Апрельский день стоял на удивление теплый, безветренный. Стайки скворцов, прилетевших совсем недавно, облепили провода и деревья, весело щебетали на все лады. Радостное настроение птиц передавалось прохожим, которые, глядя на них, начинали улыбаться.
Радовалась и Петровна, женщина немолодая, даже можно сказать, старая. Она шла с рынка, сумки были нелегкими, приходилось часто останавливаться, чтобы передохнуть. Но это не портило ее настроение. Разминая затекшие руки, она любовалась птицами.
- Вам помочь, бабушка? – детский голос вывел ее из задумчивости.
Мальчик лет двенадцати смотрел на женщину удивительно черными глазами. Коротко подстриженный, в новом спортивном костюме, он показался ей знакомым. Но вспомнить ни его самого, ни его имени она не могла.
- Вы не узнаете меня? – мальчик перестал улыбаться.
- Волчонок, ты? – вспомнила Петровна .
Мальчик нахмурился, но сумки взял и молча пошел рядом.
- Как живешь-то? – желая загладить невольно вырвавшееся напоминание о прозвище, которое укрепилось за ним почти с рождения, спросила его женщина.
Это оживило мальчика, и он заговорил:
- Вы знаете, я в спортивную секцию записался. А еще бабушка Нина учит меня играть на пианино. А мама Вера печет торты, такие вкусные!
Он говорил и говорил. Видно было, что ему нужно было кому-то это все рассказать, выплеснуть накопившиеся впечатления. Слушая Волчонка, Петровна радовалась за него, вспоминая его прошлое.
Мальчик рос в неблагополучной семье. Когда-то крепкая, работящая семья разваливалась на виду всей улицы, где они жили. Сначала спился глава семейства Николай. За ним потянулись все: жена, две дочери и зять. Старшая дочь – Светка, мать Волчонка, принесла его в "подоле", как говорили досужие соседки. Дело шло к свадьбе, но в последний момент разладилось. Ходили сплетни, что застал жених будущую жену с другом в самый, что ни есть, неподходящий момент. Как бы то ни было, мальчик рос без отца. Светка же, оставшись матерью-одиночкой, совсем от рук отбилась. Ни с кем не дружила, хмуро смотрела из-подлобья, не здоровалась даже с соседями. Чаще всего нетрезвая, попыхивала сигаретой, отстраняясь от всего и от всех. Но стоило ее задеть, вспыхивала, как спичка, материлась не хуже любого мужика, даже драться бросалась. Соседи не трогали ее: от беды подальше.
А мальчик – весь в мать: не улыбнется, не заговорит. Первые слова, которые научился выговаривать – матерные. За глаза прозвали его Волчонком.
Доставалось мальчику: неухоженный, чаще всего голодный. Бывало, поднимали среди ночи, посылая за выпивкой. Когда пошел в школу, учеба не давалась, прогуливал уроки - контроля никакого со стороны взрослых.
А потом Светка заболела. И до этого худая, теперь вовсе стала похожа на былинку: ветром шатало. В больницу не обращались, пока совсем не перестала вставать с постели. Бледная, исхудавшая, она время от времени просила выпить. Ей наливали стакан самогона и она, выпив "лекарство", падала назад в постель, забываясь в тяжелом сне. Когда все-таки обратились к докторам, было поздно. Обследовали Светку и, разведя от бессилия руками, отправили домой помирать.
Волчонок не отходил от матери. Подолгу сидел около ее постели, подавал воды или закурить. Он чувствовал, что приближается что-то непоправимое, страшное. Маленькое сердце замирало от жалости к матери. А та словно и не замечала сына, все чаще и чаще просила выпить или закурить.
Весна была ранняя. Дружно распускались деревья, пели птицы, цвели цветы. Волчонок нарвал букетик пролесков и поставил на стул возле матери. Проснувшись, Светка долго смотрела на цветы, словно не понимая, что это и для чего. Потом перевела взгляд на сына, тревожно наблюдавшего за ней:
- Я заберу тебя с собой, сынок. Ты здесь никому не нужен.
Она протянула исхудавшие, желтые руки к мальчику. Тот потянулся к ней, еще не осознав слов, сказанных ею. Длинные, холодные пальцы матери сомкнулись на шее мальчика и стали его душить. Но силы уже покидали Светку. В ужасе мальчик вырвался из смертельных объятий и убежал. Страх загнал Волчонка в сад, где он просидел до темноты. Потом, когда стало холодно, он перебрался в сарай, где когда-то держали коров. Зарывшись в кучу прелого сена, он долго не мог уснуть. На утро, проснувшись, он с опаской заглянул в дом. Его увидела бабушка, уже успевшая помянуть умершую дочь:
- Сиротка ты мой, сиротинушка, - заголосила она, обнимая внука. Но тут же забыла о нем.
Похороны тридцатилетней женщины организовал ее двоюродный брат. Он привез все необходимое для похорон, попросил соседок приготовить обед. Вскоре Светка, обмытая и одетая в красивое платье, лежала в гробу. Петровна и еще две старушки готовили на кухне.
Волчонок время от времени забегал в дом, стоя у порога, смотрел на мать. Ближе он боялся подходить: ему казалось, что ее руки снова тянутся к его горлу. В испуге мальчик убегал на улицу.
Один раз его заметила Петровна:
- Иди сюда, - позвала мальчика на кухню. Отрезала ему кусок хлеба, положила сверху колбасы и сыра, - голодный с утра, наверно?
Он схватил угощение и молча убежал.
- Что ты с ним нянчишься? – покачала головой другая соседка, - не пропадет, не впервой ему голодным бегать.
- Да ведь он еще ребенок, - отозвалась Петровна, - к тому же сирота теперь.
Ей от души было жалко Волчонка.
На кладбище мальчик все так же держался в стороне, время от времени поглядывая на мать, лежащую в гробу. А когда бабушка позвала его попрощаться, попятился назад, готовый убежать в любую минуту. Чья-то рука легла ему на плечо, и он остановился, вжав голову в плечи. Обернувшись, встретился глазами с мужчиной, еще молодым, атлетического сложения. В первый момент у мальчика возникло желание убежать, но что-то притягивало, останавливало его. Эти глаза напротив были до боли знакомыми, светились теплым светом, которого так не хватало в его короткой жизни. Еще не расслышав слов, сказанных этим человеком, Волчонок понял: это отец. Отец, которого он никогда не видел, не знал. Но сейчас он был рядом. Мальчик прильнул к широкой груди, впервые почувствовав себя защищенным.
- Ты очень похож на меня, - говорил тот, обнимая мальчика, - прости, что я сомневался до сих пор.
И тут Волчонок, впервые за все время, расплакался. Отец что-то говорил, успокаивал мальчика, но тот не слышал. Только теперь он понял, что его жизнь круто изменилась и все будет хорошо.
Через месяц после похорон отец, оформив опекунство, забрал к себе сына. Родня мальчика, все еще поминавшая его мать, особо не возражала.
Петровна шла рядом с Волчонком и не переставала удивляться переменам, происшедшими с ним за этот год. Он подрос, повзрослел.
- А еще у нас есть компьютер и мы с сестрой по очереди занимаемся на нем! – гордость звучала в голосе ребенка. Он был счастлив, счастлив по-настоящему.
Донеся сумки старушке до ворот, он уже собрался уходить. Через пару шагов обернулся:
- Не называйте меня больше Волчонком. Меня зовут Сережа.
- Спасибо, Сережа! – крикнула вдогонку Петровна.
И, глядя вслед удаляющейся фигурке, тихо добавила:
- Храни тебя Господь, мальчик.