Глава 4. Москва начала пятидесятых годов

   
 В этом городе мне нравилось очень многое.Это был тогда очень тихий город, с пустынными чуть подальше от центра, улицами и переулками. И даже в центре в те годы не было толп, не было и автомобильных «пробок». Застройка была в основном малоэтажной - со зданиями в два - три этажа.

 Даже в центре города редко можно было увидеть здание с высотой более, чем в семь – восемь этажей. Правда, уже начинали рыть котлованы под фундаменты и возводить цокольные этажи первых московских «высоток»: на Котельнической набережной,на площади Восстания, на Смоленской площади, у Красных ворот, вблизи площади трёх вокзалов.

 Правда, всё ещё действовало Управление Строительства Дворца Советов, которое перед войной начало строить это гигантское, помпезное по проекту, сооружение и успело до начала войны смонтировать металлоконструкции нескольких его нижних этажей. Это здание строилось на месте взорванного храма Христа Спасителя.

 То ли потому, что смонтированные конструкции были существенно повреждены немецкими бомбами, то ли по какой–то другой причине, но к строительству Дворца после окончания войны не приступали. А созданное для его строительства Управление, не меняя названия, приступило к проектированию и строительству здания МГУ на Ленинских (Воробьёвых) горах.

 Продовольственные магазины, даже на улицах далеко от центра, поражали разнообразием  видов и сортов предлагаемых товаров – особенно по контрасту с чрезвычайно скудным ассортиментом товаров в большинстве других городов страны. Несравнимо меньше было уличного хулиганства - чем в Москве ныне и чем на периферии в те годы. Продукты питания были относительно дёшевы.

 И в центральных, и в окраинных районах города было много кафе, закусочных, шашлычных, где можно было плотно и вкусно поесть по вполне доступным ценам. Достаточно удобным и, главное, не перегруженным был городской общественный транспорт. И. конечно, привлекали прекрасные, доступные по цене билетов театры, музеи, выставки. Хороший для жизни был город!

 Но хорош он был, конечно, только по сравнению с другими советскими городами. А в  главном это был такой же советский город, как остальные города, и даже ещё более  советский. Культ Вождя достиг здесь размеров невиданных.

 Его портреты во многих местах центра города закрывали торцы самых высоких зданий от первого до последнего этажа, над улицами висели растяжки со славословием в его честь. А большинство семей простых москвичей жило в многокомнатных коммунальных квартирах с большим количеством соседей. Антисемитизм был негласной (но отчётливо выраженной) государственной политикой.

В большом столичном городе процветала официальная шпиономания, примером которой, в частности, был запрет на пользование фотоаппаратом на вокзалах и на центральных улицах  и площадях города.(У меня дважды за короткий срок «бдительные» милиционеры засвечивали  отснятую фотоплёнку: один раз у поезда на перроне Казанского вокзала, а второй раз  -  на тротуаре перед фасадом здания университета на Моховой).

 Я заметил, что в Москве больше, чем, например, в Орске, ощущалась боязнь «стукачей». Даже молодые люди, мои сверстники, воздерживались от разговоров на сколь–нибудь сомнительные по советским понятиям темы.