Хроники тропы. Глава 1

             
                От автора
    
    В этой повести отразилась моё стремление привлечь внимание людей к одной проблеме, не дающей мне покоя довольно продолжительное время. К явлению, которое, несмотря на полное  игнорирование его официозом от науки, снова и снова упрямо всплывает на поверхность бытия. Правда теперь, в общественном сознании, изрядно обработанном средствами массовой информации, оно воспринимается большинством   скорее как фантастика, нежели реальность. Как выдумка скучающих интеллектуалов, наряду с рассказами о пришельцах, шаровых молниях и грядущем апокалипсисе.
    Речь идёт о так называемом «снежном человеке».
    На данную тему достаточно много было написано до меня, но я, тем не менее, попытался осветить её по-своему. Коротко говоря, герой повести преследует «снежного человека», а последний преследует героя.
    В повествовании присутствует немало авторского вымысла, но есть и изрядная доля правдивости, касающаяся  иллюстрации ряда случаев, произошедших непосредственно со мной. Места, где происходят события, описанные в повести, тоже реальны. Все упомянутые  географические названия можно найти на карте.
    Что из этой затеи получилось, предоставляю судить читателю, хотя и понимаю, что попытка  рассуждать на подобную тему может  вызвать  усмешку недоверия у тех, кто лично сам никогда не сталкивался  с этим явлением, как говорится, «нос к носу».
    И всё же…

   



                «Господь сказал ей: два племени во чреве твоем,
                и два различных народа произойдут               
                из утробы твоей…»

                Ветхий завет. Книга Бытия - 25:23    
               
                «Входя в Священный лес или Дубраву, принесите
                благие дары Хозяину, ибо, человека, не принёсшего
                даров, Хозяин  закружит и все пути-тропинки
                ему перепутает. Уведёт от взора  охотную дичь,   
                наведёт на разум кикиморы клич».

                Слово мудрости волхва Велимудра



               

               
        Глава 1.   Разумный               

     Западную стенку ущелья оседлало тяжёлое облако. Оно клубится  над кромкой отвесных скал, забирается в вертикальные трещины с обосновавшимися в них языками небольших снежников. Его рваные края вытягиваются вниз, стремясь добраться до основания склона, но им это не удаётся, и они медленно оседают холодной влагой на россыпях серых камней.
     Другое облако, подобное огромному ватному кому, быстро катится вдоль ущелья со стороны его вершины, поглощая в себя всё, что встречается на пути.
     Точно так же, как почти два года назад. Только в тот сентябрьский день я шёл здесь в противоположном направлении, рассчитывая засветло добраться до какой-нибудь более или менее ровной площадки, где можно было бы установить палатку.
     Надо сказать, мне это тогда  так и не удалось, и я оказался обречённым на холодную ночёвку…
     Скоро холодный облачный ком догонит меня, но пока…         
     Пока, там, где я нахожусь, ещё властвует солнце.
     Его отражение в струях потока, скачущего каскадами по каменным ступеням, разбивается на тысячи слепящих осколков, и они, устремляясь в усталые глаза, порождают фантастический калейдоскоп, где оранжевые пятна чередуются с чёрными провалами.
     Мне приходится следовать за струями, преодолевая метровые ступени этой лестницы гигантов. Потому что самый верный и короткий путь здесь.
     Мои ботинки, брюки и даже рукава штормовки  промокли насквозь. Тяжёлый рюкзак мёртвой хваткой вцепился в плечи и при спрыгивании со ступеней больно ударяет по почкам, как бы торопя вперёд. Но ничего – скоро устрою себе привал! Отсюда уже видно верхнее озеро – подпруженный мореной водоём, «тихая обитель», в котором бурный ручей Чивруай копит силы перед решительным броском вниз. На мшистом, покрытым куртинами карликовой ивы и кустиками никогда не вызревающей брусники берегу озера, можно будет передохнуть и даже попить чаю. Ведь сегодня, в отличие от прошлого похода, у меня есть газовая горелка.


     Возможно, это было не самое удачное решение - добираться до ущелья Чивруая не по знакомой тропе вдоль берега Сейдозера, а со стороны южной части плато, но мне почему-то непременно хотелось начать поиски с места последней встречи. Из-за этого пришлось весь вчерашний день и половину сегодняшнего скакать по нагромождению камней, да ещё и ночевать далеко не в самом удобном месте - среди тех же каменных обломков на «пятачке» бурого лишайника. Вначале показавшийся достаточно сухим, этот участок горной флоры на деле оказался буквально сочащимся влагой. Было холодно и неуютно в условиях отсутствия костра, и я долго лежал без сна, слушая завывание ветра и хлопанье  ткани сводов раскачивающейся палатки.
     Утром был поиск спуска в ущелье, тоже не сразу увенчавшийся успехом. А вот ту горизонтально торчащую плиту, под которой ютился в позапрошлогоднюю ночёвку, я нашёл довольно быстро, благодаря издали заметному ориентиру – рюкзачку, оставленному тогда мною за ненадобностью. Он чётко выделялся синеватым цветом на фоне серой скалы.
     «Ну, здравствуй, сирота-подкидыш! А мы с тобой почти не изменились, только поблекли немного! Ну-ка! Что в твоих закромах?»
     Всё те же две банки – одна с тушёнкой и другая со скумбрией…
     А вот и пакеты с «бомжиками»!
     Никому ничего не понадобилось! Да и был ли кто-нибудь здесь на протяжении этих двух лет?!
     «Что ж! Виси и впредь. Теперь это твой дом, а мне пора дальше – вниз».
      

     До верхнего озера я добрался одновременно с тучей. Она даже успела меня несколько опередить. Сейчас противоположный берег неширокого водоёма едва различался сквозь плотный слой тумана, но сегодня-то я знал, что там точно так же, как и здесь – ни укрыться от непогоды, ни найти и щепотки какого-либо топлива. Поэтому я, не мешкая, сбросил с плеч рюкзак, достал оттуда горелку и всё необходимое для приготовления чая, а затем присел на моховую кочку, фактически расплющив её своим задом до щебнистой поверхности.
     Прямо передо мной располагалась кромка берега с нависающим над ней кустиком полярной ивы. Одиноким маленьким деревцем  с замысловато перекрученными ветвями. Само не более полуметра высотой,  да и листочков на нём едва ли можно насчитать несколько десятков, и шансов разрастись никаких.
     Зачем ты здесь?! Что в твоём существовании? Ты даже для костра не годишься! Если только захотеть - один взмах ножа – и нет тебя!   
     Ладно – живи! Видимо, терпение – твой удел! Продолжай цепляться иссушенными корнями за трещины, смотри сквозь зеркало хрустальных вод  на всё те же круглые осклизлые камни, круто уходящие в призрачную загадочную глубину, как смотрел на них и десять и пятьдесят, а, может, и сто лет назад.
     Сегодня полный штиль, и на воде нет ни малейшего признака ряби. В воздухе ни птиц, ни насекомых. Даже сама туча спустилась сюда не по принуждению ветра, а просто под действием силы тяжести. Вот повисит она ещё немного над водой, напитается влагой и покатится дальше, оставляя частицы себя на жёстких стволах карликовых берёз, граница зарослей которых уже видна с этой позиции.
     А вдруг прямо там – в этих берёзах…
     Остынь!
     Делай своё дело, но остынь. Имей терпение, подобное терпению этого кустика полярной ивы на бесплодном берегу. Ты знаешь, тебе известно из содержания разрозненных статей по криптозоологии, проштудированных тобою за прошедший год, что шансов на встречу ничтожно мало.  Потому что ещё никто не смог ЕГО обнаружить только в силу собственных устремлений. Инициатором встреч всегда является ОН!
     Дожидаясь пока закипит вода, я принял горизонтальное положение, утвердив голову на мягкой боковине рюкзака. Теперь мой взгляд был направлен вверх, и я мог видеть только серое, медленно вращающееся месиво нависшей надо мной тучи. Казалось, что её аморфная громада намеренно изолировала  меня от всего видимого и слышимого во внешнем мире. И только чужеродным диссонансом прорывался в это царящее безмолвие звук гудения пламени горелки, да слабый, какой-то «коммунально-керосиновый» запах копоти стелился над зелёными ягодами брусники.
     Через десять минут у меня будет чаёк!
     Я постарался принять как можно более удобную позу, прикрыл глаза и погрузился в воспоминания о тех немногочисленных встречах на протяжении своей жизни, которые, в конечном счёте, и привели меня на этот пустынный бережок безымянного озерка. Маленького водоёма  в верхней части ущелья Чивруая - долины одноимённого ручья, несущего свои воды к священному озеру саамов, что расположено в центре подковы Ловозёрских тундр.
      Наиболее точный адрес: Кольский полуостров,  материк Евразия, планета Земля.


               
       Крик в ночи
   
     Первый раз моя встреча с НИМ состоялась в сентябре 1989 года. Это произошло в Красноярском крае, на северо-западе Хакассии, входившей в то время в состав края. А, точнее, в трёх-четырёх километрах от маленькой деревни Агаскыр.
     В эти места меня занесло увлечение  охотой. Места – не сказать, что людные, но и особенно дикими их назвать было бы не правильным.
     Весь тот погожий сентябрьский день я пробродил в окрестностях Агаскыра в поисках дичи. Но мне явно не везло. Только два рябчика болтались в моём рюкзаке, а хотелось, естественно, гораздо большего. И я упорно продолжал рыскать в поисках поживы.
     Как-то незаметно день завершился, и начало быстро смеркаться. Тут до меня дошло, что мне сегодня вряд ли удастся добраться до Копьёва – ближайшей железнодорожной станции, так как надежда «поймать» попутку на пустынной трассе, проходившей мимо деревни Агаскыр в это время суток - дело почти бесперспективное.
     Ну, что ж! Значит, будем ночевать. Не в первый же раз! Так даже лучше – авось, утром мне ещё и повезёт в части охоты» - так рассуждал я, шагая по старой лесовозной дороге, одновременно зорко всматриваясь в становящиеся нечёткими силуэты придорожных кустов.
     Вскоре дорога вывела меня на обширную и лишённую всякой древесной растительности поляну.
     Она была, практически, квадратной формы и огромна – не менее чем пятьсот на пятьсот метров.
     В центре поляны я рассмотрел в бинокль некое рукотворное сооружение и решил направиться к нему. Сооружение оказалось подобием шалаша, устроенного, вероятно, местными пастухами. Четыре корявых лесины поддерживали крышу из веток, кое-где усиленную кусками гнилого рубероида. Внутри был след кострища и приличная куча хвороста.
     Что ещё?
     Старое дырявое ведро, череп барана с обломанными рогами и кое-какой сопутствующий мусор.
     Моя поляна ограничивалась с южной стороны гривой пихтового леса, произраставшего вдоль маленькой речки; на западе и севере вздымались лесистые склоны невысоких сопок, а на востоке виднелось редколесье старых лиственниц, граничащее, как я знал, с деревенским пастбищем.
     Место для ночёвки показалось мне вполне приемлемым, и я решил обосноваться здесь до наступления рассвета.
     Я быстро разжёг костёр, приготовил немудрёный ужин и вскипятил немного воды, заблаговременно добытой  в речке.
     К моменту, когда стемнело окончательно, моя трапеза была завершена. Из-за малого количества воды, последующее чаепитие тоже оказалось непродолжительным. К тому же, от воздействия трёх-четырёх выкуренных сигарет ощущался дискомфорт в полупустом желудке, тогда мне пришлось прекратить и это «неполезное» времяпрепровождение. Теперь я сидел на рюкзаке, обняв руками колени, и подрёмывал (палатки и каких-либо других спальных принадлежностей у меня не было), лишь порой прерывая чуткие грёзы, чтобы подбросить веток в костёр да взглянуть на чёрное, усеянное звёздами небо.
     Яркие созвездия медленно, но неуклонно совершали свой оборот вокруг неприметной Полярной звезды, приближая меня к тому счастливому моменту, когда небо на северо-востоке должно будет начать окрашиваться в бледно-голубой цвет.
     Скоро эта ночь кончится, как уже многократно кончались для меня другие похожие ночёвки. И я, по истечению долгих лет, возможно, так навсегда и позабыл бы эту ночь у костра, как не помню иные, чем-то похожие, если бы ни одно «вдруг».
     Это произошло незадолго до рассвета.
     К тому времени сонливость окончательно охватила меня, что часто происходит к концу ночи.  Я даже перестал подбрасывать дрова в костёр, и он уже еле тлел.
     И вдруг мой сон внезапно, как бы куда-то отлетел. Без всякого перехода я вошёл в бодрствующее состояние и поглядел прямо перед собой, в ту сторону, где гряда сопок образовывала угол, иными словами, в направлении того места, где между основанием склона и долиной речки проходила лесовозная дорога.
     Нет, я не увидел там ничего нового, кроме неясных силуэтов отдалённых деревьев. Но было такое ощущение, будто нечто необычное должно вот-вот произойти.
     И оно – это «нечто» не заставило себя ждать!
     Это был странный звук, точнее крик.  Даже подобие крика, настолько непривычное для слуха, что я (прошу прощения за «избитость» фразы, но «из песни слова не выкинешь») почувствовал, как на голове зашевелились волосы и странные «мурашки» побежали по всему телу.
     Сначала зародился свист, не очень громкий, но нарастающий, с этаким переливом. Затем – по мере усиления амплитуды и одновременного  снижения тона (что уже само по себе очень необычно) свист перешёл в голос. И не просто голос, а как бы что-то напоминающее звон, нечто среднее между какофонией, исполняемой на духовых музыкальных инструментах и визгом трамвая на повороте рельс.
     «О-О-О-И-И-И-И…!» - доносилось от угловой сопки, и, казалось, что она вся в тот момент была облита этим звуком.
     Возглас взлетел до немыслимой кульминации, у меня возникло непреодолимое желание зажать руками уши, но тут внезапно звук резко оборвался, и наступила полная тишина.
     Я поднялся на непослушные ноги,  дабы подбросить хворосту в костёр и занимался делом поддержания большого огня до тех самых пор, пока окончательно не рассвело. Потом благополучно покинул это место, а в дальнейшем и вовсе перестал вспоминать о произошедшем. В то время я, практически, ничего не знал о существовании проблемы так называемого реликтового гоминоида.  Если бы меня тогда спросили, что я слышал о «снежном человеке», я бы ответил примерно так: «Слышал, где-то кого-то нашли, кажется в Гималаях!»
      Вот, собственно, и всё.

          (ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)