Заполярный детектив 12. Караул вызывать надо

Вадим Бусырев
     Ч а с т ь  в т о р а я .
Заполярный детектив.
         1.
Караул вызывать надо.

То есть, вроде бы как собрались оттиснуть печать на пластилине, да забыли или передумали. Бирка фанерная есть. Верёвочка есть. Пластилином залеплена. Вроде как пальцем прижата.
А оттиска печати нет.
Сплошное недоумение.
Павлючина явно не понимает в чём дело. Очки с толстоватыми линзами на кончик носа сползли. А нос-то крючковатый несколько. Западноукраинский. Не моему новгородскому чета.
Глаза павлючьи недоумённо выпучились. Бирку и так и сяк поворачивает. Не срывает пока.
Я, пока ещё подспудно, думаю, что это он сам, по своей интеллигентской  рассеянности, забыл раньше печать шлёпнуть. И какая, мол, херня, хозяин-барин, сам забыл, сам снова запечатает. Амбары все на месте. Стволы да ящики со снарядами тащить отсюда… Найди таких дураков. Тут по приказу-то делать ничего не хочется.
А Горин, ефрейтор ушленький, из-под моей руки вставляет:
- Э-э, товарищ лейтенант, надо бы начальника караула вызывать.
Павлючина покрутил головой, меня тихо спрашивает:
- Что делать-то, Вадим, а?
До меня стало понемножечку доходить опасная странность происходящего:
- Не знаю, Володя, не знаю. Твоё дело. Смотри сам.
Вовка далее снимает бирку. Рассматривает бечёвку. Начинает распутывать. Я не успеваю её разглядеть, он дёргает верёвочку со словами:
- Да вот, вот же она порвана.
Открывает Павлюк дверь. Замки все закрыты, все исправны. В первом помещении вроде всё на местах. Да и что тут красть. Здесь, здесь они стволы запасные. Злосчастные. Уже как-то и не до них.
Глядим на вторую дверь. На внутреннюю. Ту, что справа. За ней – каморка. Офицерам части известно, что там оружие. Автоматы и пистолеты. На этой двери висит замок и ещё одна бирка с печатью.
Глядит на неё лейтенант Павлюк. Три дня назад ставший начальником артиллерийского вооружения отдельного зенитного дивизиона. Должность эту принял у лейтенанта Дмитриева.
Гляжу я – начальник ремонтных артиллерийских мастерских.
Глядят мои солдатики. Ремонтники. Ефрейтор Горин и рядовой Фуряев, скромный исполнительный паренёк.
Смотрим мы все на эту бирку и видим, что на ней печати нету.
Замазана бечёвка пластилином. А оттиск кто-то передумал ставить. Или уничтожил. Нагло. Но это уже не забывчивость. Чёрт его знает, что это такое.
Стало совсем не до шуток.
А у меня нутро как-то загрустило. И зачем я полез сюда на какие-то стволы глядеть? Очень просто мог отмотаться. И поехать в Заполярный, в кабак. У Мальского – день рождения. Или около того, что-то похожее. Повод, одним словом. Или с начпродом лейтенантом Файзульным в Печенгу. В Дом офицеров. На танцы, якобы. На мотоцикле. Они вдвоём с зампотехом лейтенантом Рассказовым на двоих купили «Яву». Подержанную. У зампотеха 10-го полка – капитана Куприна. Нормальная «Ява». Ездит. Только сидение всё время сваливается. Даже если вдвоём едешь – всё равно выскакивает. Особенно если кто-то из гонщиков чуток «дунувши». Необъяснимо.
С другой стороны и хорошо, что ни с одним не поехал. Лейтенант Мальский, командир взвода разведки, после ресторации в драку попал. Сам напросился. Каплю выпьет – а гонору! Так чего говорить, с Западной Украины ж он. Какого-то старлея зацепил. Коренастый, плотный. Малёк, божился, что тот его сам на выходе толкнул и как-то выразился про наши чёрные петлицы с пушечками . Сцепились – покатились. Малёк в Львовском политехе маленько самбо баловался. Когда в башку рюмка попадала – вспоминал  об этом. «Я – говорит – ему подсечку сделал. И локоть на болевой взял. И чувствую, старлей спокойно берёт моё левое бедро своей пятернёй. Ошибся я. У него не просто пятерня, а что-то совсем херовое. Перехватил всю мою ноженьку и стал сжимать. Не помню как удрал».
Видели мы этот синий отпечаток. Хорошо не на горле.
А с начпродом на мотоцикле кататься, как медведя целовать. Страху много – удовольствия никакого. У него манера езды определилась сразу же. И не менялась до полного отказа «Явы». Нервишки чешские, видать, слабоваты оказались против мордовских корней начпродовских.
Файзула один не ездил. Кого-нибудь с собой сначала брал, потом заманивал. Из части можно было доехать, ближе всего, или на станцию железнодорожную, или в посёлок Печенга. И там, и там мордва наша сразу же заправлялся портвейном. Не сильно, но становился очень весел. Дальше на переднее место «Явы» садился, заманутый попутчик. Умел ли он водить – без разницы. По началу ему давался шлем. Внутри брезентовых ремешков не было. Шлем сильно сползал на глаза.
Фуражку обычно бросали в канаву. За ней потом приходилось возвращаться. Конечно, если помнили куда. Но главное начиналось потом. Начпрод закончил какое-то поварское училище. Естественно, где-то в окрестностях Йошкар-Олы. Из зенитных приёмов он слышал и любил один термин: «стрельба по локатору с отворотом». На учениях, если приходилось ему там присутствовать, просто кипятком мочился от восторга. На это, глядючи.
Когда «Ява» разгонялась, Файзула, радостно хохоча надвигал, и так сползающий шлем, водиле совсем на морду. И визжал в ухо: «По локатору, по локатору рули. Так-то и дурак может».
Я с ним прокатился полтора раза. На повторе из-под нас вылетело седло. Пока мордва искал его на обочине, я удрал в сопки.

До сих пор не понял: хорошо или плохо, что внял зову Павлючины и полез к нему на третий пост стволы глядеть. Он ведь мне не приказывал. Подманил меня. Мол, будешь после моего дембеля тоже начальником над артвооружением. На десятку денежное довольствие увеличится. По тем временам – два раза в кабаке поужинать. Наверное это меня и соблазнило. Слаб человек, ох слаб.
Да, а экскурсия эта на складик, где печатей не оказалось, на мою дальнейшую жизнь свою печать шлёпнула. Не кошмарную, но заметную. Как говаривал мне в дальнейшем Белый Ус: «Чего-чего, а в дерьмо ты, Вадя, никогда вступить не упускал шанса».

А тогда кворум у нас состоялся. Звать начальника караула – пора. И вместе с ним глядеть внутрь каморки. Скоммуниздили оттуда чего, иль нет.
Часовой дал сигнал в караулку. Кнопку нажал. Естественно, никто не появился. Пришлось мне лично бежать. Солдатиков посылать было бы глупо. То же, что и с кнопкой. В другой раз и ждали бы и ждали. А тут у нас уже поджилки начали вздрагивать.

Начкаром заступил лейтенант Попов. Вместе мы в одном домике коротали два годочка. Величаво-спокойный, как горная страна Памир или ближайшие к нам Хибины. Могу сравнивать. Памир к тому времени я уже почти видел. Предгорья. Про Хибины рассказывали. Поповский профиль хорошо смотрелся и на фоне наших печенговских сопок.
Оторвал я его от внутреннего самосозерцания. Увлёк на третий пост. Пока шли, спрашиваю Поповщину:
- Послушай, черепаха Тортилла. Попёрся я всего лишь стволы смотреть. Почему совсем в другую сторону интрига загибается?
Загадочно ухмыльнулся лейтенант Попов:
- А чего удивляться-то, несмышлёныш? Сам ведь рассказывал. Чего первое на своём боевом ремонтном посту увидел? Кривой ствол. Загнутый, стало быть. Вот тебе и ответ.
Борюсик помолчал. Подходим к складу.
- Уж, не знаю, что вы там с Павлючиной в его арткладовке наделали. Но ствол тот у комбата Пелипенко не зря, видать, загнулся, - глубокомысленно подытожил Попович.

Вот ведь, философ доморощенный, как повернул. Дело было так.
Дивизион ехал на стрельбы. Эшелон длиннющий. Одна зенитка занимает целую платформу. У ней ствол, фиг знает, сколько метров. В походном положении стопорится вертикальной стойкой. Где-то в районе Кеми,  одна стойка разблокировалась. Зениточка стала мотать дульцем, как пьяной головушкой. И обо что-то приложилась. Похоже, об опору моста. Слава Всевышнему, что не о встречный состав. Комбат Пелипенко плакал от радости. Он до этого в Венгрии служил. (Кстати с мужем моей родной сеструхи Ирки). Так у них там аналогично случилось. И стволом пушки на встречном эшелоне башню у танка снесло. Может отсюда пошла поговорка?

Пришли. Борис с Павлюком срезали бирку с каморкиной двери. Полезли считать оружие. Сперва удостоверился Вовка, что на шкафчике с пистолетами печать в порядке. Шкафчик железный на стене висит. Потом сосчитал Павлюк автоматы. Вроде, говорит, хватает. Не спёрли. Шпалеры поначалу он и не хотел проверять. Раз печать цела. Мы с Поповичем его быстренько застращали. Дебил, мол, львовский, говорим. А почему тогда две печати дверные, как корова языком, а? Лезь внутрь. Устраивай перекличку ПМ-ам.
Открыл.
Только голову свою близорукую туда сунул – обратно её вытащил бледную с трясущимися губами.
- Чего? – в один голос мы с Борькой выдохнули.
Вовка рукой дрожащей показал в низ шкафика. Там и считать ничего не надо было. Пистолетики ставились в ячейки. В досках вырезанные. В несколько рядов.
В нижней доске, по центру, зияло семь пустых ячеек.
- Я в штаб, - бросил Павлюк, закрыл двери на замки, без печатей и ринулся по тропке вниз.
Хладнокровный Попович сказал, что пошёл на свой пост. В караулку.
- Вы уж тут сами теперь. Без меня, - хмыкнул успокаивающе. Склад Павлюк вскрывал в предыдущей караульной смене. Мальский тогда сторожил. Который сейчас развлекался в Заполярном. Ничего ещё, не ведая.
Никто пока в полной мере ни хрена не ведал. Ни Попович, ни Мальский, ни я. Ни верхнее начальство. Включая командующего Ленинградским Военным округом.

Я сидел на пригорке у калитки третьего поста. Курил болгарскую «Шипку». Такие тогда были, без фильтра. Дешёвенькие и очень приличные. Ждал Павлюка.
Прибежал он. С учётными книгами. Опять всё пересчитали. Два или три раза. На него было жаль смотреть. Парень ведь был очень хороший. Не курил, почти не «употреблял». Не выражался. Как некоторые. Только третий день, как начальник.
А вот, смотри ж ты!
Семи пистолетов Макарова – как не бывало.