Первый снег давно уже выпал
(литературный киносценарий)
/Экранизация https://www.youtube.com/watch?v=YBL0-mEN6fc/
Эпиграф
Среди бесчисленных впечатлений жизни таится одно самое ценное: осознание того, что точка твоей опоры в ней равна игольному острию или секунде.
Странное существо человек. Как бы тяжело ему не было морально, какой бы мёртвой не
казалась ему самому его душа, тело продолжает жить, автоматически, словно отдельно от духа.
В таких состояниях обретается возможность наблюдения себя со стороны, возникает ощущение, что всё происходит с кем-то другим, а ты сам – бесстрастный зритель чужой пантомимы. Да, именно пантомимы, потому что и слышать себя перестаешь, только эхо собственных слов доходит до ушей, но не до сердца.
Размышляя над этим, я простоял перед вагоном все две минуты стоянки поезда и так и не заставил себя сесть в него. Я бы остался стоять и дальше, но спохватился и вынудил себя развернуться и уйти с вокзала. Всё-таки надо куда-то двигаться, хотя бы теперь и в обратном направлении. Действие, непрерывное движение, только оно способно помочь мне сейчас, иначе – коллапс, летаргический сон, из которого рискуешь не выйти. Главное, коль уж спит душа, не дать заснуть телу, постоянно подпитываться допингом информации, любой. Рано или поздно она разбудит. И мозг, чувства снова начнут работать…
Я сел в трамвай. Хотелось ехать медленно и громко, чтобы глушить себя, своё чувство незавершённости и бесконечности настоящего. Трамвай - это тот же поезд, только идёт он по кругу… Старики в вагоне. Напоминание о том, что время всё-таки движется, а ты его не замечаешь. Они как здания сталинской архитектуры за окном – почти их ровесники, свидетели страшной эпохи. Серые официальные громады учреждений, чёрные или серые глыбы памятников всевозможным Ударникам, Вождям – как цепко продолжают они держать нас своими каменно-чугунными пальцами. Когда-то одному человеку удалось сдавить такими пальцами горло всей страны, и страх, ужас перед животной природой более сильного поставил всех на колени на долгие десятилетия вперёд. Все эти монументы, подавляющая архитектура на самом деле призвана напомнить человеку об одном. Не homo sapiens, человек разумный, а человек коленопреклонённый – вот истинное имя наше. Поэтому и обезьяна вместо Бога. Некоторые и теперь хотели бы убедить нас в этом.
Но сейчас я скольжу по поверхности этой жизни, не углубляясь, не вдаваясь в подробности. Мне нравится это лёгкое, свободное скольжение – я убегаю от всего, что может задеть мою душу. Глядя на улицу сквозь не очень чистые дребезжащие стёкла, чтобы отвлечься, я сам себе стал читать стихи:
Память. Чёрно-белые снимки времени.
Лестницы, дома…
Разбросанные витражи ощущений.
Я прохожу здесь.
Мой цвет стёрт, моё сияние ещё разбито.
Что значит здесь свет? Молчание.
Лишь эхо иллюзий доносит
Сквозь пыль вечности силуэт.
Прикрывая вуалью лицо,
Он шепчет слова и его голос схож
Со скрипом старых мелодий.
Возрождение. Я смотрю в окно,
Звон пожелтевших от времени стёкол
Даёт повод слушать их вечно.
Я вышел из трамвая возле террикона Пятой шахты. Пошёл по чёрной дороге, которая по спирали вела к вершине. «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью» - это обещание всё-таки выполнено. Так фантастично выглядят эти рукотворные горы, столько в них вложено человеческого труда, жизней. И эти памятники останутся надолго. Они пережили своих создателей. Они переживут своих нынешних критиков. Они, быть может, на века.
Но как ничтожно малы они кажутся мне сейчас по сравнению с трагедией хотя бы одной жизни. Или может это только самообольщение человеческой песчинки? Вообще, положа руку на сердце, кто из нас не считает себя центром вселенной!? Все эти наши надежды на счастье, уверенность каждого в своём неотъемлемом праве на него. Игры разума и амбиций, из которых мы никак не может выбраться. Они заслоняют реальную картину мира. Появляется даже азарт. У меня должно быть всё самое лучшее, одежда, квартира, машина, самая красивая девушка… Да, девушка…
Вот я всхожу на вершину террикона – довольно большое плато - и вижу Её стоящей на самом краю, на обрыве. Я иду к ней. Мои движения кажутся мне самому слишком медленными, но я не могу быстрее. Вот я совсем близко, останавливаюсь за самой её спиной. Буквально дышу в затылок. Мне хочется, чтобы она заметила меня, обернулась, улыбнулась, поцеловала. Но она не делает этого, а продолжает равнодушно стоять, делая вид, что меня рядом нет. Тогда меня охватывает отчаяние или ненависть, скорее одно проистекает из другого. Я резко выбрасываю руки вперёд, толкая её в спину. Она беззвучно скрывается, падая с обрыва…
Я только представил себе это, но мне стало страшно от той настойчивости, с какой моё подсознание пытается избавиться от её образа, не брезгуя при этом никакими способами. Значит дело серьезное и до моего «выздоровления» ещё далеко. Стоя посреди совершенно пустого плато, окидывая взглядом серый город, раскинувшийся передо мной, я испытывал чувство ненужности всего происходящего и всего окружающего. Зачем я сюда приехал? Что я хотел здесь увидеть? В Библии говорится, что если нет в человеке любви, то подобен он кимвалу звенящему, сосуду пустому … Но, удивительно: любовь переполняет меня, а это приносит мне лишь страдание, невыносимое ощущение одиночества и отчужденности… Та ли это любовь, если я испытываю потребность избавиться от неё? И возможно ли это? Избавиться от истинной любви? Проходит ли она?
Уже возвращаясь с Пятой шахты всё на том же трамвае, я думал от том, что готов сейчас отказаться от всего мира, стереть его как надоевшую компьютерную игру, лишь бы в нём не было Её, лишь бы она перестала меня мучить. Но тут же понял, что это не решение проблемы – образ её остался бы в моём сознании… А что если и вправду поступить с ним как с компьютерным файлом!? Если хотят уничтожить какой-то файл или систему запускают вирус. Надо начать думать о Ней плохо и разрушить её сияющий призрак… Она ложится в постель с другим мужчиной… После она рассказывает обо мне и вместе они смеются надо мной… Нет, этого не может быть! Она не такая… Всё-таки вместе нам было хорошо. Не может она обо мне плохо! Ааа…вот они уловки моего самолюбия. Всё она может! Ещё как. А если так, то могу и я. В данном случае таким вирусом может послужить другая женщина. Мне нужна другая женщина…
Я вышел из трамвая на остановке напротив кинотеатра Шахтёр. И тут же столкнулся с … Нет! В том то и дело, что я не встретил никого из знакомых, хотя их у меня очень много. А именно в этот момент я особенно нуждался хотя бы в одном лице из реальности, чтобы зацепиться за него и не думать… Тогда в подсознании моём снова ожил Босх. Босх, мне кажется, именно тот художник, который как нельзя вернее отразил сущность мира построенного на инстинктах, страхе, голоде, вожделении. И сюжеты его картин, мне иногда кажется, я с особым удовольствием претворил бы в жизнь, разыграл, так сказать, по ролям. Апокалипсис сегодня. Устроить всем. Вон, идут подростки. Они и фамилии такой не знают, видели в лучшем случае Шишкина и Бориса Валеджо. А ведь дай им шанс, случай, команду, скажи, что наказания не последует – и самые кошмарные видения средневекового художника станут реальностью. Не потому, что они изначально так бессердечны и кровожадны, а потому, что чувствуют свою слабость в этом мире, никчёмность, а самое главное, остро ощущают, как собака чует обонянием, всю фальшь сложившегося, оберегаемого мироустройства. Интересно, что уловили бы их рецепторы от меня? У них нюх на ложь. И первая фальшь, прежде всего в самом факте их рождения и существования. Их здесь никто не ждал и они никому не нужны, места под солнцем заняты. Никакого выхода большинство из них не видит, поэтому и стремятся к хаосу. Я бы на месте власть предержащих опасался их. Хотя, «хозяева жизни», наверное, и сами это понимают. Иначе, зачем бы им целенаправленно спаивать молодёжь всей страны!?
Я вошёл в подъезд дома, в котором жила одна моя старая знакомая. Поднимаясь по лестнице, я заметил на подоконнике оплывающий огарок, наверное, те подростки оставили… Свеча - древний образ людской души. Душа… Все говорят о ней, подразумевается, что она есть у каждого. Значит и у меня? Говорят, это единственно вечно-живое, что есть у человека. Эй, душа, где ты? Я тебя не вижу! Моё тело – вот оно! Я могу пощупать его, живое! А душа? Почему я так часто вообще её не чувствую, а только представляю? Хотя в минуты наивысшего блаженства я и тела не чувствую. Но до конца никто не уверен в существовании души. До конца – то есть до смерти. Получается, чтобы окончательно, бесповоротно убедиться в её существовании или отсутствии нужно умереть. А если её, души, всё-таки нет, стоит ли умирать? Но потребности плоти я ощущаю каждую секунду, и должен их удовлетворять. Иначе – погибну. Так что же дано мне навечно – тело или душа, которую я могу только подразумевать пока живо моё тело? Что по-настоящему живое? Что такое жизнь?
Говорят, «моя душа страдает». Но не есть ли это внутреннее страдание всего лишь следствием не до конца удовлетворённых потребностей тела? И совсем цинично говорят «в здоровом теле здоровый дух. Значит, между ними ставят знак равенства!?
Что меня так тянет к Ней, душа или тело? Кто Она для меня, прежде всего, дух или плоть? От плоти я избавился – её больше нет рядом. А если избавиться от её души? Но как?
Я поднялся по лестнице на третий этаж и нажал кнопку звонка. Моя знакомая оказалась дома. Ночь я провёл у неё…
Проснулся рано. За окном было туманное осеннее утро. Девушка ещё спала, отвернувшись к стене. Я встал и подошёл к окну. Снова увидев голую землю, я удивился, почему до сих пор не выпал снег? Где-то вдалеке прошёл поезд. Я понял, что напрасно сюда пришёл. Так просто любовь не убьёшь.
Я ещё раз убедился, что на данном этапе живу только для того, чтобы забыть Её и себя вместе с ней, того, каким я был. Я должен стать иным. Сильнее или слабее – не важно. Главное – не таким как прежде, свободным. Пусть свобода эта будет и тяжела… Пора встретиться с друзьями. Сегодня как раз намечается вечеринка…
Я вошёл в квартиру друга, когда веселье было в самом разгаре. Громко играла музыка, все уже были порядком выпивши. Я прошёл в кухню, в которой увидел курящего хозяина. На столе стояли бутылки с пивом.
- Сто лет тебя не видел! – сказал я.
Мы обнялись. Сели за стол.
- Ну, как ты вообще живёшь? – спросил мой друг.
- Как, как - хреново! – вырвалось у меня, но я тут же поправился – Нормально!
- Ты ещё работаешь в той фирме?
- Нет, ушёл.
- Почему?
- Да, Андрей, директор, достал уже. Платит мало. Перспективы никакой. Всё время следит, чтобы не «шабашил», вынюхивает. Надоело!
- И чем теперь занимаешься?
- Пытаюсь работать на дому. Делаю в 3D разным крутым дизайн.
- Мебели?
- Мебели, интерьера. Недавно Бирюч приезжал с каким-то на джипе. «Ромыч, сделай, помоги». Ну, я с ним съездил. Померял квартиру. Сделал дома наброски… А Бирюч пропал, не объявляется. От того чувака тоже ни слуха, ни духа. Я так и не понял, зачем он приезжал. Наверное, пыль в глаза пустить, примазаться к тому на джипе, что и он такой же крутой.
- Как отец себя чувствует?
- Лучше. Выписался из больницы. Сейчас, Слава Богу.
В разговоре наступила пауза. Я как-то неожиданно сам для себя потерял нить, выпал из общения.
- Что-то я тебя не узнаю. Ты какой-то сам не свой. Словно тебя что-то гложет. – сказал мой друг.
- Да… Может быть… Тебе не кажется, что люди не умеет жить?
- В смысле?
- Мне иногда кажется, что многие из нас не живут своей собственной жизнью, а только кому-то подражают. Вся жизнь таких людей – это непрерывный процесс механического подражания, подражания другим людям, богам, химерам, в лучшем случае, - природе.
С детства нас учат есть, играть, говорить, читать, зарабатывать деньги, воспитывать детей, реже – думать, почти никогда – любить. Подразумевается, что человек всего этого изначально не умеет. А есть ли что ни будь, чему не требуется его учить? Не учат нас только приходить в этот мир и покидать его - это мы делаем без подсказок. Но как научить человека жить без страданий? Страданий, источник которых – упорство, с которым мы копируем образцы поведения, навязываемые обществом. Ведь образцы то эти придуманные, неживые. И поэтому такая жизнь неизбежно ведёт нас к полному превращению в неживое, костное. А оставь человека наедине с самим собой – да он в большинстве случаев просто с ума сойдёт. Образца то, как поступать с самим собой, без оглядки на другого, в нашу программу не заложено!
Человек оказывается беспомощным перед самим собой. Он не знает ничего и, в первую очередь самого себя, то, что, казалось бы, должен знать в первую очередь. Поэтому меньше всего человек знает, как распорядиться собственной жизнью. Сплошные стереотипы. Если любовь – то обязательно несчастная! Если мужчина и женщина, то непременно – семья! Если отцы и дети – то конфликт!
- А-аа, вот оно в чём дело. Ты влюбился. И уже до семьи дело доходит…
- Не дошло. Я вовремя остановился.
- Почему?
- Понял, что меня это может затянуть. Всё это мещанство, её родители. Она мыслит шаблонами. Я должен был стать образцовым продолжением её отца. Быть всё время под рукой, наделать детей, заниматься накопительством - это её идеал мужчины. Её научили, что так должно быть.
- Что же тебя в ней привлекло, раз вы такие разные?
- Ты не представляешь себе, какая она красивая!
- Ты не можешь её забыть… Сколько ей лет?
- Двадцать.
- Она ещё совсем молодая … Тебе не приходило в голову, что если она действительно тебя любит, и ты очень постараешься, у тебя есть шанс поломать сценарий её родителей?
- Конечно, я думал об этом. Я на это надеюсь. Я решил поехать к ней и попробовать начать всё сначала. Я сделаю это, когда выпадет первый снег.
- Значит, тебе недолго осталось ждать. Давай выпьем!
- Давай.
Мы чокнулись бутылками с пивом.
«За первый снег!» - сказал мой старый друг.
Через несколько дней я снова ехал в трамвае. Я собирался осуществить принятое решение. Я ехал, и картины городской реальности за трамвайным окном - унылые дворики, шахтёрские лачуги, заброшенные заводы, пьяные люди, терриконы, словом всё, от чего я хотел уйти, - перемежались в моих глазах воображаемыми видами из окна несущейся электрички – мысленно я был уже в поезде. Будущее, в которое я стремился, вытесняло существующую реальность. В сознании моём звучала песня, которую я недавно написал:
Всё, что рассказано мной будто в бреду
Как тень или дым, растворяясь под утро,
Споткнётся о лист бумаги,
Споткнётся и заберёт ещё немного правды,
Ещё немного смысла, ещё немного
И всё
Высохнет время, пройдёт и отодвинет то,
Чего нет. И там, в пустоте, где падают тени
Бессмысленно быстро…
Я заберу ещё немного правды,
Ещё немного ветра,
Ещё немного
И всё
Я беру снег, только во сне это не снег.
Медленный сон свяжет движения
Стрелок часов на стене.
Ветви минут сплетаются и душат…
Ещё немного
И всё
Я стоял на заснеженном перроне. Электричка должна была подойти через несколько минут. Я ждал ее, чтобы …
И вдруг, будто пелена упала с моих глаз, завеса рухнула с моей души… Наконец-то я увидел реальность. Я вдруг понял, неожиданно осознал, что на самом деле этот снег выпал уже давно. Я так долго откладывал его, готовился к его приходу, что упустил сам момент, когда он наступил…
Первый снег давно уже выпал и …
Некуда ехать.
Первый снег.
Он выпал уже давно.
©Даниил Дубинин (Ян Хреста)
В сценарии использованы стихотворения Романа Кокоева.