ДНЕВНИК ПСИХОЛОГА
ВОВД Октябрьского района
г. Грозного ЧР
или
КОМАНДИРОВКА НА ВОЙНУ
(по частям в сокращённом варианте)
Посвящается:
прапорщику милиции Волохову Андрею,
прапорщику милиции Куренёву Эдуарду,
старшему сержанту милиции Смирнову Анатолию,
старшине милиции Соболеву Александру.
СВЕТЛАЯ ПАМЯТЬ!
_____________________________________________
"Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет,
не останется памяти у тех, которые будут после."
Книга Екклесиаста 1, 11
_____________________________________________
ЧАСТЬ ХIII. Потери…
10.03.2002 г. (вс)
Прошёл ровно месяц – 10-го февраля – с подрыва двух наших машин на Краснофлотской. Тогда Бог миловал – все остались живы.
Сегодня мы потеряли четверых ребят. Ещё один в госпитале с ранениями и ожогами. На фугасе подорвался тыловой уазик. На выездах было несколько машин по своим маршрутам следования, выполняли поставленные задачи.
Одна группа состояла из двух машин, УАЗа и УРАЛа; решали кое-какие хозяйственные дела, заодно надо было выбросить накопившийся мусор с помойной телеги. Уже возвращались домой. Проехали 2-й КП. УРАЛ шёл первым; метрах в семидесяти уазик – пять человек. В УРАЛе – водитель, старшина отдела и боец после ранения, возвращался из госпиталя в свою воинскую часть, захватили его с собой по пути.
Когда прогремел взрыв, водитель УРАЛа тут же затормозил. Все выскочили из грузовика. Старшина рассказывает:
– Выпрыгнул из машины, вижу, что уазик перевёрнут и сильно горит, идёт чёрный дым; один человек стоит – Мишка. Кричу ему «Ложись!»; он, видимо, не слышит. Я стал работать по ближним развалинам, по территории, где предположительно могли укрываться боевики. Сначала одиночными, затем очередями. Водила передаёт по рации в отдел на «Байкал»*. Когда посмотрел опять в сторону уазика, никто уже не стоял, слышались разрывы ВОГов и патронов от пожара в машине.
Минут через пятнадцать подъехала наша огневая группа. Подошли к машине, точнее сначала затушили: все были мертвы – четверо. Вдруг из придорожной канавы, в метрах 20-ти от подрыва, встал Миша – весь чёрный, и пошёл! Плохо соображает, оглушён. Его тут же увезли в ханкальский госпиталь.
В отдел привезли четверых нохчо, взяли на прилегающей территории у места взрыва, так сказать – подозреваемых. Но опера говорят, что они тут ни при чём. Тем не менее, досталось им хорошо, кто-то из ребят успел приложиться. Непонятные чувства испытываешь, когда смотришь на них, стоящих на коленях, скрюченных в три погибели, уткнувшихся вниз головами по углам комнаты следователей. Стараешься быть отстранённым (ни жалости, ни злости) – так надо, иначе нельзя. Разговаривать им не дают. Им и не до разговоров: понимают – попали не в рай. У двух есть паспорта. Потрогал кисти рук, туго связанные в запястьях верёвкой сзади – у всех холодные. Два из них рук уже не чувствуют. Попросил конвоиров, чтоб ослабили немного.
Погибших ребят в отдел не привозили, сразу отправили в морг в Ханкалу.
Зашёл во 2-ой взвод ППСМ, из которого трое погибших. Мужики ревут. Что им говорю, не воспринимают, – ушёл. Заглянул в СОГ: у одного парня с сердцем плохо стало после выпитых грамм спирта. Док откачивал. Во всех службах ребят поминают.
Посидел с командирами СОГ. Поговорил с Капелькой, старшиной отдела – вроде бы как отошёл немного:
– Там, на месте, – говорит Александр, – в тот момент, когда увидел тела ребят, планка, – махнул ладонью перед лбом, – на какое-то время упала: из автомата весь магазин выпалил в воздух.
Во дворе встретился с заместителем по кадрам:
– Собирайся, – сообщает мне, – поедешь в сопровождении на «Землю».
Я сначала не понял, только потом дошло, что груз 200, то есть наших погибших ребят, меня отправляют сопровождать в Ярославль. Спорить не стал, направились с Капелькой к ребятам в патрульно-постовую. В принципе, пришёл посмотреть как обстановка и попрощаться. Собрались все, в столовой комнате горят четыре свечи, стаканы с водкой накрыты хлебом. Мне рассказали, что трое из них поговорили в городе по телефону с родными, ради этого может и поехали. Помянули.
В голове прокручиваются моменты, когда накануне, за день до трагедии, с Андреем вели беседу в нужном месте, сидя на корточках, шурша газетами и покуривая, на тему скорейшей бы передачи Временного хантам; Толику я проиграл партию в теннис на соревнованиях – он ещё проявил инициативу дружелюбного рукопожатия; с Эдиком тесно общался во время конфликтной ситуации в роте ППСМ, оставил впечатление внимательного и рассудительного человека; с Александром близко столкнуться не пришлось, но конечно, я его помню. Их не забыть, они навсегда останутся в памяти.
Посидел ещё: поговорили, покурили.
Далее пошёл к тыловикам, проверить в каком состоянии водитель УРАЛа Михаил («Медведь»). Там поминают Андрея – инспектора по тыловому обеспечению. Поначалу встретили меня враждебно: «Чего пришёл психологию проводить?» Но когда поняли, что я также разделяю общее наше горе – потерю товарищей, без слов усадили, разлили по стаканам. Зашёл командир комендатуры, вместе со всеми помянул. Появился в дверях начальник отдела, молча посмотрел на всех, в глазах его присутствовали боль и потерянность. Кровать Андрея заправлена, на ней сложены его вещи. Над кроватью прикреплена фотография жены с двумя детьми…
Мы вышли с «Медведем» покурить, долго разговаривали. На улице собралось много ребят. Эмоционально тяжело, и в то же время, необходимо общение, чтобы чувствовать, что все мы вместе.
Меня Володя–Кастанеда проводил до «дому». Я ещё Сашке («Дизелю») давление смерил, заодно и себе. Девять часов вечера. Я скрючился на своём топчане.
__________________________
*«Байкал» – позывной дежурной части (позывные могли меняться).