- Вот… Твой билет!
Рука двоюродной сестры, которую я провожал на вокзале, полезла в сумочку, спрятала в кошелек билет и протянула мне купюру.
- Ну, совсем меня обижаешь! Что, я билет тебе не способен купить? В кои годы приехала…
Однако, не успел я закончить фразу, как пожилой мужичонка, с бегающими глазками, привлеченный протянутой рукой с деньгами, поклонился в пояс и изрек:
- Граждане, дорогие! Не сочтите за наглость, только сложные обстоятельства вынуждают меня обратиться…
Я окинул взглядом просителя. На возраст лет шестьдесят пять. Одет скромно, но чисто. Явно не бомж. В данный момент не пьян, но что-то подсказывало мне, что мужичонка явно склонен к употреблению. Правда, данное предположение ненадолго отвлекло моё внимание.
- Обстоятельства меня вынуждают… В две тысячи восьмом взял кредит, а в дефолт лишился работы…
Сестра, с нескрываемой неприязнью посмотрела на просителя, спешно спрятала деньги в кошелек, а сумочку прижала к груди, как будто её собирался кто-то отнять.
Мужичок оказался тонким психологом. Заметив, что деньги спрятаны, и со стороны женщины вряд ли стоит ждать подачки, он внимание сосредоточил на мне.
- Лишился работы… За невыплаченный кредит забрали квартиру! Оказался на улице…
Я инстинктивно сунул руку в карман, чтобы вытащить десятку, но не успел этого сделать. Поняв моё намерение, сестра, не стесняясь окружающих и просителя, резко осадила меня:
- Не вздумай давать деньги! Знаю я, этого забулдыгу!
И уже, обращаясь непосредственно к нему, выпалила:
- Вали отсюда, пока не получил!
Меня немного смутил её резкий выпад. Откуда она могла знать этого «забулдыгу», если несколько лет не приезжала сюда, и так же, как я, видит его впервые? И даже стало жалко мужичка…
***
Моя двоюродная сестра была намного старше меня и, пожалуй, по возрасту, скорее походила на тётушку. В мои совсем юные годы даже нянчила меня, поэтому испытывала ко мне очень теплые, почти материнские чувства. Впрочем, несмотря на «двоюродность», она стремилась поддерживать родственные контакты со всеми братьями, сестрами, тётушками, дядьями, бабушками и дедушками. Она всех знала, могла вывались кучу информации о дальних родственниках: кто женился, кто родился, кто крестился, кто развелся, а кто уже ушел и в мир иной. Любила она ездить по гостям, хотя воспринимала эти гостевые посещения своеобразно – утром приехала, вечером, осыпав посещаемых кучей новостей, уехала. Этот её приезд был рассчитал только на меня.
- Уже восемь лет тебя не видела! Только мальчишкой тебя и помню. То учился, то служил – не застанешь тебя! – резюмировала она по приезде.
***
Поняв, что «ловить» здесь нечего, попрошайка подошел к следующей группе сидевших и стоявших на перроне пассажиров, и достаточно убедительно произнес хорошо заученный текст:
- Граждане, дорогие! Не сочтите за наглость, только сложные обстоятельства вынуждают меня обратиться… В две тысячи восьмом взял кредит, а в дефолт лишился работы… За невыплаченный кредит забрали квартиру! Оказался на улице…
Краем глаза я наблюдал за попрошайкой. Услышав его слова о кредите, как факте какой-то достоверности и убедительности, у многих потянулись руки за деньгами. Один мужик достал даже сотню…
Пронаблюдать дальнейший ход событий мне не удалось, так была объявлена посадка на электричку. Мы поспешили через подземный переход к объявленной платформе. Электричка уже стояла. Сердечно обняв сестру, я помог ей подняться по высоким ступенькам вагона. Она прослезилась, потом улыбнулась, и довольная прошла в вагон, заняв место у окошка.
Я дождался отправления электрички, послав на прощание сестре воздушный поцелуй, и неспешно направился на привокзальную площадь, чтобы на маршрутке уехать домой. Моего транспорта не было, пришлось ждать. Вдруг я услышал знакомый голос, но не сразу понял, кто это. Оглянулся: оказалось - недавний попрошайка, собиравший на вокзале подаяние с пассажиров. Он остановился у дворника с метлой, разговаривая с ним:
- Вот, - он показал на сетку, - есть бутылка и закусь! Пойдем, вмажем!
- Напопрошайничал уже?
- Не напопрошайничал, а изъял у лохов излишки… по их собственному желанию! – крайне пренебрежительно отозвался он о своих «благодетелях».
Слово «лохи» меня покоробило, я в очередной раз убедился, насколько я недальновиден, и как интуитивно верно оценивала ситуацию с попрошайкой сестра.
- Я на подаяние не пью, - к моему удивлению, резко ответил попрошайке дворник.
- Ну, и мети тогда! Работа дураков любит! Я за три дня больше собираю, чем ты в месяц зарабатываешь! Нас они – он неопределенно указал рукой на здание вокзала, - грабят. Я у лохов забираю своё! Подумав секунд пять, он добавил: Заработанное!
- Какое заработанное? Ты когда-нибудь в жизни работал? Болтался как говно в проруби, гнали тебя отовсюду!
Подъехавшая маршрутка отвлекла меня от общения двух знакомых. Уже находясь внутри, я отыскал их взглядом. Дворник продолжал мести, а попрошайка, довольно помахивая сеткой, направился в сторону сквера.