков да старух не топор, а мизерная пенсия в мир иной отправляет, и даже ранее этих циничных «сроков доживания», в кабинетах придуманных…
– На наши сроки, что ли намекаешь?
– Что ты всё о себе? О детях и внуках думать надо – им дальше жить.
– «Жить», - говоришь? Значит, что же: и им тоже не мыслить.
– Нет, когда-нибудь такая философия всё же должна будет им надоесть.
– Как она может надоесть, если надо есть, каждый день надо, и деток кормить.
– Не поспоришь, вроде бы: не зря же: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь». Но не забывай, там же: «Но избави нас от лукаваго».
– А лукавый-то кто?
– А вот на этот вопрос каждый сам ответ должен найти. На то и мозг каждому даден, на то он и homo sapiens.
– Мозг-то есть у каждого, но учёные определили, что возможности его современный человек способен использовать менее чем на 5 процентов. Значит, сама природа желает нам бездумной жизни?
– Ещё эскулапы говорят, что отдельные наиболее одарённые человеческие особи или так называемые гении, «человечищи» – те более семи. Потому, знать, властные «особи» и полюбили пресловутые 7%: ниже этой планки – и в Думу не можешь, ибо думать не можешь… Вот и замкнулся наш круг: думать не можешь, живи без своей думы, а думать другие будут. И за тебя тоже.
– А для чего тогда эти, оставшиеся, которых явное большинство, но которые пока ничего не значат?
– В данном случае это явное большинство ничего не делает, а только ещё более затачивает круглую голову под квадрат и наливает её тяжестью свинца или гранита.
– Они ничего не делают, а мы с тобой хоть рассуждаем.
– То бишь – мыслим. Я мыслю – значит, я существую?
– Надоело существовать – пожить охота. Доведётся ли? А?
– А, может, просто не мыслить и просто жить? Чего уж тут сложного? Нет мысли – есть жизнь.
– Нет: совсем не мыслить – это совсем не просто.
– А вот не мыслить о смысле ( жизни, например, той же) может оно и получится?
– А какие ещё есть смыслы, о которых лучше не мыслить?
– Видишь, задумался я. А раз думаю – значит, мыслю. А раз опять мыслю – значит, снова существую. А если существую – то, значит…
– Выходит, и сейчас не живёшь?
– А хочется. И надо бы!
– А кому это надо?
– Опять задумался… Опять, как и только что, – не живу. Тогда: когда же?
– Может, завтра?
– Или во вторник, после дождичка?
– Да нет: после дождичка – это в четверг.
– А четверг – рыбный день.
– Какой ещё «рыбный день»?
– Это было раньше: в то, другое, время; в том, другом, государстве; в той, другой, жизни…
– Ага-а! Выходит была она – жизнь? Пусть и другая, но жил же?
– Да, жил, пожалуй.
– А раз жил – значит, не мыслил о смысле?
– Да, о смысле не мыслил: а что о нём мыслить, коли он везде и на всём белым по красному, и наоборот, крупными буквами: «Наша цель – …». А цель – то же самое, что и смысл, близнецы-братья. Это – про братьев – тоже крупными буквами было: в учебнике и со сцены…
– Т-а-а-а-к! А раз не мыслил тогда, в той жизни, то, следовательно, и не думал?
– Да: и я – не думал, и следователь – не думал, и никто не думал. Там (палец многозначительно кверху), там за меня, и за всех нас думали. Думай, не думай, а решал всё и всегда всего один звонок оттуда (палец опять туда же, с осторожностью)…
– Ну и? Вывод напрашивается: тогда, когда не думал, только тогда, выходит, и жил?
– Да, жил, выходит. Только…
– А сейчас?
– А что сейчас?
– Живёшь?
– Выходит, не живу.
– Почему?
– Потому, получается, что думаю.
– А думаешь почему?
– Потому, что никому там (палец вверх) мы сейчас не нужны. Голоса наши нужны, а мы нет…
– Раз голоса наши нужны, значит, прислушиваются к нам, значит, гласность у нас.
– Не для гласности им наши голоса нужны, а что бы в урну их…
– В какую урну, что в парке у скамейки каждой стоит? Как мусор, что ли, наш голос для них?
– Не в парке, а на участке. Но итог тот же: наш голос для них мусор.
– Не пойму: на каком участке? У участкового, что ли, мусор?
– Что ж тут непонятного: на избирательном участке. А участковый теперь не «мусор», а господин.
– Господин!? Подумать только.
– Да, видать пришло время думать. Всем и самим. Думайте сами, решайте сами…
– … «иметь или не иметь». Про это «иметь» уже не говорят, а воспевают даже. Громко. Во весь голос.
Только непонятно о чём речь: что иметь?
– Кого-то, наверное.
– Кого-то? Вона как. Выходит: или тебе надо иметь, или тебя будут то же самое?
– Да, чтобы что-то иметь, надо кого-то иметь. И: чем больше имеешь, тем больше имеешь?
– Неужели так?
– Именно так. И наоборот тоже.
– И по отношению к тебе аналогично?
– И для всех так же.
– Да ты подумай!
– Вот и думаю: однако, чтобы жить, ноне надо иметь. Вот и выбирай: ты или тебя.
– А иного выбора нет?
– Иного, похоже, нет.
– А чего тогда думать? Иди и выбирай. Четвёртого. Всех приглашают. Зовут даже.
– Так-то оно так, да боязно больно.
– А с чего же это тебе боязно, да ещё и больно?
– А что как выберут? Больно же будет.
– Кого выберут? Тебя? Туда? А коли и выбрали бы, так где ж тут больно? Это же о-го-го как, здорово.
– Чего ж тут здорового, коли, думаю думу, не туда, а там и выберут: иметь чтобы. Вот там, куда будут, там и будет.
– Что будет?
– Больно.
– Д-а-а!... Нет. Что-то я не понял. Мысль потерял.
– А что же тут непонятного: «Мы выбираем, нас выбирают», – и такая песня есть. А из песни, как говорится, слова не выкинешь. А что ты мысль потерял, в том и философия жизни нашей, – стало быть, жить теперь будешь, без мысли-то. Вот выберешь – и будешь. Кого выберешь – с тем и будешь. И они будут. Они тебя и будут.
2011
* здесь это сложносоставное слово: фило- филия (от filia греч.) – любовь; софа ( от араб.) – широкий диван – т.е. она и в Африке софа.