«Вашу логику оставьте здесь»
(Р. Шекли «Оптимальный вариант»)
- Эй, Сид! – шваркнул левый динамик приборной доски. – Как там, на счет Рико?
- Я - Стэн, дубина! – злобно заметил правый.
- Прости, Спайк.
- Стэн!!!
- Да, понял я, Спот, чего так кричать то?
- Все. Обиделся. Иди-ка ты куда подальше Бил и всяческих неприятностей тебе в дороге.
- Вечная проблема с вами, с правыми. Ну, да ладно. Сами с усами! Итак,- Рико. Краткая биография: родился, жил, умер. Правда, пока еще жив, но ведь умрет? Да, умрет, как пить дать! Или – как есть отнять… или что-то в этом духе… теле и прочее. А с вами был Бил Кромптон со специальным выпуском новостей. До встречи и берегите себя!
Запас топлива иссяк за чрезвычайно короткий временной промежуток. Когда-нибудь иссякнет и запас провианта. Когда-нибудь… Впрочем, с кислородом проблем не было. После объявленного неописуемый восторг и счастье по этому поводу шустро прикатили на тележке сарказма.
Приборная доска олицетворяла какофонию цвета, праздник мерцания сотен лампочек. Их горящие оптимизмом индикаторы сообщали следующее: «Эй, приятель! Мы гарантируем тебе поддержку в сфере жизнеобеспечения с запасом лет так на пять. Но ты вот только взгляни на ту пятую в сорок третьем ряду. На которую ты совсем недавно нажал. Видишь? Она умерла. Тю-тю топливу! Говоришь,- что там со связью? Не догадываешься? Смотри, какой смышленый попался! На конфетку!»
- Плыть по течению реки космоса,- пробормотал Рико, пытаясь оживить в себе дух романтизма.
Ни то чтобы сей дух, не имел ничего общего с его телесной оболочкой. Нет. Он всегда присутствовал внутри Рико. Так сказать, спал там. Чтобы его пробудить необходимы были определенные стимуляторы.
У одиночества космоса была одна единственная земная ассоциация. Проводимая параллель утыкалась своей невидимой мордашкой в одиночество самой что ни наесть обычной земной кухни (в темной время суток желательно).
Исходя из предпосылки, вызванной ассоциации, Рико откупорил тот самый стимулятор, градус парадоксальности которого был гораздо выше градуса, характеризующего его крепость. Парадокс заключался в том, что не смотря на прозаичность корней выбранного Риком средства утешения, листья на абстрактных ветвях сего древа распускались вполне поэтичным образом.
Этот знаменитый парадокс двух «П» в далеком будущем был особо тщательно рассмотрен на одном из съездов философов всея галактик. Рьяно отстаивающий право существования данного парадокса, его незыблемость, молодой профессор Кальтербаун, после сокрушительного провала предпринял попытку застрелиться, но успешно промахнулся. Произошедшее послужило тому, что профессор тут же уверовал в бога, и полный благородных идей, касающихся в основном всяческих пожертвований, отправился в кафе, расположенное неподалеку от места съезда, прямо через дорогу. Творить благие дела на пустой желудок – один из самых тяжких грехов. Через несколько секунд профессор был сбит грузовиком. Глаза молоденькой вдовы, листавшей бумаги в кабинете нотариуса, излучали счастье.
Рико смотрел в зеркало. Или зеркало смотрело на него? Утверждая обратное всегда нужно помнить о том, что обратное может утвердить обратно утверждение о себе бесчисленное множество раз.
Рико смотрел в зеркало на свое отражение. Интересно, а отражение тоже так считает? Ну, что оно,- настоящий Рико, а тот, кто смотрит на него – отражение. Чем больше сомнений, тем легче запутаться в них. Но если бы их не было, то, какого было бы человеку в продезинфицированной идеальностью пустыни безупречности? Страшно представить.
Рико смотрел в зеркало. В уголках его губ жила сигарета. Делая затяжку, загоняя дым на самое дно легких, Рико привносил в жизнь сигареты то, что распыляло ее никотиновую душу, обжигало ее смоляной рассудок, заставляло трепетать ее крохотное тельце и с легкой дрожью таять в его пальцах.
Бутылка с этикеткой «Ликвидатор сознания» была наполовину пуста. Известные всем оптимист и пессимист уже готовы были начать свой многовековой спор, но безразличие Рико по этому поводу отправило обоих в нокаут.
Рико смотрел в зеркало.
- Плыть по течению реки космоса,- попробовал он снова. Единственная и от того самая мерзкая приставка у «получалось» была – «не».
- Ну, давай, улыбнись хоть что ли?
Рико улыбнулся и почувствовал, как на зубах заскрипел песок реальности.
- И это, по-твоему, улыбка? – возмутилось отражение Рико. – Оскал голодного волка и то посимпатичней выглядит.
- Чего прицепился? Стараюсь, как могу,- огрызнулся Рико и потянулся к бутылке.
- Так лучше,- спросил он минуту спустя.
- Не то чтобы гораздо,- придирчиво всматриваясь в губы Рико, ответило отражение,- но уже кое-что.
- Может, стоит засмеяться? – неуверенно предложил Рико.
- Боюсь, зеркало треснет,- саркастически заметило отражение.
- Я не боюсь.
- А я боюсь.
- Такого не может быть. Ты же должно отражать и это. Ну, то, что я боюсь. А ты… Это нереально.
- Ты, друг мой ситный, сам подумай, что здесь реально? Например, что ты разговариваешь со своим отражением, это реально? И к тому же, если зеркало треснет, то пострадаю я, не ты. А мне, как и тебе присущ базовый инстинкт самосохранения.
Рико протер глаза. Это не помогло. Потому что он не знал, зачем это сделал. Протирать глаза нужно обязательно с определенным смыслом, в противном случае это действие не влечет за собой и молекулы понимания происходящего.
Рико взвесил все «за» и «против» и вновь приложился к «Ликвидатору сознания» На этот раз дольше обычного.
Умирая, сигарета подарила жизнь новой.
«Давай же! Ну! Смейся, скотина! Заржи во всю глотку! Хохочи, чтоб тебя! Наподдай как следует своему одиночеству! Смейся, как тот герой Кейджа, избивающий своего сокамеренника («Без лица») С тем же безумием! С тем же отчаянием! Давай! Давай, сукин ты сын! Танцуй регги и смейся и кричи и вой и… Смейся! И пусть треснет это чертово зеркало! Пусть разлетится на осколки, что размножат твой чокнутый смех! Давай! До слез! Чтоб было противно, также противно, как больно сейчас! Давай! Поймай раж и на полном ходу вмажься в стену истерики! Разлейся, растекись по этой стене каждой клеточкой своего конвульсирующего организма! Войди в нее, как нож в топленое масло! Шинкуй свою истерику! Шинкуй в ней себя самого! Давай! Давай…»
- Врача,- тихим шипящим голосом констатировал Бил Кромптон,- срочно!
Отхаркивая звуки, весьма и весьма отдаленно напоминающие смех, Рико добил бутылку. После чего пришел спасительный сон. Во сне Рико улыбался. На этот раз нормальной улыбкой. Счастливой улыбкой.