Эдуард Бернгард
НА ЛУНЕ
Сосланные в Среднюю Азию, Казахстан, Сибирь... Многие тысячи, десятки тысяч загубленных по дороге и «на местах»... В Таджикистане и Узбекистане дети полгода не учились. Учебный год начинался в январе - до лета. В остальное время - мучились на хлопковых плантациях, вместе со взрослыми. До изнеможения. Невообразимо огромные поля опылялись ядовитым дустом, источавшим вредоносную вонь, окутывавшую посёлок... Пили непрозрачную воду из арыков, которую пил также и скот. Выкапывали ямы, «хаузы», туда напускалась вода по арыкам из реки, протекавшей на большом удалении от тех мест. Арыки быстро загрязнялись, заплывали илом и песком, поэтому их приходилось очищать ежегодно. Эту работу выполняли женщины - лопатами. Требовалось примерно четыре месяца, чтобы очистить арыки на всём протяжении до реки - за эти месяцы свежая вода не поступала. Вода в «хаузах» загнивала, зарастала камышом. Но пить надо было - черпали до последней лужицы, процеживали через марлю. В этой воде кишела всякая живность, полно было личинок комаров... Свирепствовала малярия. Старикам хинин не давали, те умирали повально. Хинин получали лишь каторжане колхозного труда...
В убогих жилищах - ни электричества, ни удобств. Земляной пол, первобытные «постели», сооружённые из кольев и веток. Другого материала не имелось, но главное - не разрешалось иметь... Ветхие хижины эти нередко "навещали" ядовитые змеи, скорпионы, что для людей, понятно, было чревато гибелью.
На рассвете прискакивали надсмотрщики, кое-кто в орденах, щёлкали плетьми, сгоняли подкомендатурных в тесную группу и - вкалывать... Каждый метил свои мешки, в которые собирался хлопок - с рассвета дотемна. На подводах эти мешки вывозились на специальную площадку для взвешивания. После работы каждый шёл на эту площадку и рылся в потёмках, при расплывчатом свете фонаря, в горе мешков, отыскивая свои. Если при взвешивании оказывалось, что «норма» не выполнена, этих людей возвращали в поле, светили трактором в грядки, заставляли добирать «положенное». Ни выходных, ни праздников - круглый год. Когда заканчивался хлопок, то собирали курак - нераскрывшиеся коробочки хлопка. Это происходило осенью и зимой, когда в тех краях шли дожди. Потом корчевали старые кусты хлопка, начиналась посевная и - всё сызнова: мотыжить, поливать, бороться с вредителями и - опять собирать... И так - годами. Годами... Покидать колхоз запрещалось - даже в соседнее, за три километра, село, нельзя было сунуться... После 1953-го стало немножко «свободнее», можно было ходить (ездить не на чем) в соседние сёла и в районный центр, за 12 километров... Мама ещё маленькой девочкой попала туда со своей матерью и другими родственниками (её отец погиб в заключении вскоре после войны, на лесоповале в КомиАССР, а четырёхлетний брат умер в вагоне для скота на пути к месту ссылки)... Вахшская долина. Пяндж. Тигровая балка. Совсем недалеко от афганской границы... Как-то выжили... Как-то. В 1956-м отменили комендатуру. Уцелевшие стали разъезжаться. Когда покидали колхоз, там всё ещё не имелось ни электричества, ни водопровода... Уезжали кто куда, но лишь куда дозволено... И там тоже, знаете, был не парадиз...
Ну-ка, рабства патриоты, покажите свою морду, панегирик прохрипите героической державе, лексиконом вашим злобным заклеймите вражью нечисть!
2009 г.
(отрывок из «Вовне»)