Прости нас, господи, что привыкли сволочью жить, а придумать ничего не можем!
На реке какой не скажу, Оке ли, Дону ли, Волге ли, место было такое, что мель
песчаная намывалась всё время. Вроде как песчаная река реку водную здесь пересекала.
Бурлаки ушлые подле мели деревушку бурлацкую и составили. Что ни корабль на реке -
то брюхом на мель. Бурлакам и работа: через мель корабль переволочь.
Так вот кака гнида потом не нашли, но уговорил шутник бурлаков деревеньку Волочью
назвать. Не сообразили мозгом бурлаки, в чём подвох, в половодье краскою на пристани
"Волочь" и написали. А как поплыло за половодьем войско корабельное, так и наглотались
беды за грех неразумности...
Ибо корабль носом в песок станет, а купцы то и орут бурлакам: "Эй, с Волочи, волочи
нас через мель, голытьба!" Так бурлаков-на-мели с-Волочью и прозвали. Купцам же чего
ответишь? На лодке приплывут, зубы выбьют. Да за работу тягловые не доплатят. Меняли да
переписывали название на доске, "Мель" писали, "Бурлаково" писали, да купцы-то
корабельные борт к борту по реке плавают, друг дружке шутку с-волочную и пересказывают,
так Волочь-название к деревушке бурлацкой и приклеилось...
Перепало народцу на душу оскорблений. "Сволочи с Волочи". Сызмала так и росли детки
бурлацкие в поношении. И деревни соседские вслед за корабельными, мол, с какой вы с Мели,
с Волочи вы все, с-волочное вы все отродье. Бурлаки хоть люди и крепкие, а со всеми
зубоскалами окрест не передерёшься. Парамошка вон обидчив не в меру был, подпалил по
деревням с дюжину сараев-курятников, так его на каторгу упекли. А окрестные, те только
пуще обозлились на бурлаков за время подвигов парамошкиных. До того засволочили людёв,
что те на рынки да ярмарки в округе ходить перестали. А рынки-ярмарки то нужны им были,
корабли ведь товаром непроданным расплачивались с бурлаками по обыкновению...
Ко всему русский человек, дурак, привыкает. Пей-не-пей с горя зимами, прячь не
прячь детей за бабкиной юбкой, а коль уж вся волость кличет тебя с-Волочью, то ты уж на
"сволочь" и откликаешься... Да дети с деревень соседских специально повадились бегать
к Волочи, чтоб дразниться. Не стрелять же по ним с двустволки? Заборы высокие бурлаки
поставили - но коль что ум на глаз не видит, то на ухо душа слышит. Духом поникли
бурлаки волочёвские. Запили с ними и бабы их. Даже собаки с тоски выть по ночам стали.
Ходют люди что тени промеж дворов, думают, как бы им сволочную жизнь свою поменять.
Самому царю прошение решили писать, да неграмотные были все бурлаки...
А в Гражданскую Войну день был, что чуть не спас чудодейственно волочёвских...
Комиссар на коне приехал - для советской власти округу переписывать. "Что за место?", -
говорит. "Волочь". "Что за названье, не пойму?" "Так волочём мы здесь корабли через
мель, вот и Волочь", - дед один отвечает, - "Бурлаки мы". "Бурлаки - это хорошо.
Бурлаки - брат пролетариев. Бурлаки - люд экс-плу-а-ти-ру-емый", - выговорил длинное
слово комиссар с трудом, но по нему видать, довольный был, что сказал. Достал комиссар
блокнот, и ну туда что-то записывать. Спросили его, что он, мол, пишет. "Так Волочь
вашу пишу, название, чтоб товарищ Ленин про каждое место в республике красное знал.
Вишь, красным карандашом пишу?" А тут дед сообразительный и говорит ему: "А ты, командир,
Волочь не пиши, Бурлаково напиши, лучше будет". "Это почему?" "Так дразнят нас, говорят,
что с-Волочи мы все". Усмехнулся коммиссар, да уж было и начал переписывать судьбу
волочёвскую, да тут дед обратно внукам своим жизнь и загубил. "А что, - спросил, - вон
то слово-то длинное значило?" "Темень вы, - говорит комиссар, - деревенская. Ничего не
знаете про экс-плу-а-та-та..." Запнулся комиссар, слово чудное выговаривая, да конь его
попятился, наступил на голову рыбью, да вздыбился. А комиссар-то поводья бросил, писал
ведь, да и опрокинулся с коня наземь, да на кобуру упал, а наган то его и выстрелил сам,
комиссару в ляжку.
Взбесился тут комиссар до помрачения рассудка. "Так вы не просто с-Волочи, вы ещё и
суки!" Записал со зла деревеньку Волочью, и теперь уж наглухо. Озверел на бурлаков
комиссар. На горе его и начальником уезда сделали. Стал он тут в злобе своей
усердствовать. Со всей губернии начали в Волочь ссылать детей поповских, да всяких
прислужников помещичьих, да жён офицеров расстрелянных. Были волочёвские при царе
просто с-Волочью, а при большевиках стали сволочью классовой. Да и мель советы срыли,
да кирпичом битым дно речное уложили. Кирпича битого много по тем временам было - церкви
комиссар тоже в уезде повзрывал. Совсем перестали нужными быть бурлаки. Совсем уж для
всех в сволочь упали.
Деревни когда в колхозы объединяли, Волочь в колхоз не взяли. Сволочи, говорят,
не нужны в колхозе. Раскулаченных ещё стали в Волочь переселять, бараки гнилые для
них построили. Совсем сгнобила людей власть. Да ещё и комиссар тот, как напьётся, то в
Волочь на машине заезжает. (Машина то на рыбьей голове не споткнётся!)
Созывает комиссар вокруг машины народ, в воздух палит с нагана, да и орёт на
людей: "Что, сволочь, советская власть вам не нравится?" "Нравится нам власть, - бурлаки
бывшие отвечают. - Только не сволочи мы, а люди". "Что? Кто тут человек? Выдь к нагану
поближе! Постановила вам советская власть быть сволочью - значит вы и есть сволочь! А
если кто не согласен, тот может геройски об этом сказать". Вышел тут вперёд тот самый
дед. Застрелил комиссар деда на том самом месте. "Лучше жить сволочью, чем умереть
героем!" Уехал тогда комиссар, а в 1937-м исчез.
Люди-то с тех пор совсем примолкли. Если сама власть нас за сволочь считает, так
может так оно и есть?
Прости нас, господи, что привыкли сволочью жить, а сказать ничего не можем!
Сейчас, правда, хоть вслух нас власть сволочью не зовёт. Но, скорее всего, про себя
так думает. Ибо жизнь у людей-с-Волочи не шибко другой стала, если подумать. Так что
лучше не думать. Хоти про себя. Думай за зубами. На власть смотри только снизу-вверх.
Не то враз на мели окажешься...
15 декабря 2011 г.