Глава двадцать седьмая
21 февраля 2000 года
16-00
Позиция разведгруппы.
Внизу, со стороны тропы раздался мощный взрыв. Седой всем телом ощутил, как под ним содрогнулась земля. Послышались крики ужаса и боли…
- Может, это их остановит? – с надеждой спросил Сыч.
- Нет! Наоборот, озвереют! – ответил Седой, выкладывая поудобней амбразуру из крупных, тяжелых камней.
Через несколько минут группа духов, пригибаясь и растекаясь подковой, вышла на поляну… И остановилась, не обнаружив тел своих шахидов. Не было на поляне и тел разведчиков…
Духов было всего шесть человек, и Седой понял, что это разведка. Удивленно повертев головами, они сбились в кучу и стали совещаться, явно не решаясь идти вглубь изрытой воронками позиции. Один из них поговорил по рации, и все они мгновенно рухнули в снег, расползаясь в поисках укрытий.
И почти сразу пошла основная волна боевиков.
Духи перемещались грамотно, согнувшись в три погибели, охватывая полукольцом всю поляну.
Седой взглядом выискивал амира, но тот оказался хитрой лисой, и вышел из лесу в числе последних, прикрытый тройкой телохранителей. Седой решил снять его и охрану бесшумно, чтобы боевики не сразу сообразили, что остались без командования. Он снял со спины ВСС и, выбрав момент, сделал четыре точных выстрела, свалив команду амира. И только потом, взяв в руки трофейный АК, открыл огонь, подавая этим общий сигнал.
Застучали автоматы и пулеметы разведчиков, и духи заметались по позиции, выискивая воронки и падая в них. Но мины выбивают неглубокие круглые воронки и, если их не углубить, то проку от таких укрытий мало. Духи это поняли сразу, теряя людей, но команды идти вперед не было, и они пошли без команды, понимая, что в этом спасение.
Но прицельная стрельба с закрытых позиций разведчиков снова бросила их на землю.
Батон выбрал хорошую позицию, и Седой держал в поле зрения всю поляну, контролируя ход боя. И вдруг сильный удар по большому пальцу правой руки выбил из его рук автомат. Горячая кровь брызнула ему в лицо, попав в глаза. Он сполз вглубь окопа и отстегнул с пояса флягу. Промыв глаза, он увидел, что прямо в сустав пальца рваными зазубренными краями врубилась томпаковая оболочка пули. Лоскуты кожи, срезанные острым, как бритва томпаком, свисали вокруг раны. Он сунул палец в снег, чтоб обезболить его холодом и, подержав пару минут в снегу, зажал томпак зубами и резко дернул. Снова в лицо хлестнула кровь. Он не стал утираться, а достал из разгрузки бинт и плотно наложил его на рану, примотав палец к кисти, чтобы обездвижить его. Взяв в руки автомат, залитый кровью, он понял, что произошло: пуля калибра 7,62, явно выпущенная снайпером, потому что прилетела сверху вниз, ушла чуть левее и вместо его головы попала в крышку ствольной коробки и уткнулась в затвор, «раздевшись» от томпаковой оболочки, которая вонзилась в его палец.
- Макосей, - вызвал он снайпера. – Где-то на дереве сидит снайпер духов. Он чудом не попал мне в голову. Найди и убери его!
- Понял, командир! – ответил Макосей. – Работаю!
Седой отбросил ненужный теперь автомат и взял ВСС, пристраиваясь к стрельбе из амбразуры с левой руки.
Но как только он положил винтовку на обрез амбразуры, страшный удар в правое плечо, отбросил его от амбразуры, развернув тело на девяносто градусов. Руку сразу «отсушило», и она повисла плетью. Пощупав плечо, он нашел рану, в которую провалился его указательный палец. Боль от раны начала медленно разливаться по всему телу, стреляя в шею, в спину, в затылок. А потом она стала такой пронзительной, что казалось, разорвет его на куски… Боль скручивала, как бересту в пламени, дробила кости руки, вытягивала жилы…
Обессиленно склонив голову, он вдруг увидел на дне окопа лужицу, образовавшуюся от оттаявшего под воздействием тепла его тела снега. Круглая, как тарелка, она ртутно поблескивала, и в ее глубине отражался круг небесной синевы. И его вдруг охватило желание нырнуть туда, провалиться в эту спокойную, тихую глубину, и, растворившись в ней, взлететь легким облачком. Там, в этой глубине было удивительно много простора, света, воздуха, неба…
А потом он увидел в ней отражение своего измученного лица, побледневшего от боли, с белыми, сухими губами… И усы, и отросшая за неделю скитаний борода казались на этом лице не настоящими, а нарисованными слишком густой тушью…
Он понял, что сваливается в беспамятство, прощается с собой.
- Батон! – тихо позвал он радиста, и сам не услышал своего голоса. – Батон!
Но Батон услышал и, увидев состояние командира, змеей скользнул к нему в окоп.
- Ни хрена себе! – только и смог вымолвить радист, увидев залитый кровью правый бок Седого. – Я сейчас вызову Серегу Маленького!
- Подожди, - Седой еле шевелил губами. – У меня в левом кармане на рукаве коробка с промедолом. Ширни мне два тюбика в правое бедро.
Батон сделал инъекции и уполз в свой окоп вызывать их нештатного фельдшера. Серега, как мог, обработал рану, и, покачав головой, уполз к другим раненым.
Скоро Седому стало легче, и он зашевелился в окопе, укладывая поудобнее свое большое тело в тесном окопе.
- Макосей, б***ь, убери снайпера! – Седой нашел в себе силы и выдавил фразу в микрофон.
- Командир, я не вижу его! Он бьет откуда-то из кроны дерева, и заснеженные ветки скрывают его.
- Я вижу! – вдруг отозвался из своего окопа Сыч. – Но только ногу до колена… Все остальное скрывает ствол дерева. Он сидит на ветке.
- Ну, так всади ему пару-тройку пуль в колено, и он больше не сможет стрелять! – сказал Седой.
- Сейчас попробую! – отозвался Сыч, шевеля стволом винтовки.
Он выстрелил подряд три раза и откатился от амбразуры, которая тут же брызнула осколками камней.
- Один раз попал точно! – крикнул он.
- Нужно наверняка! – тихо сказал Седой. – Одно попадание может быть касательным. Макосей!
- Нет, командир, с моей позиции его не видно!
- Сыч, снайпера нужно добить! – Седой повысил голос.
Сыч вернулся к амбразуре.
- Он теперь, вроде как висит, - удивленно сказал Сыч. – Наверно, привязался к дереву. Нога в крови.
- Стреляй еще в колено!
Сыч стрелял и видел, как дергается нога снайпера от попаданий, а его тело, укрытое стволом, продолжало висеть…
Снайпер больше не стрелял…
Седому нужно было видеть поле боя, и он заставил себя подобраться к амбразуре, истерзав себя болью.
Бой свелся к перестрелке, а сумерки уже начали наползать на верхушки сопок. Оставлять духов здесь, на позиции было нельзя: ночью к ним могло подойти подкрепление.
- Всем группам! – сказал Седой. – Приготовить гранаты и гранатами огонь!
Вдоль позиции разведчиков дружно защелкали запалы, и поляна накрылась густой шапкой разрывов.
Уцелевшие духи рванули на тропу, успев прихватить нескольких раненых.
- Батон, связь с командующим операцией!
- Нужно немедленно выбить духов с позиций на гребне и открыть проход, - Седой старался говорить погромче, прижимая микрофон к губам, но это ему плохо удавалось. - Мы не сможем уйти, пока нас не сменят роты пехоты. Этот плацдарм сейчас спокойно можно занять без потерь и с него развивать наступление вглубь урочища.
- Я тебя понял «Каскад»! – ответил командующий. – У нас все готово! Ждите! С тобой-то что, Егор?!
- Живой! – коротко ответил Седой.
Через десять минут на гребнях, на которых укрепились духи, земля и камень вздыбились к небу. Артиллерия работала тридцать минут.
А еще через час, уже в полной темноте по позициям пошли мотострелки, занимая укрепления боевиков и уходя дальше к высотам.
Седой то ли задремал, то ли на короткое время выпал из сознания…
Очнулся он, услышав молодой голос:
- Парни, где тут у вас командир?!
ВСС – винтовка снайперская специальная, кал. 9 мм