Невыносимая тоска и скука охватили Ивана Полуэктовича Иванова, сидящего за праздничным новогодним столом в полном одиночестве.
Вот уже несколько часов сидел он, один на один с телевизором и щелкал пультом.
На экране мелькали одни и те же рожи, «примадонна» Пугачиха с широкой ухмыляющейся физией, которую никак нельзя было назвать лицом, перемещалась со своим выводком прежних и нынешних «мальчиков» с канала на канал.
Полуэктович всегда удивлялся любвеобильности бывшей эстрадной певицы, куда там царице Катерине второй.
Всё те же лица и телепрограммы, надоевшие до тошноты. Все те же старые фильмы, в которых он знал каждый кадр. Из года в год повторялось одно и тоже.
Скука смертная!
Гостей не хотелось, и в гости никто не приглашал. Отошли в прошлое шумные компании молодости, хотелось поговорить со старыми, испытанными друзьями. Да, тех уж нет, и иные далече.
Жена, Ефросинья Михайловна, ушла отдыхать, она не могла долго высиживать за столом, но к бою курантов появится, посидит минут пятнадцать и отправится спать.
К двенадцати часам Иван уже прилично набирался, кричал ура Президенту, который в очередной раз поздравлял «счастливый» народ, которому так потрафило иметь замечательное правительство и выдающегося, в некоторых местах, Президента.
Затем звонил, но, конечно не дозванивался до знакомых с поздравлениями, слушал, как за окном бухали разряды петард, и пытался обнаружить нечто искреннее в фальшивых улыбках телеведущих и певцов.
Но неожиданно Иван вспомнил, что же его так подспудно греет радостью …
Он же сделал себе новогодний подарок, нет, жене - само собой, а тут случайно в маленьком затерявшимся в мегаполисе магазинчике, купил у продавца с огромным носом и неопределенной восточной национальности, керамическую бутылку с джином столетней выдержки. По крайней мере, так уверял продавец берберской наружности.
Что на него нашло, … ухлопал все деньги, которые откладывал на ремонт автомашины.
Полуэктович достал бутылку и залюбовался, да, настоящая ручная работа. Рисунки на сосуде переливались и искрились волшебным светом, но вместо пробки горлышко было обильно залито сургучом.
Ивану как - то сразу захотелось выпить, причем, именно джину, но посудина никак не желала открываться.
Наконец бутылка с громким хлопком отворилась, раздался непонятный рёв, повалил черный густой дым, и Ваня от неожиданности, как в старые армейские времена упал со стула и закрыл голову руками. «Вспышка справа" - инстинкт сработал.
Подняв голову, обомлел, около стола стоял низенький человек с длинной седой бородой, кустистыми бровями, и в невообразимом халате с разводами. Было что – то не человеческое в этом субъекте, толи острые уши, толи длинные клыки, по углам широченного рта. Причем смотрел он явно враждебно.
- Готовься к лютой смерти, раб!!! – с каким – то скрежетом прогрохотал неожиданный гость.
Невыносимая скука пронзала все существо благословенного Абдурахмана ибн Бабая, которого за строптивость, а, скорее всего из коньюктурных соображений, заточил в сосуд временного содержания, великий и ужасный Повелитель ифритов и джиннов Сауд ибн Дауд, да светится в веках имя его!
Не то чтобы Абдурахман испытывал течение времени, для джиннов ток времени подобен легкому, бодрящему ветерку, но скука бесила нещадно.
В первые века заточения он готов был озолотить человека, освободившего его. А сейчас ярость переполняла его, она, даже без дополнительных усилий, разорвет в мелкие клочки нелепое существо, открывшее сосуд заточения … смертного, который позволяет себе еще что-то гавкать в его присутствии.
- Ну-и … ни фига себе! Ты откуда старик взялся?! - Иванов обалдело уселся на стул, налил полный бокал водки и протянул его гостю, - на, тебе штрафная, я тут уже принял без тебя. Извини!
Давай дернем по маленькой, и убивай на хрен! Рази эта жизнь, скука смертная!!!
Джинну нестерпимо захотелось пить, как будто он проделал длинный путь с караваном по пустыне в палящий зной.
Так бывает - от долгого ожидания перемен к лучшему.
И жидкость неожиданно обожгла глотку Абдурахмана, отвыкшего за последние пятнадцать тысяч лет от крепких спиртных напитков. Ему вдруг захотелось пожаловаться на свою тяжелую, безрадостную жизнь. А ведь был джинном не из последних!
Когда Ефросинья Михайловна зашла в залу, она оторопела.
Её верный супруг обнимал за плечи худенького коротышку в восточном халате, - Абдурахманчик, а ты можешь …, - и он что-то стал шептать в волосатое ухо.
Не успела Ефросинья Михайловна пресечь это вопиющее безобразие, и только открыла рот, как впервые в жизни муж её опередил.
- Мы на минуточку, к Новому году вернемся, - и супруг с подозрительным старикашкой исчезли.
Вот так … были …и пропали.
Потрясенная хозяйка упала на стул в изнеможении и залпом выпила рюмку водки.
Ну и дела. Чего только не бывает в Новогоднюю ночь!
С Новым годом друзья! Не скучайте!