Cнег на пальмах... совсем чуть, скорее просто кристалики не успевшей растаять изморози.
Геля собрала с листа снег, совсем немножко. А в детстве его было много-много. Как поделилась ее жизнь… На целых три. И в каждой из них у нее было другое имя. Нет, она оставалась всегда Ангелиной Кайзер, только имя менялось вместе с ней.
В том снежном детстве она была девчонкой Гелей, потом Линой в институте, потом совсем недолго Ангелиной Ивановной, потом фрау Кайзер и для тех, кто звал по имени Ангелой, теперь она teyze, произносится почти как тётя... доктор Ангель.
Она не любила воспоминания. Все, что было, прошло, не вернешь, не изменишь. Жалеть особо не о чем. Что одна и нет детей - это уже не тяготило. Раньше, когда рядом были родственники и подруги, множество племянников и детей подруг, ей казалось, все жалеют ее, и она сама себя жалела.
Но теперь, в этой своей жизни здесь, она настолько другая для всех, что жалеть ее или вообще приближаться настолько, чтобы говорить о личном, никому не приходит в голову.
Ей нравилась ее жизнь. Этот берег океана, эти люди вокруг уважительно относяшиеся к ней, старающиеся все сделать для того, чтобы она была довольна. Эта строгая госпожа - доктор для птиц, которых здесь боготворят, охотничьих соколов.
Единственное, что ей хотелось, но было невозможнам, плавать в океане. Соблюдая традиции, она хоть и не ходила в паранже, но уважительно к ним относилась.
Потому океан, самое дорогое, что у нее здесь было, шумел рядом за окном и она могла его видеть почти отовсюду - и дома, и в своей клинике.
Самое дорогое... да, собственно, и не было ничего ... любимая работа, ее она могла всюду взять с собой. Она знала, что специалистов ее уровня не так много.
Как случилось, что она, писавшая диссертацию по курам, стала одним из видных орнитологов-специалистов по сапсанам?
Еще в Целинограде-Акмоле были первые её «пациенты», которам оказывала помощь. Еще тогда полюбила этих птиц, отученных от воли и не знающих уже, что это такое. Теперь она знала об этих птицах всё. Что это самые быстрые существа на Земле. За триста километров в час достигает его скорость в пикировании. Здесь, в Абу-Даби, сокол есть, пожалуй, в каждом доме. Есть один любимец и у нее. Охотиться на птиц здесь запрещено, поэтому их тренируют на комуфляж голубей.
Геля со своим соколом, в сопровождении помощника выезжает на джипе в пустыню и разрешает ему летать, чтобы он не забывал о том, что он гордая птица. Как она любила эти закаты в пустыне, этот прогретый воздух с запахом горячего песка. Оставалась до появления звезд, которые были совсем низко. Но время в песках и утекающее, как песок, она чувствовала , не задерживалась, утром рано ждала работа.
Лечебница, оборудованная по последнему слову техники - с рентгеном и сердечными стимуляторами, операционной и « палатами» для пациентов, требовала ее постоянного внимания.
Деньги никогда не играли для нее особой роли, а здесь она вообще забыла об их существовании. Ей самой не так много было нужно для жизни, финансами и всем благоустройством ее жизни занимались помощники. Она только лечила, оперировала, назначала процедуры. Если птица не выживала, никто не делал ей упреков. Это философия мусульманства - Аллах взял. О людях-то не особо плакали при их смерти.
Жизнь была ценностью сама по себе, живи, радуйся жизни, всем ее проявлениям, но придет время уходить всем...
Мусульманство всегда было частью ее жизни. Ее неудачное замужество тогда...
Рамзан... Ее любовь и боль... Привычно постаралась от себя отогнать эти мысли.
Но сегодня один из редких вечеров, когда было время занятся чем-нибудь для себя.
Можно было бы поплавать в бассейне или покрутить тренажер, но она спокойно относилась к своим округлостям, унаследованным от мамы. На маму Геля становилась похожей все больше. Теперь, когда уже прошло так много времени и без нее, она перестала в мыслях постоянно с ней спорить и доказывать что-то. Геля уселась в свое любимое кресло, включила музыку и достала из шкатулки для рукоделия вышивание.
Это тоже в ней мамино. Только мамины вышивки были гладью, а Геля из упрямства любила вышивку крестиком. Нужно будет попросить у сестры одну из маминых вышивок.
А эту ей подарить. Хороший будет подарок к скорому Рождеству.
Сколько же всего в ней от мамы. Иногда даже как со стороны замечала за собой ее движения. Это ее постоянное движение - пальцами провести по бровям и остановиться в задумчивости на висках.
Всегда почему-то не хватало маминого внимания. Казалось, она больше занята сестрами. Да мама и не очень отрицала это. Отличница-дочь была не хлопотным ребенком.
Но вот, когда уже на последнем курсе влюбилась в чеченца Рамзана, тогда все вдруг все силы бросили, чтобы «выбить» из её головы эту дурь.
Рамзан учился курсом старше и после окончания остался в институте, он приметил эту скромную темноглазую немочку сразу, как она появилась в институте. Но она даже смотреть в его сторону не хотела. Да и как ей смотреть было на чеченца, когда выросла на том, что и домашние, и подружки все твердили - страшнее нет, чем с чеченцем связаться. Если из кино возвращаться приходилось, то шли ночевать друг к другу по очереди, чтобы по одной не ходить. Хотя ночевки эти любили, болтали до утра почти, кино было по субботам, в воскресенье можно спать. На танцы ни она, ни подружки ее две не ходили. Все три « зубрилки» и мечтательницы мечтали о чем угодно тогда, но не о танцах.
Но одно дело свой брат-студент, а другое-лаборант, иногда даже проверяющий лабораторные работы. Он понимал, что может только особенным чем-то понравиться этой гордой девчонке. Он не стеснялся приносить ей цветы среди зимы, ждал после занятий и просто шел рядом. Другие ребята сами отсеялись от нее, видя его постоянно рядом. После окончания помог и ей остаться в городе. Хотя ветеринары нужны были по всем хозяйствам республики.
Когда они решили сказать о своих отношениях родителям, уже подали заявление в загс.
Знали, что те будут против. Но что начнется такое, не думали. Если её родители еще с горем попалам согласились, то Рамзану пришлось ехать в Грозный сначала самому и потом, когда всё успокоится, как они думали, приехать и Геле. Геля приехала в Грозный через месяц. Она, не дождавшись его на вокзале, решила поехать к нему домой. Ее встретил отец. Что она услышала в свой адрес, не приснилось бы ей в страшном сне.
Она взяла свой чемодан и собралась выйти, и всё смотрела на бледного Рамзана. Отец кричал, что сын уже женился на чеченке и что ты русская себе позволяешь, явиться в дом к женатому мужчине, если ты хочешь быть его подстилкой, то это ваши дела...
Рамзан вдруг стал совсем белый и сполз по стене на пол.
Инфаркт был тяжелый... У двадцативосьмилетнего мужчины... Его спасли, Геля не уехала, снимала какую-то комнату месяц. Только узнав, что опасность миновала, вернулась домой.
Ей казалось, что у всех вокруг она читала в глазах:
- А мы тебе говорили...
Рамзан приезжал, обещал развестись, но там уже вскоре родился ребенок.
А ей даже этого не было отпущено.
Работа, диссертация. Потом как спасение переезд в Германию всей семьи.
С нуля нужно было начинать - подтверждать диплом, бесплатная практика в частной ветеринарной лечебнице. Вечерами за книгами по специальности на языке, который дома был совершенно другой, да и то знала только разговорный.
На работе сложные отношения с шефом, который видел в ней только бесплатную работницу.
Перевод диссертации и попытка издать ее книгой. Совершенно случайно в поездке с сестрами на пароходике по Дунаю попали в замок с названием, которое переводилось Соколиный. На показательном выступлении соколов она протянула руку к птице и ее одернули, что этого делать не следует. Она улыбнулась и сказала, что она их умеет лечить. Так она познакомилась с Рихардом, хозяином этого замка и соколиной
«фермы». Одним из их постоянных покупателей и клиентов был богатый дубайский шейх.
Он всё сокрушался, что Геля женщина и он не решается пригласить ее стать хозяйкой лечебницы, которую решил открыть в Абу-Даби, ведь явно ее муж не согласится.
Но Геля, знавшая отлично казахский, сказала, что решает все сама. Так вначале с переездами туда и назад она создавала лечебницу, а потом, когда умерла мама, переехала в Абу-Даби на постоянное жительство, бывая в Германии по делам и на Рождество.
Стежок за стежком ложился на ткань вышивки, а Геля вдруг поняла, что, может по-своему, но она счастлива. И если она раньше отметала всякую мысль о мужчине в её жизни, то вот теперь поняла, все еще может быть, но этот кто-то должен понять ее и принять такую какая она есть. А хиджаб? Хиджаб у нее висит в шкафу. Ей нравится его примерять и ей кажется, что, надев его, сможет почувствовать себя защищенной от мира и открываться только для того, кто будет любить ее душу.
Как спокойно на душе... За окном шумел океан...Солнце садилось...
http://blogs.mail.ru/mail/mila-weber/697467B02F1493C2.html