Уже темно...
Зачем он идет в магазин?
Просто купить минералки?
Или, все же, снова увидать ее?
Сколько раз он видел ее?
Три?
А может пять?
Он точно не знает.
Но точно знает, что она нравится ему.
Все в ней нравится. Ее певучий, немного детский голос. Ее походка, ее ручка, такая нежная, маленькая.
Нравится, как она себя держит, как смотрит.
Улыбка ее нравится.
А еще ему нравится это его сердцебиение, когда аж дух захватывает.
И ощущения, когда кровь его вначале хлынет к лицу, а потом жаром расходится по всему телу, пьяня и согревая. Когда руки дрожат, как у какого- то там мальчишки, а сердце желает совершить подвиг...
Вот и его очередь.
Он с нею не многословен.
"Здрас-сьте"..."Вы как всегда прекрасны"..."Рад был видеть"...
И как ему дорого это ее "приходите еще."
-Нет уж!- довольно бормочет он ,- На сей раз я не промазал!
Он быстро отходит от двери магазина.
Долго роется в карманах. Находит, наконец, блокнот и торопливо пишет ее имя и отчество.
-Ура!-радуется он,-Сегодня прочел и запомнил! Запомнил...
Кухня.
Он один.
Жена и дочь от него ушли.
На плите две кастрюли.
В одной доваривается борщ.
Другая, он ждет, вот-вот закипит и он бросит в нее макароны...
Он ждет, а сам все думает о ней. А сам то и дело подходит к лежащему на подоконнике блокноту и все читает, читает ее имя.
Читает, и все пытается ее вспомнить, представить.
Вспоминаются какие-то черты лица, голос, обрывки фраз.
Немного запаха ее духов, что пахнут ванилью.
Образ выходит неясный. Вроде и она это, а вроде и нет...
Зазвенела крышка.
Борщ сильно закипел,пеной пошел через верх,зашипел на гарячей комфорке и чуть не залил пламя.
- Уф-ф!- испугался он, усиленно мешая в кастрюле длинной деревянной ложкой,- Кажись пронесло!
Кипение борща сделалось ровным, и он сыпанул туда макароны.
Стоит, помешивает...
Вдруг спохватился.
Психанул. Нервно швырнул ложку в мойку.
Садится на табурет и пытается успокоиться.
Но слезы душат.
И удержать их он уже не в силах...
- Ну и ладно!- кричит он непонятно кому,- Сытнее будет!
Ему пятьдесят.
Уже много лет он совершенно один...
Соседей вот залил недавно,- кран-то закрутить забыл.
Они, конечно, покричали на него.
Даже дня два не здоровались, но потом ничего, порядок...
Он и дальше будет жить один.
Один, оставшийся в живых из экипажа вертолета, что тушил Чернобыль...