Шаг… Ещё шаг… Солнце взбесилось... Воздух обжигает. Заливает потом глаза. Пекло! Передохнуть бы, да нельзя… Вперед… Не останавливаться… Здесь плохо… Очень плохо! Шаг…
Кишлак словно вымер, но… Взгляд… Я чувствую… Спиной, затылком… Липкий… Холодный, расчетливый взгляд. Не спрятаться... Ненависть! Все вокруг пропитано ненавистью. Она звенит струной, готова лопнуть, оборваться выстрелом. Ещё шаг…
Откуда будут стрелять? Откуда?! Из того темного оконца? Из-за двери? Нужно уходить… Быстрее! Как можно быстрее, но ноги… Ноги не слушаются. Опять этот сон…. Это пекло, этот страх… опять! Нужно проснуться! Обязательно проснуться… Сон… Сон влечёт запахами… Кружит ядовитой тишиной… Захлёстывает хрустом камней под ногами…
Смахнуть бы пот… Солнце… Солнце взбесилось!..
Тишина нехорошая… Шаг… Куда будут стрелять? В голову? В живот? Ещё шаг… Не думать… Не думать… Вперед пока дают шанс. Какая длинная улица…
За спиной идет Олег. Почему не Яшка, друг, с которым мы всегда вместе? За спиной Олег и руки у него, как и у меня, заняты. Мы несем воду. Воду нашим ребятам… Шаг…
Все не так, неправильно! Почему вдвоем? Автомат за спиной и, если что, не успеть… Хотя… Если в живот… Всё равно не успеть… Ещё шаг… Лучше бы в голову… Не мучиться…
Тишина набухает, начинает вибрировать и лопается звуком работающего двигателя. Вертолет! Его не видно. Он за кишлаком на поляне… там же и мужики. Наши!.. Там безопасно, надежно… Бросить бы всё и бегом… Нельзя! Нас ждут с водой!
Улица позади. Перед нами сумеречный коридор. Направо и налево пустые дверные проемы. Дверей в них нет, лишь в конце коридора закрывает выход, крепкая даже на вид, дверь. Я знаю: там конец пути. За ней ребята, вертолет. Уже можно услышать их приглушенные голоса. Они рядом, ещё чуть-чуть… ещё немного... путы на ногах спали. Тело вновь стало упругим, послушным как прежде. Страх отпустил.
Заглядывая в дверные проёмы, страхуя друг друга, мы осторожно двигаемся по коридору. Пусто… Никого… Пусто…. И вдруг… В одной из комнат… Булочки! Глазам не верю! Много! Куча в мой рост! Булочки!.. Такие же, как в детстве! С пышной, посыпанной маком, золотистой, запеченной корочкой… Из комнаты, накрывая гнас с головой, вырвалась сладкая, душистая волна запаха свежей выпечки. В первые секунды я даже оторопел от того, что увидел и почувствовал. Потом, приходя в себя, обернулся к Олегу:
- Вот здорово! Мужики обрадуются!
- Странно. Не нравится мне это, - Олег тревожно оглянулся, - Откуда они здесь?
- Да какая разница?! Клади их в мой РД,* место есть.
Я, подставляя ранец Олегу, присел на одно колено и осторожно, боясь, что все сейчас исчезнет, рассыплется, взял в руки булочку – теплая! Поднес к лицу и, закрыв глаза, вдохнул аромат… Красота! Чудо!!! Я окунулся в радость, забылся и потерялся на миг. В себя пришел от голоса Олега:
- Хватит улыбаться. Полна коробочка, пошли. - Он все так же хмуро оглядывался. А я попал в восторженный ступор. На душе было светло.
- Пошли, Серёга, - Олег хлопнул меня по плечу, - ребята ждут.
До выхода из коридора оставалось пройти еще метра два-три. И, заглянув в последний дверной проем справа, я, опять удивленно и радостно остановился: чудеса!- Олег, ты посмотри! Молоко! – Я, не в силах уже сдержаться, засмеялся в полный голос. - Вот мужики удивятся! Теплые булочки с холодным молоком! - Запотевшие, холодные даже на вид, словно только что из холодильника, в этой комнате были навалены бутылки с молоком. И опять целая куча…
- Олег, клади их к себе, мне уже некуда.
Я посторонился, пропуская Олега в комнату, постоял немного, дивясь и любуясь необычной картиной, потом шагнул к двери на выходе и толкнул её открывая. Обдало свежим ветерком. Я вышел наружу, огляделся, спустился с крыльца. Присел на нижнюю ступеньку. Положил на колени автомат и закурил. Хорошо…
На поляне около вертолета стояли ребята. Увидев меня, они что-то закричали, замахали руками – торопили. «Сейчас придем», - подумал я и, слыша, как Олег звякает бутылками, улыбнулся: «Все хорошо. Мы вышли. Зря страх на себя нагонял. А мужикам-то сюрприз будет!»
Ветром качнуло дверь за спиной. Она скрипнула качнувшись и, подхваченная новым порывом, закрылась. Я поморщился: дверь разделила нас с Олегом, я его уже не видел и не слышал, а это недопустимо. Раз мы идём в паре, значит, жизнью отвечаем друг за друга. Это закон. А сейчас, дверь захлопнулась, а я лишь поморщился, не открыл и почему- то медлил. Считая секунды, убеждал себя, уговаривал, что опасность миновала, что Олег рядом, сейчас выйдет. Ждал. Секунды растягивались, складывались в минуту, другую, а дверь всё не открывалась.
- Олег, - позвал я шепотом.
Тишина в ответ зазвенела ощущением беды и непоправимой вины. Я лег на ступеньки крыльца пониже. Выставил перед собой автомат и, вглядываясь в дверную щель, постарался рассмотреть, что за нею.
По двери пнули… Сильно… Изнутри… Она пронеслась над моей головой едва не зацепив. Обдало холодом… Перед глазами застыло, отпечаталось как на фотографии: грязный халат, чалма, ощеренный рот, дикие налитые ненавистью глаза, и закопченный ствол чужого автомата у моего лба, и царапина на копоти этого ствола… Свежая…
Время, выдержав длинную паузу, сдвинулось, вновь обрело ход. Я видел, как палец душмана на курке его автомата стал медленно, страшно медленно сжиматься. Опережая его, я нажал на свой курок, но выстрела не последовало. Ох, ё… бросило в жар! Предохранитель! Предохранитель… Я лихорадочно, срывая ногти, пытаюсь передвинуть рычажок предохранителя на автомате, но его заклинило намертво. Слабея от страха, чувствуя на своих пальцах кровь, теряя надежду, я рву и рву предохранитель, а в лоб мне смотрит закопченный, с царапиной, чужой ствол… и, заслонивший всё вокруг, сжимающийся палец душмана, и налитые ненавистью глаза…
- Сергей! Сережа! Что с тобой?
Я, ничего не понимая, смотрел на встревоженное лицо жены.
- Сережа, проснись! Что с тобой?!
Страх все еще цепко держал за горло, а пальцы мои искали и рвали заклинивший предохранитель.
РД – ранец десантника.