Новички у нас все такие. Они всегда всё валят на учителей и, к сожалению, папочки и мамочки их слепо поддерживают! Так что, всегда думай, как прикрыть свой зад!»
Вскоре я убедился в её правоте. В одном из моих классов была девчушка, которая пользовалась большой популярностью у студентов старших классов. Одноклассники её побаивались и она смотрела на них свысока. Некоторое время она посматривала на меня с интересом, как бы оценивая, но потом поняла мою слабость «новичка» в американской школе и начала дерзить. Однажды я попросил её прочитать что-то их учебника, она лениво посмотрела на меня и заматерилась прямо мне в лицо! Весь класс рассмеялся и, видя мою растерянность, начал меня «травить». Кое-как восстановив порядок, я попросил её выйти в коридор и подождать меня там. Она вышла, по пути показав мне палец.
Я заполнил специальную в таких случаях форму (“Referral”) и вышел вслед за ней, чтобы вручить этот документ и отослать её к завучу для наказания. Девчушка стояла у двери и смело, с вызовом смотрела на меня. Я попробовал её усовестить ( самая большая ошибка в работе с американскими школьниками, пытаться читать им нотации!), но юная хулиганка повернулась ко мне спиной, показывая, что не собирается меня слушать. Я сделал вторую ошибку: двумя пальцами, не дотрагиваясь до тела, я попытался повернуть ей за рукав лицом к себе. Она завопила:
«Не смей тянуть меня за руку, дурак!» Я спокойно сказал ей, что до руки я не дотрагивался, отдал ей «штрафной билет» и зашёл в класс.
На следующий день мне позвонила секретарь директора и попросила прийти в офис завуча после уроков.
В офисе уже сидели отец этой девушки, завуч школы и сама «виновница». Но виновницей она себя не чувствовала, врала напрополую, говоря, что я к ней придираюсь, что в тот день я «потянул» её за руку. Отец обрушился на меня яростно. Он сказал, что этого так не оставит и отдаст меня под суд! Я не мог вставить ни одного слова в своё оправдание! Девчушка перебивала меня, называла вруном и только завуч остановил эту вакханалию. Она спросила, а видел ли кто, как я потянул её за руку? К моему счастью девчонка сказала, что нет. Тогда я её поправил. Глядя в глаза отцу, я сказал, что и здесь она говорит неправду, нас видел мой коллега, учитель немецкого языка. Я немножко блефовал: учитель действительно видел нас, но видел ли он всю «сценку» я не был уверен. Но на войне, как на войне...
Отец тут же сбавил тон. Я перехватил инициативу и показал несколько работ его дочери, которые наглядно подтверждали мою правоту. Её наказали, отец извинился и ушёл умиротворённым.
Этот случай был не единичен. Позже я научился «прикрывать свой зад» фактами из «досье», которое я завёл на каждого потенциального нарушителя. Иначе в американской школе не выживешь. Это в советской школе «учитель всегда прав», а здесь, этот лозунг не действует. Здесь, при «разборе полётов», учитель сидит перед родителем и администратором рядом с учеником и оправдывается «как пацан». Хорошо ли это? Не думаю. При всей демократичности такого «процесса дознания» страдает авторитет учителя, о котором в этой стране как-то подзабыли, стараясь быть политически корректными в глазах родителей.
Другой случай. Однажды я стал свидетелем драки двух девчат в коридоре между уроками. Дрались они насмерть, вцепившись в волосы друг другу. Вокруг них собралась огромная толпа студентов, улюлюкающих, гогочащих во всю глотку. Я оттащил одну из девиц, прибежавший секьюрити оттащил другую. Прозвенел звонок и толпа, весело обсуждая «бесплатное шоу», растворилась по классам. Мою проказницу увела подоспевшая завуч в офис. Я начал было урок, но истошный крик заставил меня и других моих коллег выглянуть в коридор. Там вторая студентка дралась с секьюрити. Вернее она пыталась его ударить, но огромный, добродушный негр Джон, держал её на расстоянии руки. Второй он вызывал полицию. Прибежал наш школьный полицейский, надел наручники на бушующую девчину и увёл её в офис. Она вырывалась, материлась на всех, на полицейского, на декана. Я повернулся, чтобы пойти в свою комнату, но неожиданно увидел уборщика Джеймса, старого, тихого американца. Он стоял в шоке и покачивал головой.
- Скажите, Джеймс, в её возрасте вы тоже так реагировали на замечания взрослых? – спросил я его.
- Что Вы, мистер Кей (так меня звали все в школе). Если бы я поступил, как эта леди, мой отец отодрал бы меня так, что я бы не смог сидеть пару недель.
- А когда же ваши дети перестали уважать учителей? – я спросил, не надеясь услышать от простого работяги ответ на такой профессиональный вопрос.
К моему удивлению, Джеймс оказался довольно сведующим человеком в педагогике. – Я думаю, что это произошло в 60-ые годы. Доктор Спок и другие «умники» стали продвигать либеральные идейки, типа, быть нежными с детьми, не наказывать их. Вот и доэксперементировались.
Я долго думал над его словами, то опровергая его «консервативный» взгляд на воспитание детей, то принимая. Налицо, в американской школе, отсутствие какого нибудь почтения учителя. Плохо, когда «учитель всегда прав», но дважды хуже, когда он всегда не прав.