Центробежное.
Какая страшная сила толкает детей и родителей из семьи, общества, дома, home sweet home? Зараженный вирусом культуры потребления -развращается живой нормальный обычный человек и разбивает семью на электроны, запасные части семьи, лишая ее важных и нужных устоев- сплоченности, единства, взаимности. Страшная губительная циничная нигилистическая сила презрения к духовным ценностям и началам созидания и добра. Страшная сила неуправляемых изменений- которые каждое движется своим направлением от центра.
Сила семьи, которая себя истощила-уже больше не держит на привязи. Сила сорванных петель отчего дома. Сила толчка. Сила пинка-волшебного пендаля, удаляющего нас за ворота, хутор и с глаз долой и скатертью дорожка. Выплюнутый гневом и выставленный за дверь. Сначала бежишь без оглядки, сколько есть силы, забивая мышцами и прилившей к ним кровью это саднящее чувство дома, как будто все энергетические реакции в твоем организме позволят забыть, затушевать, замаскировать все то, что жестокое и беспощадное происходит внутри и выжигает нутро. Как –то отвлечься, сменить обстановку, встретить новых людей, разрядиться, завязаться знакомствами, развлечься. Случайные люди, которые вряд ли будут более достойными тех, кого ты оставил на эмоциях, и наговорил кучу и чего лишнего и непотребного. Совсем не контролируя себя в гневе-как неповзрослевший мальчишка- у которого отобрали слова его роли и уволили задним числом суфлера-поэтому и без диктовки и подсказки наплел всякой чуши.
Задача, которую придется решить –зарок никогда не назваться больше единой семьей- эта цена, как плата за непослушание, которой я компенсирую ампутирование чувства праздника, Нового года, который будет только тогда, когда восстановится мир-наступит наше примирение-наших воль-когда мы захотим вновь очутиться под одной крышей, не испытывая друг к другу ни злости, ни раздражения, не пытаясь обидеть ни взглядом, ни словом. За то, что ты отказался справлять Новый Год с семьей-за то, что ты решил уже быть большим и взрослым-выбирая свою компанию друзей и девушек-своих сверстников. За то, что тебе скучно вместе с нами. За то, что тебе «лучше там, с ними», чем с нами. За то что с ними ты хочешь встретить новый год и с ними его провести. За то, что в эту символическую минуту наступления нового ты готов быть с преходящими людьми, которые неизвестно еще как поучаствуют в твоей судьбе-но ты пренебрегаешь самыми родными и близкими.
Мы справимся сами. Съедим все салаты, скажем тост, заглянем друг другу в глаза, огорчимся и заметим-что тебя нету с нами и ты наплевал на него общество и наше существование в твоей жизни. Будет какое-то образование и теперь, но мы больше не будем это называть «семьей». «Не будем называться семьей»- из-за того, что новый год ты встречаешь в другом месте. И тебя с нами нет. «Кто не с нами-тот против нас…». «Не будем называться семьей»- без пафосных отречений, без вызывающих взглядов в лицо, без призывов остановиться или вести себя подобающе, или обрести или сохранить, или вызвать к жизни в себе хоть что-то человеческое, без того, что делает нас людьми. Делает нас близкими друг другу. Да, похеренное ложными установками и ценностями чувство чего- то важного.
Самоубийственное желание обладать вещами, когда вещи имеют над собой великую силу- именно они и управляют тобой, подчиняют твои мысли, целеполагают тебя, уволят тебя по одной дорожке и водят, и водят тебя, как по заколдованному месту, у которого нет выхода. Теряешь чувство чего-то важного, того что так и не научился ощущать и чувствовать в полной мере. И только сейчас пытаешься дать этому название-чтобы понять, что произошло-определить перемену-ты утратил чувство почвы под ногами. Чувство дома.
Чувство уверенности, если хочешь, сытости, чувство уюта и комфорта. Чувствовать принадлежность какой-то общности. Теперь нет ничего. Нет дома, нет правил. Одна пустота. Ты кошка, которая гуляет сама по себе, только мужского рода. Наверное, это тоже неудачное определение, что ты-это кошка- собаки тяготеют к людям, кошки –к местам. Домам. Ценил бы дом. Дорожил бы им, привязывался бы к нему-ничего бы не оставил. Не вытравливал бы все из себя, не издевался бы над собой. Не ставил бы эксперименты над своей семьей и собой самим. Берег бы что есть, и был целехонек.