Она сидела напротив в вагоне метро – расслабленная, как после постылой работы, совершенно не проявляя интереса к происходящему вокруг. Нанайского типа белая меховая размахайка была на ней. Тёмно-серый шарф волнами романтично спадал на плечи, но ей это явно не шло. Светло-голубые джинсы, под цвет глаз, с огромной, по декабрьским меркам, «художественной» дыркой на правом колене, бросающейся в глаза, дополняли наряд. На длинных ногах пёстрые в бело-черную крапинку мягкие сапоги завершали гардероб незнакомки.
Кожа лица бледная-бледная, как у заядлой жительницы Севера. Характерный нос однозначно её выдавал. Судя по всему, ей около тридцати. Cимпатичная! Невесела: выражение не накрашенного лица слегка обиженное, плохо скрывающее досаду, как у офицера, прибывшего из отпуска, которому прямо на трапе радостно сообщили, что он заступает дежурить по авианосцу.
«Холодно, наверное!» - с сочувствием подумал я, невольно взглянув на правую коленку попутчицы. На секунду прикрыл веки. Когда вновь открыл – молодой Бабы Яги уже не было: на её месте дремала пожилая добропорядочная женщина, у которой с формой одежды было всё в полном порядке. «Что только не померещится под Новый год! Верно?!»
Так и ехали неинтересно весь остаток пути.