Летом в Питере я познакомился со студенткой, у которой были необычайно густые волосы и круглое личико. Встречался с друзьями и увлёкся ей за компанию. В последний день перед отъездом. Встречались всего один раз, но до утра. Я уехал и начал её забывать. Но зимой приходит от "моей" студентки письмо с запоздавшим желанием о встрече. В тот день, когда она его писала, я снова был в Питере; мы были совсем рядом, в одном здании: я - на первом этаже, в студии у друзей, она - у себя в комнате - на четвёртом; о чём я и сообщил в ответном письме.
"Удивительное дело: в тот день, когда ты обращалась ко мне в письме, я был в студии, где мы встречались. Но уже подъостыл, и не было уверенности, что ещё нужен тебе. Кроме того, навалилась большая творческая работа, требующая нервов, душевных сил, сосредоточения. Увидеться хотелось, и о тебе думал, но как говорит мой друг, журналист Валька, помешала природная стеснительность. Был в Ленинграде всего 5 дней. Из них - два - потратил на поездку к сыну в Лугу, где он служит. Говорить о нём сразу не хотелось, чтобы ты не подумала, что я такой древний. А письмо твоё приятно. Давно у меня не было любовницы, и не прилагал я особых усилий в этой области человеческих проявлений..."
Весной... Весной у моей студентки появилось желание посмотреть на Мурманск. Я продумал один вариант и ответил, что могу посвятить ей несколько дней. Из Питера приходит телеграмма: "Билетов нет. Приезжай лучше сам". (Как-будто я Питера не видел). Телеграмма приходит, но попадает не в мои руки, а известно в чьи. Когда я вернулся с работы домой, жена уже стояла с лыжной палкой наперевес...
Несмотря на столь драматическое развитие событий, особых переживаний не испытал. Студентке отвечать не стал. Появится желание её увидеть, при случае зайду. И всё. Слишком много сил уходит на ложь. И там, и здесь.