Июль, август 2010
Андрей Николаевич, мэр деревни Маза и села Новодевичье, сын моих бывших соседей, приехал навести порядок в опустевшем подворье своих родителей. Мне из окна моего дома хорошо было видно, как он со своим сыном стал доставать из машины бензокосу и штакетник. Значит, будет косить в огороде, и чинить забор, подумал я и не ошибся.
Вскоре заработала коса, а Андрей Николаевич, вижу, направляется к нашему дому. Я вышел на крыльцо встретить гостя. Поздоровались, поговорили за жизнь. А потом я предложил ему попробовать мою бензокосу. Он согласился, и мы вместе быстро её наладили. Он сразу же пошёл косить. А я остался наблюдать за происходящим с крыльца. Мне солнце противопоказано. После напряжённого труда, бригада из двух косарей присела отдохнуть прямо посреди огорода на траве. К ним присоседились и трое местных мужиков. Я не знаю, пригласил ли их Андрей Николаевич, или они сами пришли. Но они сидели все вместе, и видно было, что там идёт оживлённая беседа. Я не выдержал и пошёл к ним посмотреть, что там накосили, да и поговорить захотелось с мужиками.
Эту историю, про Андрея Николаевича, рассказал мне мой сосед, дядя Лёня. Мне сразу понравился этот рассказ, но записать его я не решался, потому, что чувствовал – будут не точности. И поэтому хотел расспросить Андрея Николаевича лично. Много раз я с ним встречался, но не было подходящего момента поговорить на эту тему.
Кода я подошёл к мужикам и присел рядом с ними, то там уже шла оживлённая беседа. Я прислушался к ней и понял, что Андрей Николаевич увлечённо рассказывает о забулдыжной жизни одной из присутствующих персон. Этой персоне в прошлом году сделали операцию в связи с онкологией. Улучшив момент, я спросил у него: «Паша, а после операции ты так же лопаешь водку». Нет сказал он, не пью. А будешь, спросил Андрей Николаевич? Буду, ответил Паша. И все дружно заржали. И тут же Андрей Николаевич продолжил рассказывать, неуместно прерванную моим вторжением речь, о событиях давно минувших дней.
Однажды, часа в три ночи, продолжал Андрей Николаевич, меня разбудил стук в дверь. Вскакиваю с постели и бегу к двери. Может, что сучилось в моём «государстве»? Подумал я. Открываю дверь, а на пороге Паша. Я у него и спрашиваю: «Ты знаешь, сколько сейчас времени»? Уже четвёртый час, говорю ему. Ты чего припёрся в такое время? А кода мне приходить, если я днём работаю, ответил Паша. Андрей Николаевич посмотрел на Павла и спросил у него: «Ты помнишь хоть что-нибудь»? Не помню, ответил Павел и, как мне показалось, вроде бы засмущался. А мы снова дружно засмеялись.
И тут я решил спросить у Андрея Николаевича про ту историю, что я слышал от дяди Лёни. Это случилось, когда в посёлке стояла непролазная грязь и забрать покойника, чтобы отвезти его на вскрытие в районную больницу, на другой машине, кроме Нивы, проехать было не на чем. С большим трудом, продолжал Андрей Николаевич я подъехал к дому, где был покойник, и там приняли решение, посадить его в багажник Нивы пока он ещё тёплый и в таком положении везти в больницу. Ну и повёз, а что делать. А на посту перед райцентром, останавливает гаишник за неправильную перевозку людей. А так как с документами было всё в порядке, то гаишник остался без доплаты, только спросил, почему он сидит, а не лежит.
Прошло немало лет и подобная ситуация с покойником случилась в деревне Маза. Жил в деревне мужичишка, последние годы нигде не работал. Но крепко пил, да жену регулярно мутузил. Только не удалось ему долго продержаться на этом свете. Несколько раз он тяжело заболевал в этом году, но оклёмывался и продолжал неизвестно зачем жить.
Продолжал пить, да жену лупить. А когда силы закончились, а их у него давно уже не было, он и помер. Никто по этому случаю не грустил и не скорбел, а скорее наоборот. Умер он в районной больнице летом. Но оказалось так, что хоть зимой умри, хоть летом, достойно прибыть на вечный покой не на чём. Хорошо, что есть изобретательный мэр. Привёз он покойника на легковом автомобиле на багажнике. В такую жару, как нынче стоит, может быть и правильно. Только, как представишь, как его приторачивали, да привязывали к багажнику, становится не по себе.