Растить сад прекрасный каждому дано.
“Листы сада Мории”
-Поверь, я не вижу иного пути, - сказал глухо Мишель Анастасии. Они сидели в её келье при свете свечи и разговаривали перед тем, как расстаться. Анастасия покидала монастырь этой ночью. Ей казалось, что огонь согревает сейчас её сердце, которое окаменело и ныло день и ночь от случившегося. Она закуталась в тёплую шаль, но её все равно знобило, Мишель молчал, погружённый в свои думы, встречаясь с ним глазами, она видела там застывшую муку. Настоящую причину случившегося знали немногие, так решил отец Макарий, но от этого им не было легче, наоборот, они утратили покой.
Анастасия думала о том, что надо взять себя в руки, как бы это не было сейчас трудно. Сегодня ночью она расстаётся с отцом Макарием, который был в её жизни всем: отцом, другом, помощником, утешителем, светом… Невозможно вынести эту разлуку, как жить дальше? Кто выслушает, поймёт, подскажет? Она прекрасно осознавала, что, выйдя за ворота монастыря,ни с кем не сможет общаться как прежде, а значит и жить.
Раздался стук в дверь и в комнату вошёл сам Отец Макарий.
-Анастасия, пора, - ласково сказал он.
Она уже встала навстречу, руки безсильно повисли вдоль тела, опустив глаза, чтобы никто не заметил её слёз, лишь кивнула головой в ответ. Они прошли по длинному коридору и поднялись наверх. Снова коридор, немного уже и короче, ещё подъём, и, наконец, двор монастыря. Он был тускло освещён и казался маленьким. Кругом не было видно ни зги, стояла темная безлунная ночь. Спустились до конюшни, где Анастасию уже ждал, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, её конь.
Проводник привязал вещи, настала минута прощания. Не сдержав слёз, она припала к груди отца Макария.
Он ласково сказал: - Полно, Анастасия, крепись!
-Отец, отец Макарий, - говорила она сквозь слезы,- я не знаю, как мне благодарить вас за всё. Вы необыкновенный, я никогда не смогу забыть ни вас, ни монастырь… умоляю вас, берегите себя, вы нам так нужны, - улыбнулась, утерев слёзы.
Мишель все это время смотрел в сторону, кусая губы. Когда Анастасия подошла к нему, он крепко её обнял и сказал тем же хриплым голосом: “Прощай!” Через минуту она сидела в седле, её шаль осталась в руках Мишеля. Она была одета в мужской костюм, чтобы не привлекать излишнего внимания, волосы убрала под шляпу и было трудно признать в ней женщину.
Она пришпорила коня и осторожно тронулась в путь. Нужно было спешить, приближался рассвет…
Неси свет и не оглядывайся назад.
“Листы сада Мории”
Мишель в ту ночь последним покидал монастырь. Надо ли говорить, как скорбело его сердце.
Отец Макарий проводил его до ворот. Дул холодный, порывистый ветер, яркие звезды высыпали в ночном небе, освещая своим матовым светом снежные вершины вокруг.
Мишель остановился и посмотрел в последний раз на такое родное и дорогое лицо отца Макария, почувствовав, как первый раз в жизни теряет самообладание, хриплым голосом произнес: “Прощайте, берегите себя”.
Проводник тихонько свистнул, услышав знакомый сигнал, Мишель вздрогнул и, обняв отца Макария, шагнул в ночь.
Через несколько минут его конь мчался по знакомой тропе,чётко различая все повороты дороги. Почувствовав всем сердцем тревогу, поддавшись внутренним ощущениям, Мишель у развилки изменил свой маршрут, выбрав наикратчайший. Сердце подсказало верную дорогу, хотя он не знал, что его поджидала засада,
а верный человек, который менял лошадей, уже лежит на дне глубокой пропасти, истерзанный пытками, но не выдавший тайны.
За ним устремилась погоня, но поздно. Мишель успел на отходивший в Европу корабль, который поднял паруса прежде, чем погоня появилась в городе. И хотя во время пути он несколько раз пересаживался, постоянно за своей спиной ощущал возрастающую опасность. Франциск подробно описал его портрет, не пощадив своего «первого противника, врага», скрыв лишь существование Анастасии, с которой у него были свои счеты.
Перед Мишелем Европа была закрыта, но он слишком поздно об этом узнал. Оставалась одна дорога - на Восток, но и тут предусмотрительный Франциск успел позаботиться обо всем. Оказавшись в ловушке, Мишель долго скрывался в небольшом городке у своих друзей-рыбаков, с которыми ещё в юности свела его судьба. Ходил с ними в море, ловил рыбу, смолил утлые лодки, жил в небольшой хижине на берегу и на деньги, вырученные от продажи рыбы. Так прошло лето, он отрастил бороду, лицо его почернело от солнца, он насквозь пропах морем, и в этом рыбаке никто не признал бы Мишеля.
Однажды он, не успев вовремя вернуться, попал в шторм, всю ночь его лодку, как щепку, носило по волнам, не раз прощался он с жизнью, но с рассветом бурное, грозное море успокоилось,
выглянуло солнце и согрело насквозь промокшего Мишеля, который сидел на корме, обессилев, отдав все силы борьбе со стихией.
К вечеру его подобрал фрегат, на борту которого он встретил широкоплечего высокого капитана, с удивительно яркими глазами, украсившими его мужественное лицо, которое было изрыто глубокими морщинами. Благородство манер и сдержанность сразу привлекли к нему внимание Мишеля и вызвали глубокую симпатию. Он обрёл друга и знал, что спасён…
Много непонимания в океане людском.
“Листы сада Мории”
Лёгкий конный отряд приближался к монастырю. За большие деньги старый проводник, неоднократно привозивший сюда учеников, согласился показать дорогу. Они ехали молча и спешили, не обращая на него никакого внимания, а старику хотелось поговорить, отвести душу, он без конца вздыхал от одолевших его тяжёлых дум.
-Эх, как бы не сын нерадивый, да не внуки, ни за что не взялся бы за это дело, - разговаривал он вслух сам с собой.
-Поторапливайся, - подгонял его угрюмый главарь, поблескивая чёрным глазом, другой был перевязан чёрной лентой, скрадывающей часть обезображенного лица. Он был стар, сед, славился своей жестокостью и коварством. Не зря выбор пал на него - он должен был расправиться с самим отцом Макарием.
Приближался рассвет, подходил к концу их путь.
Они подъехали к подножию горы с первыми лучами солнца. Отпустив восвояси проводника, и оставив внизу коней, налегке стали подниматься к монастырю. Этот подъём по крутой и узкой тропинке давался им с невероятным трудом. Ничего не понимая и чертыхаясь, с трудом дыша, главарь, одолев его, долго стоял прислонившись к воротам.
Не в силах сделать последний шаг, чувствуя, как с каждым вдохом убывают его силы и решимость.
Наконец, увидев два десятка устремленных на него глаз, распахнул ворота и вошёл в маленький дворик. За ним вошли и остальные. Открывшаяся панорама была столь неожиданна, что они застыли в изумлении,а потом разбрелись в разные стороны, с интересом рассматривая всё вокруг, чувствуя, как исчезает их воинственный пыл.
Их внимание привлекла высокая статуя Будды, которую они долго с любопытством разглядывали, высказывая вслух замечания. Подошёл главарь, который сразу обратил внимание на изумрудно-зеленый камень, сверкавший на лбу статуи.
Его рука сразу потянулась к камню, но,несмотря на свой высокий рост, он не доставал до плеча статуи.
-Стойте! - услышал он вдруг грозный голос и вздрогнул от неожиданности. Прямо перед ним возникла высокая фигура старца в белом одеянии. Его строгий лик и суровый взгляд приковали разбойников к своим местам, они стояли, застыв, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, ощущая тяжесть во всем теле.
Через минуту видение исчезло, растворилось в воздухе, но ещё долго на этом месте дрожал и переливался свет, повторяя очертания фигуры старца.
Некоторое время спустя, главарь обрёл дар речи и сумел опустить поднятую руку. Но внять предупреждению не захотел.
Злобно выругавшись, он бросился к высокой скамейке, стоявшей тут же, принёс её - теперь достать вожделенный камень не стоило труда.
Но тут случилось неожиданное: - лёгкая усмешка тронула губы Будды, его глаза блеснули из полуопущенных ресниц, и, казалось, он сейчас сделает шаг вперед. Это впечатление было настолько сильным, что главарь не выдержал и с криком ужаса, застрявшим в горле, упал, а потом опрометью выбежал со двора и понёсся, не разбирая дороги, по узкой тропинке вниз.
Этот сумасшедший бег продолжался всего лишь минуту,и только гулкое эхо донесло его предсмертный крик.
Всё произошло настолько быстро и неожиданно, что никто не успел опомниться. Придя в себя, они торопливо, друг за другом, покинули монастырь, и даже под страхом смерти нельзя было их заставить туда вернуться.
Так закончилась эта страница жизни монастыря,
о существовании которого знали единицы. Но, открыв эту тайну, люди ничего не принесли взамен, кроме разрушения. Неготовое сознание не может постичь никаких знаний, от них будет только непоправимый вред. Люди разрушили единственный мост, ведущий вперёд, закрыв перед собой все пути, забыв о своем высоком предназначении.Потеряв веру в себя, в людей, в добро, они разучились любить,творить, созидать и жить сердцем. За это время, пока двери монастыря были закрыты, они отбросили себя назад на века.
Но вот счастливый день настал, сюда вновь пришли ученики, которые, покидая сейчас эту обитель, уносят на своих окрепших крыльях Весть.
Двери монастыря открыты для всех, сюда может прийти каждый, постучавшись собственным сердцем. Новый мир откроется перед вами, мир творчества, созидания и любви.
Помните: духовность как пламя возгорается, как чудный магнит приближает к себе. И поэтому счастье сужденное не отклоните. Можем позвать, но этот Зов не повторяем опять.
“Листы сада Мории”
Я сидел, задумавшись, у костра. На ночном небе появились яркие звезды, огромные, мерцающие. Сразу стало теплее на сердце, не так одиноко. Я хотел было уже идти, как передо мной выросла высокая фигура. Подумав, что это видение, я не двинулся с места, пытаясь рассмотреть его лицо, и вдруг услышал знакомый голос: -О чем задумался, Алёша?
От неожиданности я вскочил. -Отец Макарий? Не может быть! Простите,я подумал, что…
-Это видение, а не живой человек, - закончил он начатую фразу, - ничего, бывает.
-Я так рад видеть вас, присаживайтесь, - я подвинул ему небольшую, но удобную скамеечку, - сейчас приглашу остальных.
-Не спеши, - остановил он меня, - давай посидим вдвоём. Они подойдут сами…
-Я пришёл попрощаться, Алёша, - начал он, немного помолчав, - подходит к концу ваша экспедиция. Но я все-таки дождался вас. Хотя и верил всем сердцем, что придёте непременно, только вот когда? Когда проснутся люди и откроют свои сердца? Сколько времени они будут не жить,а дремать, превратив своё существование в одну иллюзию от начала и до конца? Но пробил час, и началась решительная и грозная битва внутри каждого человека, в его душе. И кто не одолеет, тот уйдёт ни с чем, а кто одолеет, тот поднимется на следующую ступень. Середины нет. Её не дано, поэтому нет и не будет безучастных. Так накалена атмосфера и так велико напряжение. Но как бы там ни было, Алёша, мужайся.
Я сидел и слушал его, не дыша. К нам подошёл дядя, за ним - Доктор, Миша с Верой, и через некоторое время мы оказались в кольце людей, пришли все до одного и, почувствовав, что разговор будет долгим, расселись вокруг отца Макария. Он улыбнулся, и эта улыбка такая ласковая, отеческая, неузнаваемо преобразила его лицо: -Настал мой черёд сказать вам своё слово. Если вы не захотите его услышать, я буду безсилен перед вашими закрытыми сердцами. Но не имею права уйти молча. Зов будет дан всем, непременно. Таков закон. Хочу сказать, что труден этот Путь и под силу отнюдь не многим. И одолеть его вы сможете только сообща, рука к руке, сердце к сердцу, прокладывая во тьме дорогу и озаряя её светом своей любви.
Он обвёл нас глазами, остановив на каждом свой взгляд, который выдержали не все, и продолжил: - Вижу, не все согласны со мной и не каждый готов к окончательному выбору. Кого-то одолела зависть, кого-то ревность, обида, на ком-то повисли путы предрассудков. Но выход есть. Нужно изжить эти чувства в себе, расплавив их в огне своего сердца.Рано или поздно вы все придёте на эту дорогу. Но когда? Сколько будет упущено времени и возможностей? И сегодня, в этот трудный час,я призываю вас, отметя все страхи, сомнения, неуверенность, встать на этот путь во имя Будущего. И как бы ни было трудно, помните, вы не одни. Мы всегда незримо рядом с вами, готовые протянуть свои руки, сердце, любовь.
Наступила тишина. Первой прервала молчание Аня: -О чем вы все говорите и без конца нас пугаете? Что Николай Васильевич, что Доктор - одни и те же разговоры. Но все живут как люди и ничего не чувствуют, их волнуют простые житейские вопросы. Вы лучше объясните мне, что за монастырь у вас такой в горах, и почему Николай Васильевич запрещает нам туда ходить?
-Потому что ничто не остается безнаказанным. Существуют вещи, к которым нельзя приближаться, прыгая через ступени. Это чревато тяжёлыми последствиям. А особенно опасна игра с огнём для неподготовленного сознания. Не знаю, прислушаетесь ли вы к моим словам, однако, я не советовал бы вам туда ходить, иначе не избежать беды.
Анна надула губы и не скрыла своей досады. Но, спрятавшись за спину Андрея, больше не проронила ни слова.
-Прошлое, собственные предрассудки, держат человека крепкими путами, - продолжил отец Макарий, - и от этих пут можно освободиться лишь огромным терпением, усердием и любовью. И чтобы это прошлое не захлестнуло вас, не сделало своим рабом, спешите творить добро, друг мой, - обратился он к Артёму.
- И как бы ни было трудно сделать первый шаг - нужно его сделать, потом будет легче. Самое главное, подчинить себя своей воле. Только потом придут необходимые знания, умения, опыт. Любить вы умеете, только боитесь раскрыть своё сердце и отдаться во власть этого прекрасного чувства, досадуя на себя…
У Артёма изменилось лицо после этих слов, таким я его ещё никогда не видел.
Я перевел взгляд на Сергея, который смотрел угрюмо и сразу сник, когда отец Макарий повернулся к нему. Постарался стать меньше, незаметнее, вобрав голову в плечи, смотря куда-то в сторону.
Мужайтесь, человеку даётся только то, что он может выдержать, не более. Не бойтесь, не жалейте себя, испытания только закалят ваш дух и сделают вас сильным. Трудности, страдания заставляют человека раскрыться, никогда в тепличных условиях этого не произойдёт. И пусть ничто вас не смущает. Вы все сумеете и всего достигнете непременно, если будете верить в себя, в собственные силы, - говорил Отец Макарий.
Серёжа выслушал это с напряжением, которое долго его не отпускало. Сначала его лицо выражало недоверие, а потом, с всё возрастающим интересом он слушал отца Макария, не сводя с него глаз.
-Прежде всего, я хочу напомнить, что выбор должен быть исключительно добровольным. Не надо никому навязывать свою волю, думать, что можно человека переделать, наставить на Путь Истинный. Нет, каждый только сам, ценою собственных усилий, поиска, найдёт тот единственный, верный Путь. А дорогу подскажет сердце. И не надо брать на свои плечи ответственность за другого, лишний груз, с которым вы справиться не в силах. Единственное, чем вы можете помочь - отдать всю свою любовь. И не судить, все мы можем не однажды ошибаться, принимая желаемое за действительное. Нет границ для человеческого духа, их устанавливает только сам человек. И в это трудное время объединитесь все вместе, протяните друг другу руки и взрастите прекрасный сад верности, поддержки и взаимопомощи.
Не жалейте себя, вы не подозреваете, на что способны.
А,узнав, откроете в себе немало прекрасных качеств, и, поверив в себя - взлетите, доказав на примере, что героями не рождаются, ими становятся - ничего невозможного нет! Есть лишь устремлённость, вера, мужество, преданность и любовь!
Светало, исчезали звезды с небосклона. Костёр догорал, освещая наши серьезные лица и возвышающуюся над нами фигуру отца Макария.
Он уходил обратно в монастырь. Неужели его Зов не будет услышан? При этой мысли я на минуту содрогнулся.
- Нет, - ответило тут же моё сердце, которое всё настойчивее заявляло о себе и жило помимо моей воли собственной жизнью, не подчиняясь законам логики и рассудка, - должен быть услышан! Все чаще и чаще я ощущал в себе новые чувства, учился прислушиваться к ним, доверять. И они ещё ни разу меня не подвели.
Ночь промелькнула как одно мгновение,однако, я совсем не чувствовал усталости.
Мы проводили отца Макария на рассвете, когда восходящее солнце окрасило всё вокруг в нежные розовые цвета. Запели птицы, приветствуя новый день, раскрывались цветы. Всё живое тянулось к Свету, радуясь предстоящему дню.
Люби, остальное приложится. Нет любви выше любви.
“Листы сада Мории”
Каждый день она осознавала, что так больше продолжаться не может,нужно изменить себя, стать другой. Но день проходил, и всё повторялось сначала. Казалось, её не сдвинуть с места никакими силами, она напоминала себе скалу. Её семья распадалась на глазах, но в отличие от Миши, она не могла сделать тот единственно верный и решительный шаг и спасти её.
Миша замкнулся в себе, молчал, Вера, не в силах выносить это молчание, уходила. Часто бывала у Николая Васильевича, они много беседовали, помогала Ане. Но день и ночь она пыталась понять, что происходит между ними, чем Миша недоволен,но спросить у него не решалась.
Мысли уносились в прошлое, в детство, когда изо дня в день родители внушали ей, что она ничего не может, не умеет, несмелая, неумная, нерешительная, не бойкая, а так, бог знает, кто… Может быть, тогда и сложилось поддержанное окружающими мнение о себе, что она такая на самом деле? И, смирившись окончательно, перестав бороться, она согласилась с этим, а значит, признала свое поражение.
Вера училась неплохо, ей настойчиво советовали продолжить образование, но она отказалась, признав за мужем его превосходство и создав условия для успешной работы, карьеры. Мише этого было мало,он хотел иметь рядом с собой друга, советовался с нею во всем, и поначалу они часто ездили вместе в экспедиции, она была хорошим специалистом. А потом, после болезни сына, оставила работу, махнула на всё рукой и погрузилась в домашние хлопоты. Она ценила покой и тишину в доме, не желая менять устоявшийся порядок, боясь перемен.
Они были неразлучны, но это была внешняя сторона жизни. А внутри между ними не было необходимой гармонии, согласованности, взаимопонимания. Сын рос в этой душной атмосфере, с детства чувствуя их разногласия, недосказанность, неискренность, глубоко и болезненно переживая всё внутри. Он был очень чутким и ранимым мальчиком, и то, что он вырос таким эгоистом, не видящим никого и ничего вокруг, кроме себя и собственных желаний, было результатом их внутреннего разлада. Уехал он вдруг, без сожаления покинув их. Вера не находила себе места от горя и отчаяния, потрясённая его поступком. Ей казалось, что её предали. Осталась глухая боль в сердце, обида: - Как он мог так поступить? Как он мог? - в тысячный раз спрашивала она себя, уйдя в собственные переживания. Миша был предоставлен самому себе, будучи человеком сдержанным, переживал не меньше её, не подавая вида. А она не знала, что делать, как жить, за что хвататься, у неё безсильно опускались руки. То ей хотелось броситься вслед за сыном, умолять его вернуться, то она хотела уехать к нему навсегда. Но сын молчал, не отвечая на письма, а телефонные разговоры непременно заканчивались криком и слезами!
Вера даже не заметила отъезда Миши,поглощенная своими мыслями. Спохватилась лишь в ту минуту, когда осталась совсем одна в пустом, гулком доме,где рядом не было ни одной живой души. Вот тогда ей впервые стало по-настоящему страшно, она поняла,что натворила. В ней одной причина всех её бед и несчастий. Она была плохой матерью и плохой женой.
Начались её терзания, но теперь она мучила себя, мысленно возвращаясь в прошлое и представляя одну картину своих ошибок за другой, дав себе слово, что непременно изменится. Но, когда Миша вернулся, она, снова обретя его, не нашла в себе силы измениться, утешаясь тем, что чересчур драматизировала события, и всё не так уж плохо. Они нужны друг другу, дороги, вместе,
а значит, жизнь продолжается.
Знакомство с Николаем Васильевичем, который как порыв свежего ветра ворвался в её жизнь и перевернул все её представления, сумев возродить в душе что-то давно забытое, утраченное, помогло Вере обрести надежду, и она расцветала на глазах. Ушли все её страхи, сомнения, тревоги.
С радостью собирались они с Мишей в эту экспедицию, много часов провели вдвоём, мечтая о том, как они будут жить дальне, не станут препятствовать сыну, предоставив ему полную свободу, помощь и поддержку. Примут всегда, всё простив, каким бы он не вернулся. Как преобразился их унылый дом от её смеха, гула голосов, как часто стали приезжать гости, и Вера весело хлопотала по хозяйству, забыв обо всех невзгодах.
И вот снова повисло между ними гнетущее молчание. Вместо того, чтобы быть с Мишей, она бежит прочь от него, предоставив самому себе. Она не признавалась себе, что была рада, узнав, что Мишу застал ливень, и ей предоставляется короткая передышка от вспышек его раздражения и ревности.
На следующее утро вернулся Миша и, увидев его родные глаза, улыбающиеся, радостные, она от неожиданности растерялась, ожидая всего, но только не этого, и не нашлась, что сказать. Миша стал похож на прежнего, которого она знала и любила, но ей было трудно поверить, что так быстро может измениться человек.
Поговорив с отцом Макарием, испытав новые ощущения счастья, покоя, радости, которые переполняли её, заставив поверить в собственные силы, в то, что ничего невозможного нет, стоит только захотеть, всем сердцем – она поняла, что человек собственными руками может творить себя и свою жизнь.
Это утро они встретили вдвоём, проводив отца Макария. Счастливая, стояла она рядом с мужем, подставив ветру раскрасневшееся лицо, с открытым сердцем, впервые в жизни смело и безстрашно смотря вперёд, в будущее. Вера зажглась в её душе, вера в людей, в себя.
Как это символично, - подумала она, - ведь и зовут меня Вера. Как много знаков разбросано на Пути людей, нужно только их увидеть…
Лучше идти ночною тропинкою,
положась на вожатого,
нежели искать путь во тьме.
“Листы сада Мории”
Анне не давала покоя мысль о том, почему Николай Васильевич ни разу не взял их в Андреем в монастырь, и не разрешает им туда идти одним. Его объяснениями она довольствоваться не желала, вернее, не верила ни одному его слову. Артём тоже выразил вслух свое недовольство, хотел зарисовать это необычное место, однако, его интерес вскоре пропал, так как нужно было уезжать, а он не успел закончить уже начатые работы и всё свободное время проводил за мольбертом. Воспользовавшись тем, что все были заняты своими делами перед отъездом - на следующий день ждали вертолет, Анна уговорила Андрея побывать в монастыре без ведома Николая Васильевича, так как более удобного момента уже не представится. Андрей долго не соглашался, убеждая её послушаться совета и лучше туда не ходить.
-Пойми же, наконец, что Николай Васильевич прав, и я совершенно точно знаю, что последствия могут быть непредсказуемыми и пагубно отразиться на нас, - говорил ей Андрей в сотый раз.
-Но как, объясни попроще. Чем отличаются Николай Васильевич, Доктор и Алёша от нас? Как подготовиться к его посещению? - не унималась Анна.
-Для этого нужно очистить свои мысли, никому не желать зла, обрести необходимое внутреннее равновесие. Эта подготовка требует длительного времени, пойми же, наконец! - горячился Андрей.
-К твоему сведению, я никому не желаю зла, - отчеканила Аня, поджав губы.
Спорить с ней было безполезно, она умела добиваться желаемого.
-Хорошо, - согласился Андрей, я тебя предупредил, а дальше - твое дело.
Он почувствовал себя после этого спора усталым, понимая собственное безсилие.
Андрей понимал, что если она захочет, то может пойти и одна, а он этого допустить не мог. Как человек, более сведущий и опытный, он будет стараться, чтобы ничего не произошло, в крайнем случае, возьмёт удар на себя. Приняв такое решение, он несколько успокоился. На следующий день, ранним утром, когда все ещё спали, они тихонько покинули лагерь, оставив записку, что будут к вечеру и чтобы их не искали. Найти монастырь, отмеченный на карте, не составило труда. Дорогой Аня много шутила, строила планы, чем они займутся, и как будут жить после возвращения домой. Андрей был рад произошедшей перемене, он давно не видел её такой. Так, за разговорами, они прошли незаметно часть пути, но снова к его сердцу стало подкрадываться ощущение тревоги, и он попытался убедить Аню остановиться, пока не поздно. В ответ она только поджала недовольно губя как капризный ребенок, которого лишили развлечения. Они изрядно поплутали и сбились с дороги, но, наконец, нашли высокую скалу необычной формы. С невероятным трудом они поднимались по узкой извилистой тропе наверх, быстро обессилев, тут же на камнях сели передохнуть. Было трудно объяснить, чем это вызвано. Может быть, долгой ходьбой, может быть чем-то ещё, однако, Андрей чувствовал себя неважно, на Ане совсем не было лица, она побледнела и вопреки обыкновению была молчалива и не изводила Андрея своими колкостями. Только спустя полчаса они продолжили свой путь, и Андрей почти на себе втащил Аню на гору, к воротам, ведущим в монастырь. Аня снова присела на камни и долго не могла встать, чтобы сделать последний шаг. Андрей стоял, прислонившись к воротам, тяжело дыша. Он не знал, сколько прошло времени, но с трудом открыв ворота, махнул Ане - нужно было торопиться, впереди была не менее трудная дорога обратно. Оказавшись в небольшом внутреннем дворике,он застыл от изумления.
Перед ним открывалась необыкновенная панорама такой красоты, какой он ещё не видел. Огромные безмолвные вершины гор, тянущиеся безконечной цепью, утопающие в снегу и облаках, такие близкие и недосягаемые, суровые, величественные. Он долго стоял, забыв обо всём, пока подошедшая Аня не тронула его за плечо.
Они подошли к статуе Будды. Огромный камень на его лбу вдруг вспыхнул и заиграл всеми цветами радуги, заставив их прикрыть глаза от нестерпимого блеска. Это луч солнца упал на его отрешённое лицо, полузакрытые глаза. Снова сердце Андрея кольнуло предчувствие непоправимой беды.
-Я ожидала большего, - произнесла разочарованно Аня, - и звук её голоса был здесь так неуместен, что Андрей поморщился.
Андрей несколько раз обошёл маленький дворик, однако, больше ничего не заметил и вернулся к Ане, чтобы поторопить её. Она, забыв обо всем, не могла оторвать глаз от камня на лбу Будды, и чем больше на него смотрела, тем сильнее росло непреодолимое желание дотронуться до него. Недалеко от себя Аня увидела высокую скамейку, потемневшую от времени, которую с трудом донесла до статуи.
-Да ты что, - возмутился Андрей, - ничего подобного делать нельзя!
-А что будет? - отмахнулась она от него - Ты чересчур суеверен и это становится смешным…
Но Аня не договорила, он увидел, как меняется выражение её лица, в расширенных глазах застыл ужас, с криком, застрявшим в горле, она попятилась к воротам и выбежала прочь. Андрей, ничего не понимая, обернулся и впервые в жизни почувствовал, как волосы зашевелились на его голове. Лёгкая усмешка тронула каменные губы Будды, и его глаза блеснули из-под полуопущенных ресниц. Казалось, он сейчас встанет и сделает шаг.
Андрей не выдержал и выбежал, сломя голову, вслед за Аней. Он пришёл в себя только за воротами монастыря, Ани нигде не было видно. Темнело, тропинка, ведущая вниз, таила много опасностей. Вдруг Андрей услышал крик, гулким эхом отдавшийся вокруг, и грохот покатившихся камней.
-Нет, нет, - закричал он вне себя. - Только не это, Аня, отзовись. Он начал спускаться по тропинке, ничего не видя перед собой и без конца повторяя: - Аня, Аня, отзовись!
С раскинутыми руками она лежала на камнях. Андрей упал рядом на колени, не чувствуя боли, боясь дотронуться до неё. Он стал прислушиваться к её дыханию и услышал слабый стон. Аня была жива, но без сознания. Он с облегчением вздохнул, попытался её приподнять дрожащими руками. Аня ужа сама открыла глаза и хотела подняться, но резкая боль в ноге не позволила ей это сделать. Вскрикнув, она снова упала, малейшее движение причиняло ей нестерпимую боль. Она побледнела и отвернулась, пытаясь скрыть слезы. Андрей, положив под её голову рюкзак, не зная, как ей оказать помощь, некоторое время сидел молча, держа её руку и думая, как облегчить её страдания. Он чувствовал себя виноватым, потому что не сумел её остановить и не предусмотрел такого исхода. Нужно было идти в лагерь за помощью, приближался вечер, но Андрей не мог решиться оставить её одну.
-Иди, Андрей, - сказала она, - ничего, мне уже лучше. Сжав губы, она отвернулась, и слезы полились из её глаз. Всё произошло так неожиданно, что она, только сейчас, оправившись от шока, смогла дать волю своим эмоциям и зарыдала, не сдерживаясь.
Андрей склонился над ней, пытаясь успокоить:
-Аня, милая, перестань, прошу тебя, не плачь, Аня…
Он целовал её мокрые от слез щеки, и нежность проснулась в его сердце. Она была такая беззащитная, что он почувствовал, что должен быть сильным и на этот раз суметь защитить её и оказать помощь. Он смотрел ей в глаза, но не двигался с места, не решаясь уйти. В это время он услышал вдали голос, который звал их по имени. Обрадовавшись, закричал в ответ. Через некоторое время над пропастью появились Николай Васильевич, Доктор и Миша.
Они спустились вниз и Доктор, осмотрев Аню, произнёс: - Перелом ноги, но самое главное - жива. Они бережно понесли её в лагерь, меняя по дороге друг друга.
На следующее утро за ними прилетел вертолёт, а Николай Васильевич, Доктор и я остались ещё на несколько дней.
Надо улыбку звёздам послать.
“Листы сада Мории”
Он возник ниоткуда, этот свет, мы медленно поворачивали головы, наблюдая за ним. Сначала это был тоненький луч, который постепенно стал разрастаться и расширяться. Теперь это был сноп света, достаточный, чтобы осветить всех вместе и тарелку, которая в первую минуту показалась нам огромной. Мы застыли, наблюдая за происходящим, не в силах вымолвить ни слова. Дверь на борту тарелки отворилась, и по появившимся ступеням к нам сбежал высокий, одетый в серебристо-голубой комбинезон, инопланетянин.
Он был намного выше нас, около трех метров ростом, на лице лучились огромные миндалевидные глаза,необычайно выразительные. Всё в нем было другим: и цвет кожи, и рост, но своеобразно красивым и гармоничным. В первую же минуту я испытал к нему симпатию и доброжелательство.
-Я - друг, - сказал он, улыбнувшись, по крайней мере, я это ясно услышал. – Орионец. Зовут меня Вик, я - командир этого корабля.
Оглянувшись на дядю и Доктора, я понял, что они тоже услышали слова Вика. И только в эту минуту я заметил, что мы не одни, увидев знакомый посох и фигуру в белом. Макарий улыбался, успокаивая и благословляя нас на полёт.
Мне сразу стало легко, ушли все тревоги и сомнения.
И, словно отвечая моим мыслям, дав нам немного времени прийти в себя от неожиданности, Вик продолжил: - Нам предстоит совместный полёт,прошу вас на корабль, мой экипаж ждёт, - и, отступив в сторону, пропустил нас вперёд.
Я смело шагнул к светящейся серебристой лестнице. Поднявшись по ней, я, не оглядываясь, прошёл в просторный и светлый салон, зная, что дядя и Доктор следуют за мной. Стены, потолок, мебель - всё было серебристого цвета, не утомлявшего глаз и вместе с тем вызывавшего ощущение простора, объёмности помещения.
Нас встретили четверо Орионцев, таких же высоких,на первый взгляд как две капли воды похожих на Вика. Но это было только на первый взгляд, как я убедился позже. На головах у них были надеты круглые прозрачные скафандры с двумя небольшими антеннами на макушке. Позже я узнал, что именно это приспособление позволяет нам слышать и понимать друг друга. Только у Вика поверх комбинезона был надет короткий жилет с расширенными плечами - своеобразный знак отличия командира корабля.
Мы познакомились с экипажем: - штурман Кий, бортинженер Нади, врач-лаборант Серк, и биолог Ник, - представились они по очереди. У меня сложилось впечатление, что они знают нас гораздо лучше, чем мы их, и с каждой минутой я чувствовал себя всё непринуждённее. Мы все уселись за круглый стол, стоявший посередине салона.
- Нам предстоит большая и серьёзная работа, - начал Вик.
- Полёт будет продолжаться чуть больше суток, мы посетим Орион, одну из обитаемых планет, где условия схожи с Земными. За это время вы ознакомитесь с работой космического корабля, узнаете много нового и получите разнообразную информацию. Программа очень насыщенна, но пусть вас это не смущает, вы с ней справитесь, мы вам поможем. Надеемся, что здесь вы обретёте друзей, встретите внимание, помощь и поддержку. Тем более, что разрешение от Шамбалы получено, и программа полёта согласована.
Мы разделились на три группы, дядя последовал за Нади, на рабочее место бортинженера, Доктор - за Серком в лабораторию, которая размещалась на втором этаже,а меня Вик пригласил в святая святых - к пульту управления.
-Нам пора в путь, Алёша, время не ждёт, - и он указал мне на кресло, в которое я с волнением и робостью опустился, растерявшись от множества приборов, на которых вспыхивали и гасли различные знаки. Мне казалось, что не хватит и целой жизни, чтобы разобраться во всём этом. Тут же передо мной вспыхнул огромный монитор, который я заметил только сейчас, и увидел корабль снаружи, на том месте, где он приземлился, чтобы забрать нас. Я должен был поднять корабль с Земли и задать ему необходимый курс. И тут же справа на мониторе загорелся синими огнями маршрут, по которому нам предстояло лететь.
-Смелее, Алёша, - подбодрил меня Вик, поняв моё состояние, и очень просто объяснил мне, что нужно сделать, предупреждая мои вопросы. Я даже не успевал их задавать, как тут же получал обстоятельные и полные ответы. С помощью Вика я неплохо справился с задачей на первый раз. Как только мы вышли в открытый космос, слева на мониторе появилась Земля. Она была небольшой, в голубоватой дымке, такая красивая и такая родная, что у меня сжалось сердце. Я мысленно попрощался с нею и устремил свое внимание на пульт. Вик объяснил мне, как нужно заложить программу, а затем только контролировать работу машин. В случае необходимости, можно перевести программу на автоматический контроль и спокойно заняться другими делами.
Когда я снова взглянул на монитор, Земля уже исчезла, её заменили другие звезды и планеты, мимо которых мы пролетали. Управлять кораблем было не очень сложно, но я испытывал большое напряжение. Здесь требовались прекрасная память и исключительная внимательность, что при моей рассеянности создавало некоторые сложности.
-Ничего, Алёша, учись, у тебя всё получится, - успокоил меня Вик, почувствовав моё состояние.
Наконец, я откинулся в кресле, наблюдая на экране Космос, а Вик рассказывал мне об устройстве корабля, назначении и функциях многих приборов, о существовании которых я не только не слышал, но и не предполагал. Я впитывал в себя как губка всю информацию, которую мне рассказывал Вик,не чувствуя ни усталости,ни утомления.
Я с сожалением уступил место дяде, после того, как мы пролетели Кассиопею, чувствуя себя уже вполне уверенно за пультом. Увидев его растерянное лицо и подумав, что у меня оно было не лучше, когда я садился в кресло, я не мог сдержать улыбки.
Меня уже ждал Кий. Мы удобно устроились за небольшим монитором, причём Кий сам выбирал необходимые размеры экрана, увеличивая или уменьшая его по своему усмотрению.
У меня сложилось впечатление, что он мог поспорить с машиной своими знаниями и памятью. Кий рассказал мне, как составляются звёздные карты, научил их читать.
В этой работе много своих тонкостей, нужно не только прекрасно знать планеты и звёзды, их особенности, свойства, учитывать возможности корабля, но ещё не бояться рисковать. Ведь обычно они всегда спешили туда, где срочно была нужна их помощь, поэтому редко летали одними и теми же проверенными маршрутами, предпочитали более короткий путь, который, как правило, оказывался более сложным. Но обо всём этом я узнал немного позже. А тогда я задумался о том, что, находясь на корабле столь короткое время, уже успел полюбить Орионцев всем сердцем. Но если рассказать людям на Земле о том, что я видел, наверное, немногие бы поверили.
Да и какими словами передать атмосферу, царившую здесь, как объяснить мои ощущения, я не знал. Ведь многие люди на Земле живут другими интересами,не задумываясь об этом, и я безсилен им помочь…
-Нет, - прервал меня Кий, - ты не прав, Алёша. - Пока мы вместе, мы сумеем и должны помочь. Верь, это нам по силам, ничего невозможного нет. И в этом ты убедишься ещё не раз. А сейчас я покажу тебе то, что ты вряд ли увидишь где-либо. С этими словами он достал с полки, которая была сделана так искусно, что я её не заметил, большую коллекцию звёздных карт. - У них непередаваемый запах старины, - говорил он, разворачивая передо мной эти древние карты. Глаза Кия засветились, он с увлечением рассказывал мне о своих сокровищах и напомнил настоящего мальчишку с Земли, который поверяет другому свои тайны. И я подумал, что мы, в сущности, так похожи друг на друга и так близки…
Мы долго рассматривали карты, а Кий мне рассказывал, как они попали в ловушку у планет так называемого “Чёрного кольца” и были вынуждены летать вокруг них, не зная, как выбраться. Это “Чёрное кольцо” весьма коварно и редко выпускает свою добычу. Они знали об этом, но всё же решили рискнуть, так как очень спешили, но за это они поплатились, пока круг за кругом летали по этому кольцу, прошло много времени, приборы пришли в негодность, нужно было что-то срочно предпринимать, иначе по их вине могла погибнуть целая планета. Но «Кольцо» одно за другим отвергало их смелые предложения, ни за что не желая выпускать своих заложников. Когда положение казалось совсем безнадежным, Кий вспомнил про эти карты и стал их изучать, зная, что где-то существует выход из Кольца, нужно только его найти.
Кий показал мне на карте, мягкой на ощупь, эти планеты “Чёрного кольца” одну за другой, я насчитал их семь.
- А суть проста, продолжил он, - выйти можно только в определённом месте, где происходит отталкивание с невероятной силой, но нужно быть очень осторожным, чтобы не разбить корабль.
Выход был найден благодаря этим картам, и теперь это злополучное место не представляет для нас прежней угрозы. В случае необходимости, мы смело можем воспользоваться этим кратчайшим путем.
Я с интересом слушал Кия, а у меня перед глазами стояли эти безрадостные планеты “Чёрного кольца”. Куда ни кинь взгляд, везде черным-черно. Чёрная пыль, чёрные кратеры потухших вулканов, многометровый слой пепла, и больше ничего, сколько ни разглядывай. Ни росточка, ни былинки, ни воды… и мне вдруг стало страшно.
-Что же случилось с ними? Неужели на них никогда не было жизни? - хотел я спросить у Кия, но он опередил меня, ответив, что уже не было неожиданностью: - Конечно, Алёша, была. Когда-то на них существовала достаточно развитая цивилизация,но это было очень и очень давно. Возможно,когда-нибудь, когда будет не столь опасно бывать на них, найдут способ избавиться от этого немыслимого притяжения, на ней и появится какая-нибудь техническая станция или лаборатория. Жаль, что Земляне не видят этих планет и не знают об их существовании, может быть, тогда они бы серьезно задумались о будущем своей планеты. На некоторых планетах, не так сильно пострадавших от войн,начались работы по восстановлению Жизни. Но дело идёт очень не просто.
-Неужели нас ожидает подобная участь? - пронзила меня догадка.
-Возможно, - ответил мне Кий, - но не торопи события. Я думаю, мы все вместе постараемся, чтобы этого не произошло. Во всяком случае, будем в это верить и действовать.
И он снова склонился над картами. Они напоминали шёлк, и я физически ощутил идущее от них тепло, тепло стало не только моим пальцам, но и сердцу.
Нади приветствовал меня сдержанной улыбкой, когда я подошел к нему, задумчивый и серьезный.
- Как настроение, Алёша? Не устал?
-О нет, наоборот, чувствую себя на редкость бодрым,
и полным сил.
Он надел мне на голову такой же шлем, как у него. И я услышал сначала треск, а потом самую настоящую музыку, но несколько непривычную для моего слуха, очень нежную и удивительно мелодичную.
-Это корабль с созвездия Плеяды, - объяснил мне Нади, - они первыми нас заметили. Выполнив задание, они летят на межгалактический космодром.
На мониторе напротив появился корабль, гораздо меньший, чем наш и немного напоминавший по форме «глиняный горшок.» Затем на экране возник внутренний вид корабля, и я увидел полукруглый салон и экипаж из трёх инопланетян, каждый из который был занят своим делом. Они были такие же высокие, как Орионцы, стройные, пропорционально сложенные, удивительно тонкие, у них были мужественные, узкие лица, огромные глаза, но немного другой формы, прозрачные скафандры на головах. Темно-синие комбинезоны со множеством нашивок на рукавах и груди светились при движении голубоватым сиянием.
-Это наши ближайшие сотрудники, соседи и друзья, - объяснил мне Нади, продолжая переговариваться с ними. Я же слышал только музыку, меняющую ритм, но всё такую же мелодичную.
-Ты хочешь что-то сказать, Алёша? - Нади повернулся ко мне. Меня всегда удивляла способность Орионцев делать несколько дел одновременно, без суеты; их движения были точны и продуманы, ничего лишнего,ни жестов, ни слов.
- Да, - я смотрел на приветливое, но вместе с тем строгое лицо астронавта с созвездия под таким красивым названием “Плеяды”, - пожелать им счастливого пути.
-Хорошо, - кивнул Нади, и через секунду я услышал: - Спасибо, Алёша. И я улыбнулся в ответ. Монитор погас, и мы продолжили свою работу.
Но через минуту загорелась сигнальная лампочка, я услышал тревожные звуки, хрипы, треск, и на экране появилось изображение. Я не сразу понял, что это такое: круглый желтовато-коричневый шар с каким-то тусклым свечением медленно вращался в противоположную часовой стрелке сторону. Вдруг он замер неподвижно, выпустив целое облако коричневого дыма, затем резко передвинулся влево и снова застыл. Изображение шара исчезло, и на экране появился круглый небольшой зал звездолета. Только сейчас я понял, что это был корабль. Несколько инопланетян собрались у небольшого монитора, и что-то обсуждали между собой, оживленно размахивая руками, но их лица ничего не выражали, оставаясь безстрастными и холодными. Один из них повернулся, и я увидел неприятную, отталкивающую внешность. На меня смотрели с экрана пустые и холодные глаза без ресниц, острый нос, скорее напоминающий клюв хищной птицы, узкие губы, достаточно большие и вытянутые уши, зеленовато-землистого цвета кожа. Он был невысокого роста - 1,2 - 1,3 метра, короткие руки и ноги, длинное туловище, между пальцами полупрозрачные зеленоватого цвета перепонки.
-Кто они? - не выдержал я, решив прервать Нади, - что они хотят?
-Пытаются определить, где мы, - ответил он, продолжая внимательно наблюдать за монитором, слушая одновременно эти звуки, напоминавшие назойливое жужжание комара, которые становились то громче, то тише.
-А разве они нас не видят? - не отставал я.
-Нет, сработала автоматическая система защиты, и мы вне зоны их досягаемости, - терпеливо ответил мне Нади, - они недавно вышли в открытый космос и пытаются его осваивать, но здесь их раньше не было. Встреча с ними не сулит ничего хорошего, они используют любые методы и средства для достижения своих целей, исключительно воинственны, другие качества у представителей этих планет развиты крайне низко. Добро, любовь, сострадание им просто незнакомы. Для нас они не представляют серьёзной опасности, но причинить вред, конечно, могут. Мы никогда не нападаем, только защищаемся и то в исключительных случаях.
Нади всё время, пока говорил, внимательно следил за монитором, прислушивался к сигналам встретившегося корабля, и поддерживал связь с Виком. Наконец, в моих ушах наступила тишина, изображение исчезло, и только после этого Нади повернулся ко мне: -Ну что, Алёша, твое знакомство с космосом началось, он полон жизни и ещё какой!
-Да уж, - ответил я, все ещё не придя в себя после неожиданной встречи, от которой у меня осталось неприятное ощущение, исчезнувшее лишь некоторое время спустя.
Вик пригласил всех нас за круглый стол. Мы прекрасно освоились за это время, обстановка была творческой, дядя с Доктором выглядели энергичными и бодрыми.
-Мы приближаемся к Ориону, - предупредил нас Вик. Вы прекрасно справились с поставленной задачей, молодцы! Посадку совершит Николай Васильевич, - Вик улыбнулся и пригласил дядю за пульт. А мы с Доктором приникли к монитору, забыв обо всём, разглядывая планету, на которую нам предстояло ступить. При одной только мысли об этом у меня захватывало дух. По мере приближения перед нами открывалась удивительная панорама: ряд планет, расположенных достаточно близко друг от друга, а в центре - большая по размерам, куда мы и держали курс. Всё это был Орион. Если Земля казалась из космоса голубой, то Орион утопал в молочно-розоватой, опаловой дымке.
Через несколько минут мы совершили посадку на большом космодроме, и на экране возникли приветливые, уже привычные нам лица Орионцев. Их было трое, такие же красивые и стройные, они приветливо встретили нас. Вскоре мы покинули космодром и последовали за своими спутниками в красивый город.
Все вокруг спешили по своим делам, не обращая на нас никакого внимания. Мимо нас постоянно пролетали небольшие 2-3 местные аппараты. И везде я замечал доброжелательные лица, улыбки. Город казался небольшим, но удивительно гармоничным. Да, именно гармоничным, ибо всё в этом городе было прекрасным и дышало гармонией: и здания, и деревья, и цветы, и сами Орионцы.
Мы пришли в стеклянный дворец, напоминавший по форме большой купол, который был разделён на несколько залов. Мы побывали в трёх из них. В первом зале была библиотека, выполненная в одной цветовой гамме, изумрудно-зеленого цвета. Из-за стеклянного купола над головой создавалось ощущение безграничности, вокруг дворца цвели прекрасные цветы, большие, дивные. Они были совсем другого цвета и формы, чем Земные. Цвета более нежные, приглушённые, я и не предполагал, что бывает такое сочетание красок. В саду били фонтаны, и мы, полюбовавшись открывшимся видом, уселись за книги, их нужно было прочесть за короткое время достаточно много. Правда и читали мы намного быстрее, чем на Земле. Там бы от обилия информации и впечатлений у меня разболелась голова, но здесь с удивлением замечал, что всё запоминаю легко и быстро. Всё это выяснилось уже при беседе с одним из наших спутников. Это был очень высокий Орионец, пожалуй, выше всех, встречавшихся мне, с мягкими движениями, огромными глазами, которые излучали вокруг столько света и тепла, что у меня с первой же минуты появилось ощущение, что я его знаю давно.
Мы говорили с ним о многом: о книгах, которые я только что прочёл, о том, что нам ещё предстоит сделать, о том, как жить после возвращения на Землю, что нести людям. У меня сложилось от разговора с ним впечатление, что он не только прекрасно знает Землю, но и любит её.
Библиотека была огромна, в ней были собраны все лучшие произведения по литературе, искусству, технике, точным наукам, но не только. Много было здесь для нас нового, необычного, о чем мы не только не имели представления, но и не слышали. А книги были подобраны по принципу целесообразности, чтобы содержащаяся в них информация никому не могла причинить вреда. (На Орионе была экологическая цензура, что нас потрясло, ведь на Земле добивались её отмены. Но как сказали нам Орионцы, после «Эпохи Войн», что, к великому сожалению были и у них, вопросы Свободы и Ответственности стоят у них на первом месте. Свобода только в сочетании с Высочайшей Ответственностью, а без неё – всё – безответственность и самоволие. И на разные уровни Свободы у них есть строжайшие экзамены и проверки…)
Следующий зал, золотисто-желтый, тоже был прозрачным. Только сад, окружавший его, был совершенно иным. И краски, и формы, но не менее красивый и прекрасный. В этом зале мы слушали музыку, она была неземной, но удивительно прекрасной, рождала в душе необыкновенные чувства. Позже, сколько не старался, не мог напеть эту мелодию, но иногда она мне снилась, после этого я долго испытывал уже знакомые мне ощущения радости, подъёма. Через эту музыку мне было легче воспринимать планету, самих Орионцев, их образ жизни, по-другому видеть всё, что происходило вокруг меня. Через музыку я унёс в себе частичку их души и носил в себе, но объяснить кому-либо это мне казалось невозможным. И, наконец, перед нами распахнулись двери третьего зала, фиолетового. На Орионе уже наступил вечер и в этом зале струился мягкий свет, он шёл отовсюду и ниоткуда. А крупные звёзды над нами, высыпавшие на темно-фиолетовом небе, горели ярко, призывно, казались огромными. Это был зал информации и техники, здесь буквально всё было нам незнакомо. Что и говорить, они не только ушли далеко вперед, но и жили совсем в другом информационном измерении.
Так закончился этот незабываемый день на Орионе, он принёс нам не только новую информацию, новые знания, но и помог внутренне раскрыться, по-иному взглянуть на мир, на нас самих. Я понял одно - мы неразрывно связаны между собой узами добра, любви, милосердия, сострадания, света…
В корабле я поднялся на второй этаж, где ещё не был, в лабораторию Серка. Каково же было мое удивление, когда я не увидел на его рабочем столе ни микроскопов, ни сложных приборов, а только удобное кресло и привычный монитор. Правда на стенах были развешаны необычные карты, схемы, диаграммы, и отовсюду на меня смотрела Земля.
-Это я сделал специально, Алёша, - сказал Серк, перехватив мой взгляд, - для тебя. И снова продолжил, предупреждая мой вопрос, - У меня действительно есть анализы, но почвы, воздуха, воды, растительности и многого другого. Их сделать не составляет труда. Гораздо важнее результаты, которые весьма тревожат.
-Я обычный врач, мое отличие только в том, что я лечу Землю, которая очень больна, а не людей. Лечить людей, вмешиваться в их карму, я просто не имею права и возможности.
Я вспомнил планеты “Чёрного кольца”. - Чем же больна Земля? Это исключительно экологическая проблема?
-Ни один результат человеческой деятельности не проходит безследно, а особенно мысли. Они не видимы обычным, земным человеческим глазом, поэтому люди редко принимают их в расчёт, признавая лишь зримый, видимый для себя мир и не отдавая себе отчёта в том, что творят. Своими мыслями они губят не только себя, но и Землю.
-Да, Алёша, - ответил он снова моим мыслям, - всё очень серьезно!
-Но что же делать, Серк? Как быть?
- Жить, Алеша. И менять себя. Жить извечными законами добра и мира, любить друг друга и созидать. Это не слова, это выход, который существует всегда, в самой, что ни на есть безвыходной ситуации. И мы должны это суметь, именно для этого мы и собрались все вместе, для этого побывали на Орионе. И пусть тебя не смущает, что нас мало, свет даже одного одинокого сердца неузнаваемо озаряет мир, а если нас будет много… Он не договорил, раздался голос Вика, приглашавший нас вниз.
Я покидал лабораторию с совсем иными чувствами, спокойный и уверенный, зная, что мне предстоит, и также прекрасно зная, что справлюсь с этой задачей. Нет, это не было чрезмерной, ничем не обоснованной самоуверенностью, отнюдь, скорее, похоже на то, когда человек вдруг узнаёт, что он смертельно болен, и жить ему остается совсем немного. Что он предпримет? Прежде всего, если он не сдался, настраивается на борьбу, самую серьёзную, рассчитывает силы, каждый свой жест, движение, чтобы ничто не пропало даром, и ставит перед собой цель, которую должен выполнить, во что бы то ни стало.
-Расскажи мне о вас, - попросил я Серка, когда мы снова вышли в открытый космос, - ведь я о вас ничего не знаю.
-Хорошо, - кивнул он, не удивившись. - Мы все очень давно знаем друг друга. Вообще экипаж подбирается долго, тщательно. Здесь необходима не только полная взаимозаменяемость, но не менее важна и психологическая атмосфера. Конечно, идеальные варианты встречаются редко, везде свои сложности, однако, мы достигли многого. У нас исключительная атмосфера, как ты уже заметил, и все благодаря Вику, командиру. У нашего командира есть три прекрасных качества: Мудрость, Мужество и Верность.
Серк, рассказывая мне о своём экипаже, не мыслил себя отдельно от него. Они были Первопроходцами, каждый раз уходя в Великую Неизвестность, не знали, что ожидает их впереди. Сначала их было только трое, потом стало больше.
-Вместе, конечно, лучше, мы прекрасно сработались и дополняем друг друга. Если Вик - это мужество, генератор идей, мудрость, то Кий - это исключительная работоспособность, точность, полная самоотдача и немного риск, но продуманный до мелочей. Ведь просто риск - это безумие, мы не может себе его позволить, тем более, когда в нас нуждаются и ждут помощи.
-Нади - это гармония, музыка, прекрасное, у него тонкая и поэтичная душа, и мы все как один любим его и нуждаемся в нем. Ник - новатор, его привлекает всё новое, неизведанное, но не бездумно, ради развлечения, а везде и всюду он находит рациональное зерно, которое и применяет на практике.
-А Серк, - раздался рядом весёлый голос подошедшего незаметно Ника, - на первый взгляд удивительно мягкий и тонкий человек, добрый безконечно. Но вместе с тем, это цельная и сильная личность. Именно он вселяет в нас недостающую уверенность в собственные силы, которая приводит наше дело к обязательному успеху.
Со всеми из них мне было легко и просто, словно передо мной был один и тот же Орионец, но это на первый взгляд. На самом деле они были очень разными: и манера общаться, и глаза, и жесты, и улыбки. Я ничуть не ощущал с ними своё несовершенство, наоборот, мне казалось, что я становлюсь лучше. Они помогали мне взглянуть на себя иначе, раскрыться, убеждая в том, что это не всё, что возможности человека безграничны, что ничего невозможного нет, стоит только захотеть и поверить.
И, словно понимая, с какими мыслями я должен покинуть корабль, Вик предусмотрел всё: - напоследок я очутился в сказке. Причудливые растения необычных цветов, форм, красок встретили меня в оранжерее. Были среди них и гигантские цветы, и совсем крошечные, красивые и не очень. Но всё было тонко продумано Природой, создано гармонично, с такой любовью… Я нашёл здесь огромный куст цветущих роз и остановился в восхищении, ощутив только в эту минуту, как по-настоящему и сильно соскучился по Земле. Рядом рос невысокий кедр, немного подальше - ещё одни земные цветы, которых я раньше никогда не видел - фризии. Очень нежные, тонкие, они удивительно гармонично вплетались в этот сад, подобранный так тщательно.
-Оранжерея на корабле - это не только необходимый материал для исследователя, не только наше знакомство со всевозможной и разнообразной флорой космоса, но она обязательна, чтобы поддерживать и создавать необходимую среду на корабле. Она является источником и аккумулятором энергий, здесь мы отдыхаем, возрождаемся к жизни, приходим в себя после длительной работы, ведь многие деревья и цветы - это не только ещё один дополнительный источник энергии, а в космосе её тратится невероятно много, но ещё и источник жизни, без неё невозможно существовать. И чем больше цветов и деревьев вокруг, тем здоровее и полноценнее внутренняя жизнь человека, тем он мягче, нежнее, тоньше, ведь все мы - дети Природы, у которой все настолько продумано, взаимосвязано, что не может существовать одно без другого.
-Впрочем, вы тоже уже убедились в этом, Земляне.
Мы долго гуляли с ним в этом сказочном лесу, и я не мог налюбоваться, рассматривая всевозможные деревья, цветы, травы, узнавая те, что видел на Орионе, поражаясь, как прекрасна жизнь в любой форме и как она хрупка. Из моей души ушла печаль, растворилась, я чувствовал, как эти цветы и деревья воскресили меня, заново вдохнули жизнь, а значит и надежду…
И именно в наших руках и силах либо созидать жизнь, творить её, либо опрометчиво разрушать. Но почему нас больше тянет ко второму? Я так и не нашёл ответа.
Но работа была ещё не закончена. Кий устроил мне своеобразную экскурсию по космосу, рассказывая коротко, в двух словах, о планетах и звёздах, мимо которых мы пролетали, об их уровне жизни, возможностях, разумных существах, населяющих их. Чем-то они все были похожи на нас, людей, красивые и не очень, высокие и маленькие…
Космос жил, дышал, страдал, любил. Везде и всюду была жизнь - “братья по разуму”. Какое прекрасное слово - “брат”, - подумал я, посмотрев с улыбкой на улыбающегося мне Кия, зная, что он прочёл мои мысли.
И когда, подняв глаза, я увидел на мониторе Землю, радость переполнила моё сердце, только сейчас в полной мере я ощутил, как она мне дорога и как я её люблю.
Мы приземлились на том же месте, откуда взлетели, был такой же поздний вечер. Попрощавшись, мы сошли по появившимся «ниоткуда» ступеням, тут же исчезнувшим, как только Доктор последним сделал шаг на Землю.
Разноречивые чувства владели мною в ту минуту, мне было немного грустно расставаться. И вдруг я услышал голос Нади: - До встречи, Алёша!
Счастливого пути, - ответил я, зная, что он меня слышит, и помахал рукой.
Корабль, быстро поднявшись, тут же исчез в ночном небе, словно его и не было, превратившись в мерцающую звезду. И, глядя на безмолвное звёздное небо, я испытывал совсем иные чувства. Я знал, что не одинок, и сколько звёзд в ночи, столько у меня друзей, стоит лишь протянуть к ним навстречу руки. А дорогу подскажет сердце…
Я вспомнил сказку про Маленького Принца: - Встал утром, приведи в порядок свою планету, - говорил он.
И подумал с горечью о нашей Земле, действительно, многострадальной. Уж если кто и заботиться о ней, то, во всяком случае, не всегда мы.
Идите самым высоким путём. Надо парусу быть белоснежным.
“Листы сада Мории”
Мои внутренние ощущения были обострены, я день и ночь прислушивался к себе. Эти чувства возникали ниоткуда, я не мог их объяснить. В первое время отмахивался или говорил об этом вслух, но, не сумев привести веских доводов, позволял дяде убедить себя в том, что всё это иллюзии. Но спустя какое-то время мои ощущения подтверждались, и я начал прислушиваться к ним более внимательно.
Теперь, когда мы собирались вместе, я поступал иначе, мысленно задавал вопросы дяде и Доктору, проверяя и уточняя собственные размышления, догадки и, когда нащупывал верную нить, лишь тогда говорил об этом вслух. Этого уже нельзя было ни опровергнуть, ни просто отмахнуться.
Ведь без веских доказательств нам порой невозможно было убедить даже друг друга, не говоря об остальных, которые менее всего доверяли собственным ощущениям, а тем более, чужим, и не прислушивались к ним. Даже себя научить слушать и слышать было нелегко.
Это выглядит, примерно, так: положившись на опытного проводника, ты трогаешься в путь по незнакомой местности, полной опасностей; он по каким-то еле видимым признакам выражает безпокойство, и предупреждает тебя о грозящей беде, которую ещё можно избежать. Ты же безпечен, тебе хорошо, ты ничего не видишь и не хочешь знать, вступаешь с ним в спор, подвергая сомнению его слова, он что-то говорит тебе о своём многолетнем опыте и коварстве тишины. А ты поднимаешь его на смех, уверяя, что он чересчур осторожен. И вот наступает беда. И всё выглядит именно так, как он тебе предсказывал. Но слишком поздно…
Со мною это было не раз, к сожалению. Я отказывался слышать собственное сердце, положившись на рассудок. Сколько было упущено возможностей, которые не вернуть, и сделано ошибок, которые уже не исправить.
И даже сейчас со мною случается подобное…
В этот момент особенно важно уметь слышать собственное сердце, а не других. Ведь люди, как правило, призывают нас успокоиться, взять себя в руки, более трезво посмотреть на вещи. А успокаиваться нельзя ни в коем случае!
Что такое покой? Это тогда, когда все твои чувства притуплены, ты слушаешь исключительно свой ум, холодный, расчетливый и поступаешь именно так, как он тебе подскажет. Сердце живёт по совершенно иным законам, не в силах их тебе объяснить и разложить всё по пунктам. Оно всегда бывает правым, независимо от очевидности и прочих вещей. Кто-то подумает или скажет, что это безумие - жить ощущениями. Но они есть у каждого, у кого-то развиты больше, у кого-то меньше. Кто-то называет это интуицией, кто-то провидением, кто-то счастливым стечением обстоятельств, кто-то верит, кто-то смеётся. Но как бы там ни было, оно существует. Эти накопления, привнесённые нами в наши сокровищницы Духа прошлыми воплощениями, отрываются нам и помогают, ведут по жизни и развиваются. Но только тогда, когда человек, расширяя сознание, может без ущерба для себя и окружающих распоряжаться ими. Сюда же относится и дар ясновидения, яснослышания и так называемое чувствознание.
Сейчас таких людей особенно много. Это не зря, а вызвано теми условиями и вещами, которые происходят в нашем Мире, сменой рас, подготовкой перехода Земли на более высокий качественный уровень, где люди все будут пользоваться этими возможностями, живя и творя в гармонии, сея вокруг любовь и мир.
Но насильственное и искусственное открытие центров не принесёт ничего, кроме вреда. Ведь нечистые мысли притянут нечистых сущностей, обитающих около Земли, привязанных к ней неизжитыми страстями, дурными наклонностями. Они могут с успехом обряжаться в разные одежды и принимать любой облик перед вами, заставив вас поверить, что вы видите именно ту картину, которую хотите.
Надо ли говорить обо всех опасностях этих заблуждений? Ведь такие заблуждающиеся люди уже не могут развить в себе высшие способности, закрыв очень надолго перед собой дверь в высокие, иные миры.
Не гонитесь за «призраками», не хватайте любую информацию, не прельщайтесь чужими способностями, а откройте в себе дремлющие сердца, прислушайтесь к себе, раз и навсегда порвав с прежними иллюзиями и возжелав жить иными законами, законами добра и любви. И ваше сердце непременно отзовётся и напомнит вам о себе. Вас охватит необычайный трепет, оживут ваши самые лучшие воспоминания, и вы поймёте, что, наконец, обрели то, что когда-то утратили. Чувство счастья, любви и радости переполнит вас, и вы поспешите на улицу, навстречу людям, чтобы донести до каждого крупицы огромной вселенской любви, щедро раздаривая их всем вокруг, и ничего не требуя взамен, забыв о себе…
Нужно только поверить в себя и захотеть. Всё зависит от силы вашего желания, и если оно будет достаточно устремлённым, то восстановится порванная связь, и к вам придёт помощь, которую вы будете ощущать незримо на каждом шагу по еле видимым для вас знакам, не говоря об этом вслух.
Вас не поймут многие, снова поднимут на смех, лучше промолчать, никого не убеждая, пока не обретёте в себе уверенности и не почувствуете достаточной силы.
Слова безсильны многим открыть глаза, а вот сердце, сердце может говорить неслышно, безконечно, беззвучно, с тысячами людей вокруг, призывая, помогая и даря свою любовь.
Учитесь жить сердцем, это так необходимо и понадобиться не раз на трудном пути. Учитесь ежедневно, ежеминутно, без устали, всегда помня о том, что ничего невозможного нет и каждому,
без исключения, дается одинаковый шанс.
Мы Все Дети Одного Бога и все равны перед ним, одинаково дороги, среди нас нет любимых и нелюбимых, а есть слышащие Зов и глухие.
Откройте свои сердца навстречу приближающемуся рассвету, распахните широко двери и впустите в свой дом Вестника, который первым донёс до вас эту Весть. Путь у него был долог и труден, полон опасностей, бурь и тревог, лишений и страданий. Но он дошёл, несмотря ни на что, и донёс порученную ношу. Оценим этот незримый подвиг без высоких фраз,он не нуждается в них. Поклонимся ему до Земли за его тяжкий труд. А он сегодня снова уйдёт в ночь, чтобы продолжить свой одинокий Путь.
Пожелаем ему от всего сердца - дойти и отдадим ему всю
нашу любовь…
Это всё, что осталось (в свободном доступе на данное время)... от большой работы...- (шесть тысячь печатных страниц...)
=========================================================
Читатель, путешествующий по страницам книги этой. ПРОШУ ПОПРОБОВАТЬ НЕОБЫЧНЫЙ ДЛЯ МНОГИХ способ прохождения довольно сложного на первый взгляд текста - старайтесь, одновременно соединив в себе возникающие ОБРАЗЫ на уровне зрительных представлений, и не просто ОБРАЗЫ, а в цвете, даже в движении, освещённые и согретые Солнечным Светом, Чувство Участия - на уровне мельчайших ощущений-движений, (телесных и психологических), даже запахов... И Разум - Солнечный Ум. Осмысливая и вживаясь-проживая в каждый ОБРАЗ... Каждую Светлую Мысль книги, как прожитые Вами. Примеряя к своим Знаниям, к своему ОСМЫСЛЕНИЮ ЖИЗНИ, к своему Опыту. Ощущая Внутренний Резонанс, вместе с героями повествования Пройти Весь ПУТЬ,как ещё один, активный участник событий этих.
И если найдутся в книге ОБРАЗЫ, МЫСЛИ, ОЩУЩЕНИЯ… Вам Интересные и Созвучные - прошу попробовать, осмыслив, найти применение в Вашей “повседневной” Жизни. Творчески и с Любовью
Сплавив со Своим ВЗГЛЯДОМ НА ЖИЗНЬ.
Владимир Зуев