Не схорониться афганскому солнцу
Интервью с врачом анестезиологом-реаниматологом Александром БИЖКО.
(Херсон. Декабрь, 2011 г.)
25 декабря 1979 года воины-афганцы часто называют датой «без отметки на календаре» – начало ввода советских войск в Афганистан.
Афганская война длилась девять лет, один месяц и девятнадцать дней (с 25 декабря 1979 до 15 февраля 1989 года). Через Афганистан прошло более полумиллиона воинов ограниченного контингента советских войск (ОКСВ). По официальной статистике, общие людские потери (убиты, умерли от ран и болезней, погибли в результате катастроф, происшествий и несчастных случаев) Советских Вооруженных Сил (вместе с пограничными и внутренними войсками) составили 15 051 человек. Из 620 тысяч советских военнослужащих, прошедших через Афганистан, 150 тысяч (24,19% общего количества) составляли военнослужащие из УССР. Не вернулись домой с войны 3 360 воинов, призванных с Украины, 3 280 из них погибли, а 80 пропали без вести или попали в плен.
Из-за цензурной политики в начале войны у направлявшихся в Афганистан солдат и младших офицеров не было информации о том, что на самом деле происходит в Афганистане – о боевых действиях, о погибших и раненых. Редко кто из отъезжавших в Афганистан чётко представлял себе характер предстоящей службы…
Накануне трагической даты мы встретились с сотрудниками клинической больницы им. А. и О. Тропиных, принимавшими участие в Афганской войне. Встречи прошли очень тепло, – это глубокие, крепкие, добросердечные люди, – но разговор… с кочками, паузами, ощутимым узлом за грудиной, свечой-улыбкой…
Александр Витальевичем БИЖКО – врач анестезиолог больницы им. А. и О. Тропиных. Его история войны всегда была и ношей, и кладом для его сердца. Делиться ею непросто, как непросто делиться одиночеством: откроешься – стужу впустишь. Что изменилось за последние годы: память туманнее, потери легче?.. Время стоит, столпом высясь над берегами лет, – и ещё достаёт взгляд туда, где мы были счастливее и моложе, богаче – где мы были живы любимыми, друзьями, родными… Что ещё изменилось?.. Кресты и перекрёстки в судьбе; знаки, ставшие верховьем для пути в профессию; память, которая не от слова «оглядываться», а от слова «дышать»… Этих и многих других граней жизни и личности человека-врача коснулась наша беседа с Александром Витальевичем БиЖко.
- Александр Витальевич, как Вы попали в Афганистан? Было ли это решение добровольным?
- Призывником ушёл служить в армию. Это был 1983 год. Попал в учебку. Дальняя авиация… Смоленск… Житомир… А после – по приказу из Москвы – Ташкент… Вот тогда я подумал, что дальше, по всей видимости, Афган. Нет, решение не было добровольным, – но нужно сказать, что мы ведь тогда – принимали обстоятельства, слово «долг» было для нас понятным и безукоризненным, до простоты понятным, принимаемым. Никто не скулил…
- С чего началась для Вас война? Помните свои первые ощущения?
- Во время перелёта в Кабул… Горы, бесконечные горы в иллюминаторе, и запах чужой страны… Ощущение было очень смутное: не страх, не тяжесть, но неизвестность, напряжение… А ещё – воочию: Маршал Советского Союза Сергей Соколов. (Первый заместитель министра обороны, один из руководителей действий советских войск в Афганистане). Когда мы прилетели, Маршала провожали из Кабула. Кстати сказать, это первый и пока единственный Маршал СССР, перешагнувший столетний рубеж.
- Что входило в Ваши первоначальные задачи?
- Контроль за эпидемической ситуацией. Эпидобстановка в стране была тяжёлой, мы сталкивались с такими инфекциями, как гепатит, брюшной тиф, дизентерия. Для меня – тогда молодого фельдшера – это стало очень серьёзной инфекционной школой.
- На тот момент Вы окончили херсонское медучилище?
- Да. С нашего потока фельдшеров ещё двое ребят попали в Афган – Константин Тихонов и Городекин Александр. Саша впоследствии на скорой начал работать – и уже более 25 лет…
- Приходилось принимать участие в боевых операциях?
- Я был фельдшером авиационной поисково-спасательной службы. Спасательные работы, эвакуация раненных, первая помощь, от которой часто зависит спасение жизни… Работа на местах взрывов… обломки вертолёта… фрагменты тел… Говорить об этом не будем. Скажу только, что наш район был одним из наиболее укреплённых – Кундуз, город в речной долине. Пехотинцам приходилось ещё сложней…
Основным назначением врача-реаниматолога является спасение человеческой жизни. Похоже, что эта миссия Александру Витальевичу была вверена судьбой – ещё тогда, когда он не был врачом, а исполнял свой нелёгкий воинский долг в армейской авиации. Для многих вертолёт оставался последней надеждой. История советской авиации во время Афганской войны содержит бесчисленные примеры поиска и эвакуации сбитых и катапультировавшихся лётчиков, раненых и больных солдат, а также воинов, отсечённых от своих подразделений. Большинство таких операций проводилось под ожесточённым обстрелом… Иногда вертолётам при проведении операции приходилось действовать на высотах 3500 метров…
- В экстремальные минуты какое самое главное было чувство?
- Но не страх, нет, и не испуг. Хотя бывали сложные операции, тяжёлые потери… Мы были сильны единством. Пожалуй, только этим выживали. Единством и уверенностью в том, что мы защищаем Родину. Мы искренне в это верили.
- Смерть на войне – это быт войны, всякий быт грозит привыканием… Александр Витальевич, к чему Вы смогли привыкнуть, и что осталось за гранью такой возможности?
- Некий иммунитет к этому «быту», без сомнения, выработался. Таковы законы природы, мы к очень многому можем примениться, – но не всё принять. Человеческие ценности, моральные рубежи – остаются в любых условиях; ко всему, что за этой гранью – привыкнуть нельзя.
- Много крестов в вашей судьбе поставила война? Я имею в виду: что не сбылось, перекроилось, перекрошилось?
- Трудно об этом говорить, – понимаете, я всегда считал, что каждый крест в судьбе – это мой жизненный путь, мой, – и переписать, исправить что-то в судьбе – наверное, я бы не хотел. Возможно, где-то поступил бы по-другому. Но поменял бы не обстоятельства, а скорее себя в них.
- Сколько для Вас длилась война?
- 16 месяцев.
- Как изменили Вас те события? Никто ведь не возвращается прежним…
- Да нет, мы такие, какие есть. Просто есть черты, какой-то свой предел в человеке – то, что не раскроется в иных условиях. А война обличает многое. В маленьком, незаметном человеке, непонятной тебе веры, национальности, философии, вдруг вскрывается настоящий героизм, способность к подвигу. А в другом – напротив, простая подлость. Главное, чему научила война – ценить людей… видеть людей, различать – по их человеческому пределу, по внутренним качествам, – больше нет мерил. Что изменилось?.. – Я на многие вещи смотрю по-другому, подхожу с иной стороны – часто этот взгляд диссонирует с окружением. С этим бывает трудно.
- Что Вас вообще огорчает, беспокоит в людях?
- Чёрствость. Как по отношению к афганцам, так и к чернобыльцам, ко всем тем, кто не уворачиваясь и не ноя, выполнял свой долг, приказ… Брал на себя всю тяжесть ситуации, ради жизни и блага других…
(В 1986 году Александр Бишко был направлен в Яготинский район (Киевская область) на постройку жилья для населения, эвакуированного из зоны Чернобыльской АЭС).
- Как Вы чувствуете, испытания, через которые пришлось пройти, ожесточили душу?
- Нет. Понятно, армия закаляет, а служба в горячих точках тем более, но жестоким я не стал. Укрепилась такая черта, как нетерпимость к несправедливости.
- Кто о Вас молился дома?
- Семья. Мама истовее всех. Никогда не забуду, как пришла посылка от мамы… Кроме прочего, в ней было 5 солёных тараней… Странно: именно в такие моменты понимаешь что-то очень важное в жизни.
- Вот такая параллель: война не терпит слабости, так же как и операционная. Что было источником сил для Вас тогда и что является таким источником сегодня, в Вашей каждодневной работе?
- Люди. Тепло людей. И ощущение, что ты нужен, полезен… – это стимул. В принципе, в медицине мы тоже «на фронте»: что там, что здесь – ощущение передовой. Реанимационно-анестезиологическая помощь – это чаще экстренная помощь, на черте. В этом смысле Афганистан мне очень многое дал. Закалил. В нашей специальности кроме профессионализма, нужен ещё и характер…
- Профессия анестезиолога-реаниматолога – одна из самых напряжённых в медицине. Что ещё Вы считаете необходимой предпосылкой к этой работе?
- Золотую голову. Нужно уметь моментально принимать решение, счёт идёт на секунды…Это в хирургии – рукодейство, чувство слоя ткани, мышечная память. У нас же – мышление, реакция. Именно это свойство – быстрота мышления – помогало мне в Афгане спасать себя, а потом во врачебной практике спасать больных. А напряжение в нашей работе действительно большое…
- Тяжело?
- Тяжело. Эмоционально тяжело. Ты ведь играешь с самой матушкой-смертью. Но – я не люблю проигрывать!..
- Горько, но не всегда можно помочь, не всегда победа (по непредотвратимым обстоятельствам, в виду тяжести патологии)… Александр Витальевич, когда накапливается психологическая тяжесть, хандра, – как воскресаете? Что восполняет силы?
- Прежде всего, спорт. Надеваешь спортивный костюм – и бежишь 6 км. Способ проверить себя, обновиться, «раздышаться»… В больнице существует спортивная команда, которая принимает участие во всех видах соревнований, городских, областных спартакиадах, – я участник футбольной команды. Играю также в команде городского футбольного клуба, уже в течение 6 лет. Очень люблю рыбалку, книги…
- И всё-таки, что у Вас на первом месте: профессия или семья?
- Сложно разделить эти сферы. Врач – это ведь образ жизни. Приходишь домой и множество раз прокручиваешь ситуации с больными, анализируешь: а если бы я поступил по-другому?.. Оставляя на работе халат, ты не оставляешь там свои мысли и волнения… Так что, дом и профессия уже слились.
- Александр Витальевич, вспоминая свой путь, работа с кем из хирургов стала для Вас дорогим опытом?
- Константин Гогун (светлая ему память), Василий Дундич, а также мой друг ещё с периода альма-матер – Александр Старостин.
- Вы сегодня ощущаете удовлетворение от профессии? Или за тяжестью ответственности труднее почувствовать эту радость?
- Ощущаю. Когда у больного появляется улыбка, а у родственников высыхают слёзы… Когда слышишь первый крик ребёнка во время операций кесарева сечения, а после выхода из наркоза мамы – видишь её счастливые глаза… Это те минуты, которые приподымают… ради этого горишь, сгораешь… в общем, живёшь. Помните старейший символ медицины – горящая свеча и девиз под ней: «Светя другим, сгораю сам»? Что сказать, пока горю – буду светить… А пациентам хочу пожелать: не болейте, дорогие… Пусть лучше мы останемся без работы (найдём себе применение) – вы только не болейте.
Александр Бишко из тех врачей, в чью жизнь медицина не ворвалась случайно, а заходила постепенно – знаками, силуэтами, шагами судьбы. Он хотел быть хирургом. Влекомый с юношеских лет этой областью медицины, попал в череду обстоятельств, хитросплетенье дорог, повернувших его жизнь по-другому... Но, так или иначе, уже более 20 лет его место неизменно у операционного стола. Глаза врача-анестезиолога – первое, что видит больной, просыпаясь на операционном столе после наркоза, и голос – удивительно добрый, тянущий тебя – первое, что связывает с новой жизнью. А её чувствует каждый в эти минуты, – каждый чувствует себя вернувшимся, независимо от сложности вмешательства. За эти возвращения – Вам, Александр Витальевич, и в Вашем лице всем медикам, прошедшим Афганскую войну, поклон и от сердца спасибо.
Александр Викторович ТИЩЕНКО. Работает в больнице водителем. В 1979 году был призван в ряды Советской Армии, в Туркестанский военный округ (г. Иолотань), а через несколько месяцев направлен в Афганистан, где был принят по военно-учётной специальности: водитель многоосных карбюраторных автомобилей. В период боевых действий получил серьёзное ранение. В течение трёх месяцев находился на лечении в нейрохирургическом отделении Ташкентского окружного госпиталя, после чего был комиссован по состоянию здоровья. Имеет бессрочную группу инвалидности.
Александр Тищенко: …Наш лагерь был разбит в долине за городом Герат. Первоначальной задачей ставилось патрулирование, охрана стратегически важных объектов. Мы охраняли дороги, мосты, водонапорные башни… стояли на перевалах, в караулах… Первые месяцы было тихо. А летом началось…
- Александр Викторович, Вы понимали, что едете воевать?
- Нет, нам об этом никто не говорил, информация заключала в себе лишь то, что Советский Союз введёт в страну войска. Нам, тогда молодым ребятам, было даже интересно: будем служить за границей!.. На самом деле, только с началом боевых действий пришло понимание, что в ходе война, – хотя кто её тогда знал на вкус?..
- Сколько пробыли в Афганистане?
- Около полугода. Потом ранение… госпиталь… комиссия… Всё это время родители вообще не имели понятия, куда я пропал: письма изымались Особым отделом, в военкомате информацию не давали…
- Как относилось к вам местные?
- С озлобленностью. Я был поражён, когда смотрел на их детей, которые уже с восьми лет с автоматами бегают. Здесь определённое воспитание, религия… Душманы были очень коварны – можешь вот так стоять с ним, мирно общаться, при этом даже испытывать симпатию, а отвернувшись, получить в спину нож, или выстрел. Там было сложно сориентироваться: кто военный, а кто гражданский: утром это мирный житель, а вечером стреляет. С нами всё время работали сотрудники Особого отдела, вели пропаганду, разъясняли… Одним из главных постулатов было правило недоверия. Мы учились настороженности, смелости, внутренней воле.
- Опыт, который Вы приобрели в Афганистане, ощутил свою цену в мирной жизни?
- Нет. Всё осталось там. Прошлое съело те события. Хотя память возвращает… Трудно не помнить всего, что там было. И как спали в палатках – в воде… в снегу… покатом, все с боеприпасами… переворачивались только по команде… Вообще, опыт этот для многих в мирной жизни отразился сломом. Не все от него приобрели, многие – потеряли, прежде всего себя потеряли – не смогли найти своё место в мирной жизни в силу полученных потрясений и душевных травм.
- Сегодня больше ран или мозолей на сердце?
- Не знаю, что ответить...
- Афганскую войну до сих пор многие называют непонятной, жестокой авантюрой, ошибкой… Спустя годы, какая Ваша оценка? Есть понимание тех событий?
- Ни тогда, ни сегодня я не ощущал оправданности в том, что нас послали в чужую страну. Зачем?.. Вопросы остаются вопросами.
- Какую мудрость Вы впустили в сердце ценой потери?
- К счастью, мне не пришлось терять друзей. В моей роте из Херсонской области служили семь человек – все вернулись домой живыми.
Память, не устающая быть болью, мысли, невольно влекущие вспять, и сердце, чувствующее какую-то странность: неужели это всё было?.. За тридцатилетней глыбой лет не схорониться афганскому солнцу, которое стало для тысяч наших солдат последней дугой света перед глазами, котлом, поглотившим судьбы семей, души мам, счастье в миллионах домах…
Пусть мы будем помнить об этом… без отметки на календаре.
Подготовила Татьяна КОНДАКОВА