Из повести "История ЛЮБВИ, которой не было"
1986-й
- Саш, может, хватит корпеть уже, пора спать, - она в который раз пыталась провести рукой по непослушным смоляным волосам.
Ей до боли хотелось прижаться к груди, но упорный суровый голос:
- Не мешай, я работаю - не давал никаких шансов.
Гордость вскипала, но желание прикоснуться к его телу, вкусить поцелуи было сильнее. До крови закусив нижнюю губу, прилегла, надо отдохнуть, она без боя не сдастся. Судьба может и не дать другого шанса. "Нет"-, твердила она. И опять внутренний голос ей нашептывал:
- Где ж твоя гордость, красавица? Не ты ли смеялась над парнями, не тебе ли ноги целовали за один твой взгляд? Не унижайся, уходи.
Эта борьба вконец изнурила, глаза сомкнулись, всего пять минут…
Она вскочила в страхе, что он ушел, в комнате темно и тихо. Он не мог так уйти, это страшнее, чем его отказы. Тихо прошептала:
- Саш.
Еле уловимое движение, и через несколько секунд она присела у кровати.
-Саш, пусти меня, пожалуйста, - не просила даже, а умоляла, уже не ощущая ни стыда, ни страха
Как хотелось ему повернуться, схватить ее, сжать в объятиях. Если бы она знала, как велико его ЖЕЛАНИЕ. Весь вечер только самые страшные заклинания спасали его, если бы он посмотрел в ее глаза, то она бы все увидела: и желание, и любовь. Но нельзя, ведь сосед только сегодня хвастался своей победой над ней, смаковал подробности. Он был готов и его, и ее задушить голыми руками. Если бы она знала.
Еле уловимое прикосновение ее рук заставило его подвинуться, ведь она дрожала. Она очень тихо, как бы боясь вспугнуть его, начала целовать волосы, ее нежные руки прикоснулись к плечам. Он уже был готов сдаться, не выдерживая накала страсти, начал жадно целовать ее губы, сжимал в объятиях пусть такое грешное, но любимое тело.
Как сладки были его поцелуи, как сводили с ума нетерпеливые неумелые прикосновения рук. А этот запах тела, запах пряных трав и парного молока!!!
Охваченная наслаждением, она начала целовать нежную кожу шеи…
Еще одно мгновение, и страсть захватит ее в водовороте безудержного желания, и они окажутся в другом измерении…
Она неумолимо шептала:
- Саш, любимый, скажи, что желанна.
Она уже задыхалась, не в силах удерживать страсть и чувства. Это что-то неведомое для нее, волшебное чувство охватывало, унося куда-то в прекрасное далеко…
А ведь она гордилась умением контролировать себя в любых ситуациях, небогатый сексуальный опыт так ее разочаровал, неужто на самом деле: «Стремящиеся к ней безумны, а ее достигшие поражены тоской», - с горечью она думала каждый раз, после близости. Она не знала до сей поры, как поцелуи и объятия любимого могут сводить с ума… Всего одно слово, ей бы хватило бы: «Да!»
Ему хотелось закричать, что и ЖЕЛАННА и ЛЮБИМА. Но НЕТ, ведь она говорила эти слова кому-то еще и недавно. НЕТ, он не унизится до этого, он – МУЖЧИНА. Он не из тех, многих.
Собрав остатки сил, он сказал:
- Нет,- и сам поразился равнодушному тону, и тут же хотелось совсем другие слова произнести…
Но вся общага будет над ним смеяться потом, он не сможет отречься от этих слов, не сможет.
Он сразу почувствовал, как ее тело начало мгновенно холодеть. Он почувствовал этот холод, и сразу хотелось успокоить нежными словами, но, все, что мог выдавить из себя:
- Я готов уступить тебе.
Он не узнал свой собственный голос с презрительной ноткой.
-Уступить, мне, что уступить???,- мозг уже ничего не воспринимал.
- За что, Саш, за что, любимый??!- с такой невыразимой болью отозвались на сердце эти слова.
И опять нахлынула нежность, он целовал мертвеющие губы и хотел прошептать:
- Любимая, желанная, не уходи.
Он хотел стереть поцелуями и ласками все ее надуманные страхи. Он хотел, но не сказал. Она уже ничего не чувствовала, сердце остановилось, душа, готовая перенестись в рай, ушла в бездну.
Собрав остатки достоинства, она нашла сил встать. Доплетясь до двери, еще надеялась, что остановит, догонит, скажет, что все это неправда. Не остановил.
Дорога до ванной казалась ей вечностью, если бы даже дорога была выложена из раскаленных углей, она не почувствовала бы. Дрожащими руками закрыв дверь, она разразилась беззвучными слезами.
Самые горькие слезы на свете – это слезы отвергнутой и любящей, любящей, но не любимой, желающей, но не желанной…
Он устал, очень устал, и сон сморил, завтра он разберется со своими чувствами, обязательно поговорит с ней, и все будет, но завтра.
Она не помнила, сколько времени, почти без чувств, просидела на холодном полу.
- Ну, получила?- ехидно спрашивал внутренний голос. - Любовь, любовь, вот она тебя любовь и посадила на грязный пол, тебя уже даже не хотят как женщину.
Внутренний голос все не унимался:
-Начиталась романов, Джульеттой себя возомнила, где ж твой Ромео?
- Ах так, не хотят, значит. Но мы еще посмотрим. Кто хочет, а кто нет.
"Никогда ни один мужчина не посмеет мне больше сказать НЕТ, я могу и буду, они нет».
Гордо выпрямившись во весь рост, она гордо вскинув головку, поклялась, что отомстит этим мужикам за попранную честь, любовь.
Ну, кто там у нас в списке первым из твоих друзей? Посмотрим и на него, и на других. Так родилась Фурия. Ты ее породил, Саша, ты. Пока мирно спящий, на что-то еще надеющийся, думающий что, что-то можно исправить.
Слишком поздно… Некому было остановить, некому…
- Надо все смыть, никогда, никто не должен видеть моих слез.
Сон освежил его, подушка хранила запах ее чудесных волос, пахнущих летними цветами, а простыня запах ее тела, подобный первым весенним цветам после дождя. Он с улыбкой вспоминал, как она дрожала в его объятиях, как сладко стонала…Надо спросить у ребят, а все так делают? Он же еще не знал. Но обязательно узнает, он купит ей цветы, объяснит ей, как она нужна. Потом они зажгут свечи, выпьют бокал шампанского и…она будет его, только его женщиной. Такой любимой и желанной, ну что, что были другие. Но они были до него. Он улыбнулся, что наконец во всем разобрался. Надо было кому-то сказать, выговориться. Как назло никого нет. Наконец-то дверь распахнулась, Серега зашел.
- Он-то, наш красавчик, дамский любимец все знает.
Но самому разговор начать неудобно, а он спешит на занятия, ищет какие-то конспекты. В нетерпении Саша заходил по комнате, Сергей удивленно вскинул брови, что Саня такой чумной какой-то с утра? Рубашку почему-то даже не застегнул, что там на шее??? Неужто наш девственник наконец-то решился?
- Ну? Поздравлять, Саня? - радостно спросил друг.
- Почти, но обязательно будет, сегодня,- с нежностью в голосе проговорил он.
- Давай, будем переживать, пока, я на семинар опаздываю, - и веселый Серега исчез.
Сережа бежал по лестнице, насвистывая веселую музыку, радуясь за друга, наконец-то решился, а то уж 5-й курс заканчиваем. Да и она девчонка ничего: симпатичная, веселая, прикольная. Авось и сладят. По дороге чуть не сшиб соседа сверху, не очень-то приятный тип, скользкий.
- Ты чего, Серега, с утра веселый?
Рад бы мимо пройти, но решил радостью поделиться.
- Знаешь, наш Саня-то ночь с девушкой провел, ну бывай, опаздываю.
Если у Сережи была минутка, и он оглянулся бы и посмотрел, как исказилось лицо Игоря от гнева. Но минутки не было, Сергей не оглянулся.
А Саша летал от счастья, строил планы, подсчитал капиталы, на цветы хватит. На шампанское у ребят займет. Ничего страшного, сегодня можно и пропустить занятия, он сейчас же найдет ее, все объяснит. Он представил ее огромные, какие-то бездонные глаза, они и погубили его. Как только она переступила порог их комнаты тогда, осенью. Цвет ее глаз так стремительно менялся от серого до зеленого. Когда она злилась, как вчера, глаза становились стальными, серыми, когда смеялась - они искрились, лучились. Интересно, а какие они были ночью. Он закрыл глаза и представил, как они зеленеют от страсти…Нет, зачем ждать до вечера, он сейчас же пойдет, будет ее целовать и смотреть, как они будут счастьем и желанием наполняться…
Гнев Игоря охватывал, он готов был все разгромить, видел ее вчера, видел ее бесстыжие, счастливые глаза. Сколько раз пытался к ней подкатить, а она хохотала в глаза:
- Как подрастешь, так подходи!
- И что она в этом Саше нашла, одно преимущество – рост. Не, не дам им покоя и счастья, не дам.
Он живо представил, как неделю назад купил конфет, шампанского, цветов и пошел к ней общагу. Слава богу, она была одна, увидев его, она рассмеялась в лицо и, гордо вскинув красивую головку, сказала, что нечего было тратиться, сморчок. Он упал на колени, начал вымаливать, выпрашивать, а она так надменно:
- Поцелуй правую ножку в тапочке, может, я тебя поцелую.
Он униженно пополз, начал целовать, а она хохотать:
- Тапочки-то общие, грязные, и девок тебе таких же надо искать, пошел сморчок.
От унижения и обиды Игорь поклялся ей отомстить.
Время пришло, этого наивного простачка Саню в два счета вокруг пальца можно обвести. И он постучал в его комнату, счастливый Саша открыл дверь, он уже куртку надевал.
- Привет, Сань, десятку не займешь?
- Не, сам хотел у ребят занять.
- Да, обидно, вот в гости пригласила, пока девчонок нет, ой не девка, огонь, бесстыжая, неугомонная в постели.
Перед глазами все поплыло, хорошо успел за косяк схватиться…А тот все болтал, смеялся.
- Пошел вон», - гневно выкрикнул он, и свет померк перед глазами.
- Ах, вот какая ты, другим не отказываешь, а меня продинамила.
И наступила полная тишина…
Вместо цветов – водка, вместо конфет – килька в томате. Только водка может успокоить его униженное и растоптанное сердце. Казалось, после слов этого мерзкого типа сердце окаменело, превратилось в сгусток стали. Хорошо бы, если так. Первый стакан он даже не почувствовал, но что-то так нестерпимо БОЛИТ, не дает дышать.
Мысль о ней, о том, как она сейчас смеется над ним, с тем, кувыркаясь в постели…
Еще стакан, наконец-то начинает отпускать, легчает, но хочется завыть: -- За что, за что ТЫ ТАК со мной? ЧТО во мне не так?
Совсем недалеко, всего в пяти минутах ходьбы, в ее воспаленном мозгу жужжали тысячи злобных ос, слез не было. Она не помнила, как доплелась до дома. Из ее тела улетела душа, вытекла кровь. В сотый раз вспоминала его холодные слова:
- Я готов уступить тебе.
Он не мог сказать этого. Не мог, не должен. Сердце сжималось так, что она не могла дышать. Кровь стучала в висках, как гром. Значит, все, о чем она мечтала – миф, нереальные мечты? Когда он произнес те слова, она из последних сил сдерживалась, чтобы удержать отчаянный, испуганный крик:
- Не надо!
Безумно хотелось отгородиться от слов, которые неотвратимо и жестоко разрушили надежду на счастье.
Нет, она не мечтала о кольцах, свадьбе, просто подчинилась инстинкту, эмоциям и мечтала быть с любимым, с любимым заниматься любовью. Закрыв глаза, вспоминала, как теряла сознание в его объятиях от неведомых наслаждений и почти унеслась за облака…
Боль начала окончательно уходить после третьего стакана. Слава Богу, он не успел ей открыть свою душу и сердце. При мысли о том, что он собирался идти к ней, его бросило в дрожь. Каких-то 5 минут, и окончательного унижения не миновать бы.
Остатки водки вылив в стакан, он закрыл глаза. Мозг, не успевший отдохнуть, не выдерживал такого психологического давления, которое на него оказывали с момента пробуждения. Да, вчера в ее объятиях он потерял разум и способность трезво мыслить. Но ни одна женщина отныне не сможет этого сделать. Ни одна…
Ей хотелось где-нибудь запереться, закрыться, чтобы не вспоминать о нем. С таким же успехом можно было приказать себе не дышать. Обессиленная, униженная она наконец-то забылась. Ей снилось, что их жаркие тела сплетались, его руки лежали на ее теле, губы ласкали…
Водка начала действовать, глаза налились какой-то ранее неведомой тяжестью. Наконец-то долгожданный сон, который его исцелит.
А во сне ее нежные пальцы скользили по его волосам, а глаза светились от нежной ласки…
Губы Саши были повсюду, они целовали ее полные чувственные губы, его ладони неотвратимо поднимались к ноющим кончикам грудей.
Хотя и у нее был сексуальный опыт, но еще не знала, что прикосновения любимого будут такими жаркими, пьянящими, жгучими… его губы ласкали и дразнили, требовали и умоляли…
Он и предположить не смел, что поцелуи девушки могут разжечь такой пожар внутри.. Внутри начал пульсировать лютый голод, первобытный инстинкт, который можно было удовлетворить только слиянием тел,… кровь заструилась по венам, голова стала кружиться…
Эти сны эротические преследовали их почти каждую ночь в течение многих лет, и, судьба, смеясь, все обрывала…
Но сегодня она шла одна, казалось, с того вечера прошла целая вечность. Где та беззаботность??? А ее мечты??? Она остановилась у уличного фонаря. Удивительное зрелище, летящие снежинки: они же не живые, как тогда они могут так заворожено лететь к свету! Они же растают!
Снежинки, подобно мерцающим алмазным хлопьям, при свете фонаря красивы в холодном полете, но тепло не для них. Она протянула ладонь, и снежинки падали и таяли. А вместе с ними оттаивало ее сердце, возвращалась из небытия ее душа.
- Жизнь, я люблю тебя! - кричала она на всю улицу Мельникайте. Прохожим было не до нее, они спешили… А растаявшие снежинки, медленно стекая по ее щекам и рукам, улыбались, улыбались только ей:
- Все-таки мы удержали тебя. Пусть легки и хрупки!