В первые числа мая, неведомые журналистские тропы завели меня в самую глушь новгородских лесов. В бескрайние северные джунгли, где умирая от дистрофии, харкая кровью, пыталась вырваться из окружения 2-я ударная армия Волховского фронта. Армия почти вся осталась там: под тонким слоем мха и дерна, в спутанных корнях болотных деревьев лежали безымянные мертвецы сжимающие в бесплотных руках ржавые винтовки. На две недели меня официально зачислили в состав поискового отряда «Пепел» и через пару дней мои новые товарищи забыли что я журналист. Каждый день мы оставляли в лагере дежурных и уходили в поиск, все дальше и дальше забираясь в лесные трущобы нехоженые с той самой войны.
В тот день меня первый раз оставили дежурить в лагере... Этот человек буквально материализовался из первой весенней зелени. Просто шагнул из леса на поляну, где мы с напарником возились с ужином. Первая мысль была - глюк, или хрономираж. На человеке была не наша, немецкая камуфляжная куртка с рисунком из мелких пятен, немецкое кепи - фельдмютце. Картину дополнял безобразный шрам пересекавший лицо незнакомца. Он взглядом спросил у нас разрешения присесть к костру. В ту же секунду из потертого вещмешка гостя появилась опять же, немецкая, трофейная кружка и радиоприемник «Мишутка». Гость настроил приемник на какую-то еле слышную музыкальную волну. Мы отвыкли от музыки за эти дни, мы были благодарны незваному гостю за музыку. Я принес котел свежезаваренного чая и пакет каменных пряников.
Чуть позже, из поиска в лагерь вернулся отряд - и незнакомец, назвавшийся Лешей, как-то незаметно перезнакомился со всеми и можно сказать - прижился. Вошел в наш коллектив как нож в масло. Подобными удивительными способностями обладают лишь две человеческие категории: воры на доверии и люди изголодавшиеся по человеческому общению. Ценных вещей у нас было -кот наплакал, а в разговоры загадочный гость не лез. Молчал, жмурился на огонь, и от жара безобразный шрам на его лице стал багровым. Кто он? Мне очень хотелось прояснить этот вопрос, и за ночным чаем, я все-таки спросил, мягко, на сколько мог:
- Леша, ты кто? Что ты за человек?
Лешу вопрос не удивил:
- Я псих. Натуральный, со справкой. У меня МДП, маниакально-депрессивный психоз. Живу я просто. На лето сдаю квартиру, а сам лазаю по лесам, ищу «эхо войны». Что найду - продаю или на еду меняю. Могу так подарить. Менты если ловят - сразу отпускают, справка-то у меня настоящая! Осенью живу месяц дома, а потом сдаю квартиру студентам и ложусь в дурдом до весны. В дурдоме хорошо - елка на Новый год, на восьмое марта - танцы на женском отделении. Люди вокруг, нужен кому-то...
Леша надолго замолчал, уставившись в огонь и больше мы ни о чем его не расспрашивали. Перед сном, товарищ, с которым мы делили палатку, сказал мне тихо:
-Димыч, дай топор!
-Зачем?
- Под руку положу, он же,блин, нас ночью всех перережет!
Нас было человек пятнадцать, да и Леша никого резать не собирался. Он прожил с нами несколько дней. И когда понял, что мы его не прогоним, страшно стесняясь выложил в общий котел несколько банок тушенки.
Этот дремучий лес Леша знал как свои пять пальцев, и именно он вывел нас на поляну, где после скоротечного боя десять наших бойцов больше полувека ждали, когда их найдут и похоронят по-человечески. Весь световой день мы просеивали землю руками - искали смертные медальоны. Но медальонов не было - солдаты их не любили, выкидывали, считали дурной приметой. Мы собрали безымянные останки в полиэтиленовые мешки и принесли в лагерь. И сразу же пошел дождь, бесконечный дождь на несколько дней. И в первое же серое и промозглое утро, Леша вдруг собрал свои немудреные пожитки и стал прощаться. Сказал, что идет в Трегубово. Мы удивились:
- До Трегубова сорок километров!
- К ночи дойду...
Леша сделал десять шагов и исчез в буйной и мокрой зеленке так же, как и появился. Ни одна ветка под его ногой не хрустнула. Мы, пятнадцать здоровых мужиков, стояли под моросящим дождем, и смотрели на Лешин простывший след. Молчание нарушил командир:
- Это от наших погибших бойцов гонец приходил. Блаженный. Место приходил показать, чтобы мы забрали солдат и похоронили. А я Лешу прогнать хотел...