Эта неправильная мысль пришла ко мне давно.
Стоял холодный дождливый апрель. Мы с друзьями приехали на маленькую станцию, где не было платформы и нужно было все байдарочное снаряжение выбрасывать с высоких ступенек вагона на землю, покрытую мелким гравием и остро пахнущую креозотом.
- Запах романтики дальних дорог! - принюхался Юрка.
- Это пахнет смесью ядовитейших фенолов! - сказал Лешка.
Лешка был химик, он все знал про химию и заодно знал все про все остальное. Мы его уважали, но побаивались. Он постоянно открывал нам глаза на смертельные опасности, притаившиеся за каждым углом.
Потом мы долго перетаскивали наше хозяйство к мосту, где текла река Мста. Дожди обещали высокую воду, и мы хотели опробовать наше снаряжение на знаменитых мстинских порогах. На берегу росла ярко-зеленая трава, река около моста была узкой и спокойной. Неподалеку около кустов было разбросано хозяйство другого байдарочника. Это был мужчина лет сорока, весьма хрупкого телосложения, очень медлительного. Он уже собрал байдарку и сейчас не спеша упаковывал в нее туго набитые самодельные мешки из детской оранжевой клеенки.
- Один будете пороги проходить? - поинтересовался я.
- Да, дело привычное! - он был явно не прочь поболтать. - Жена рожать надумала, там теща, свекровь - я лишний! Я взял отпуск на месяц и решил не спеша плыть, пока до моря не доплыву.
- Как это? - не понял я. - Жена рожает, а вы тут?
- Мне давно надо было побыть одному, - сказал будущий отец. - А первый месяц я никому не нужен. Там столько помощников - без меня обойдутся. Жена сама меня выгнала!
- Ни фига себе! - сказал Юрка, когда я пересказал этот разговор.
- Умная у него жена! - сказал Лешка. - Нам таких не найти!
Я это все запомнил!
Прошло несколько лет. Я уже был женат, у меня росла дочка, мы только что достроили дачу, на которой проводили время до первых затяжных холодных дождей. Я любил эту дачу, вложил в нее свою душу, силы и время. Я гордился канализацией, которую соорудил, приложив весь свой интеллект, я гордился газоном, на который изумленно поглядывали соседи, не понимая, почему пропадает столько места для грядок. В общем, тогда - это было мое любимое место на Земле.
Однажды наступил очень странный апрель. Дожди сменялись мокрым снегом, а мокрый снег сменялся ледяной крупой и морозом. Я сидел на работе, пытался сосредоточиться над каким-то уравнением, но меня постоянно дергали, и уравнение никак не хотело выводиться.
- Мне надо побыть одному! - сказал я жене, вспомнив апрель на реке Мсте.
К моему удивлению, жена все поняла, нажарила котлет, и я отправился на дачу. В рюкзаке кроме котлет у меня лежали книги по физике, стопка чистой бумаги, авторучка, блок сигарет и три тома Бальзака.
- Так вот ты какая, свобода! - думал я, перетаскивая в самую маленькую комнату стол и два электрических камина.
Я зажег настольную лампу, положил на стол книги, стопку бумаги, написал на верхнем листе цифру один, обвел ее в кружочек, закурил и задумался.
За окном шел дождь, соседние дома были темны, сосновый лес за ними казался черным и неприветливым. Я встал, проверил запоры на входной двери, зажег газ и поставил греться чайник.
Дождь усилился и стал требовательно стучать в стекла. Я вышел на веранду и, услышав шум, подошел к окну. На улице светились фары служебной машины тестя. Она остановилась около дома, из нее вышла любимая теща и направилась ко мне.
- Ну и как твоя физика? - спросила она, доставая большую кастрюлю из сумки. - Я подумала, что свежий борщ физике не помешает!
Кастрюля стояла на столе и источала немыслимо вкусный аромат. Лучше моей тещи не готовил никто! Пока я принюхивался, теща обошла все комнаты, осталась очень довольна инспекцией, пожелала плодотворной работы и уехала.
Я сразу заскучал, нашел в шкафчике спирт, развел грамм сто пятьдесят и закусил борщом с котлетами. Ночь прошла спокойно, без всякой физики.
Утром я сел за стол, написал название статьи на листочке номер один, красиво подчеркнул его волнистой линией и стал смотреть в окно. Дождь сменился мокрым снегом, который ложился на кусты акации и смородины. Уравнение никак не хотело выводиться, и я решил почитать Бальзака. Меня разбудил стук в дверь. Около дома стояла черная служебная «Волга», а на пороге стоял тесть с сумкой в руках.
- Твоя любимая теща направила меня сюда с обедом, - сказал он.- Тут жаркое и пирожки с грибами.
- А... запить? - поинтересовался я.
Тесть хлопнул себя по лбу.
- А ведь я говорил, что надо прихватить пару бутылок «Джонни Уокера! А она мне - физика, физика, голова ясная... У тебя ясная голова?
Я кивнул.
- Тогда пойдем - я скажу, чем тебе заняться, когда уравнения не будут выводиться.
Тесть подошел к кустам смородины и показал мне огромные вздутые почки.
- Видишь? Тут сидят страшные вредители. Все такие почки надо оборвать и сжечь в печке.
Я кивнул.
- Но тут работы на полчаса... - тесть задумался, его взгляд устремился на сарай.. - Вот сарай бы еще покрасить...
Я показал ему на небо, с которого сыпалась разнообразная мокрая дрянь.
- Ну, я понимаю! - тесть с ненавистью посмотрел на небо. - Но ведь не вечно будет такой армагедон! Я завтра сюда краснодеревщика пришлю, может вы с ним баньку начнете делать...
Спирта оставалось еще много, и он замечательно пошел под жаркое и пирожки. Я лег читать «Гобсека», поразился, что он рекомендовал пить кофе с молоком, что экономит сахар, решил это запомнить и заснул. Проснулся я вечером, когда в окно снова хлестал дождь и пустые соседские дачи наводили грусть и уныние. Я сел за стол, зачеркнул название статьи, скомкал лист и выкинул его в печку. Потом я долго разжигал огонь, смотрел на языки пламени и думал, как хорошо, когда тебя никто не ждет и никуда не надо спешить. Вернувшись к столу, я снова написал в уголке чистого листа цифру один, снова обвел ее кружком и задумался. Посидев минут пять, я решил продолжить думать в кровати с «Гобсеком».
Вскоре наступило утро. Я решил, что достаточно накормлен, духовно обогащен и голова опустела настолько, что пора вернуться на работу и заняться делом.