Шестидесятые года.
7 ноября отец пришел домой в состоянии… Ну, в общем… «никакой». И сразу сел за свой дубовый письменный… Что-то сел писать! Отмечая отдельные слова красными чернилами… Довольно много написал. Я в это время за кульманом трудился.
Отец наш – инвалид. В 43м, под Ельней ногу потерял. Гангрена, три операции. (Но это история другая. Может, что и вспомню рассказы отца, тогда и запишу.) После войны – закончил он Лесотехничку. Трудился с успехом на Ф-ке Луначарского, где, потом, и я…
Семья большая. Нас – трое братьев (сейчас двое… так получилось…) и шесть сестрёнок. С финансами напряжно было, поэтому отец и дома чертил, всё время в книгах… Множество рацпредложений и разработок было у него, (пока был жив). Даже оборудование для нескольких цехов разрабатывал и готовил. Так что чертил постоянно, и меня чертить прилично научил.
Ладно, суть6 По утру отец ещё раз письмо своё прочёл:
- «М…Да!»… отложил, пошел на кухню есть.
Я, украдкой, тоже прочёл. О! Ужас!... Было не по себе, когда отец его отправил. В Москву, на самый, самый верх… ТАКОЕ!
Ещё раз повторюсь – отец наш – инвалид войны, протез на правой. Без ноги он. Тогда (не «прагматики») всем инвалидам В.О.В. машины безплатно выдавали… «Запорожцы». В семье подспорье, и уважение ветеранов властями, за подвиги…
А у отца… Ну, незадача… на сантиметр всего «культя короче норматива». Несколько комиссий, документов – портфель битком – везде – отказ.
Бюрократия, пымашь…
Ну, вот, отца другие ветераны седьмого ноября «немножко накачали»… Почти «в дугу»… И он в таком «настроении» сел петицию писать… Что получилось - дальше…
По утру умылся батя, чай попил… Другой человек совсем… Ещё раз стал письмо смотреть.
Я – за кульманом… заказ… но вижу всё!
Отец письмо прочёл… «М…Да!» лишь только произнёс… Сидел, сидел… « А, может, их лишь только так и проймёшь! По другому не достать!»
Переписал письмо от знака и до знака, со всеми «странными» словами… Через слово, два – «эпитеты» о трёх-пяти не совсем печатных знака. Жуть! И! Всё ж – послал.
Правда, домашним всем сказал, чтобы везде порядок навели, меня заставил подстричься. (Тогда шевелюра у меня была по нижний край лопаток…) И, ждать гостей велел…
Потом узнал от матери, что даже «чемоданчик» велел ей приготовить, на всякий случай…
Три дня прошло или четыре, не больше… Отец у кульмана. Я «сдаю» заказ свой, пришли студентки серьёзного техвуза за чертежами… Как-никак – на кино и на мороженое мне, и дома полегче… У остальных наших – тоже гости… Человек двадцать разного возраста в квартире. Мама с сестрёнками и с одной студенткой на кухне пироги и чай на всю ораву готовят, кто что.
«ЗЗЗЗЗ!!!!» Звонок! Не переставая, пока не открыли. Красный, как варёный рак полковник милиции с сержантом, «штук пять тузов в гражданском», врач, метра под два ростом с двумя санитарами под стать… Полковник, конечно, в ОР!(Хорошо, что не матом) «ГДЕ ЗУЕВ ОСИП ОСИПОВИЧ!!!ГДЕ ЭТА…»
Отец (брюки с подтяжками, сверху синяя кальсонная рубашка, палочка) вышел от кульмана в большую комнату: «Что орёшь! Здесь дети. Я такой». Врач сразу отцу зрачки проверил: - «Нормален». Полковник опять в ОР: «Ты знаешь, куда писал! Да кто ты… Да я тебя…» Отец:» Конечно знаю. И, теперь знаю, что, наконец, дошло до адресата, раз вы все здесь, а то только бумажки присылаете, и то не всегда. Да и ты орёшь, как бегом из Москвы прибежал впереди паровоза. Хоть бы детей постеснялся. Мы же не в зоне». Один из «гражданских»:- «Что, знаешь, как там?»
- «Кровью смыл не свой позор!» - похлопал по протезу…
Врач: - «Трезвый полностью и нормальный!»
Девчёнки-студентки бледные, остальные – тоже не в себе… Молчат…
Отец: «А я то сомневался, дойдёт ли, или как обычно… в песочек… Дошло! А то на остальные, без «красных» слов только местная отписка или вообще ничего».
Милиционер опять орать…
Батя ему: «Не позорь погоны, лучше воров иди ловить, больше толку, здесь поумнее будут, дай их послушать, а то за детей сам можешь схлопотать! Палку обломаю, не успеешь пикнуть, хоть будет, за что сидеть. Так что лучше заткнись пока. Без тебя есть кому вопросы задавать, не шестери…»
Один, в гражданке, руку на плечо орале положил: - «А он ведь прав, дай и нам поговорить. Привёл, помалкивай и охраняй.
Отцу: «А, действительно, почему такое письмо написал, объяснить можешь?»
-Конечно. – Вот портфель, там вся переписка за несколько лет. Вот медицинские справки, вот отписки из разных инстанций. Письма в Москву, а отписки из района…
- А это как дошло?
-Я его с друзьями отправил, там и отпустили в ящик.
- Понятно. Да уж больно «солёное» письмецо состряпал, батяня. А что это у тебя столько много народу дома?
- Тебе разве вот этот не докладывал, сколько у нас детей? Обязан, вроде «досье» предоставить. И гости к ним иногда приходят. Вот старший, привёл девчёнок, знакомить, пироги мать по такому случаю испекла, чай хотели попить, теперь остыл поди.
-Всех сразу?
-почему всех. С одной, а остальные – подруги, чтоб не страшно было.
-Ну, ну.
Аромат яблочных пирогов заполонил всю квартиру…
Отец: -«Письмо, действительно, солоновато, и написал его «немножко» нетрезвым, друзья инвалиды поспособствовали… А поутру, копию снял и отправил… Быстро дошло.
-И спокоен?
-Что нервничать то, На дворе не 39й, когда по разнарядке… и не в штрафбате… под бомбами… Ну, что, заберёте, или сейчас вопрос решите?
Пятеро давай просматривать весь отцовский портфель, удивлённо перешептываясь. Полковник с сержантом с ноги на ногу… Врач и санитары – как атланты в Эрмитаже… Все остальные молча смотрят, даже студентки успокоились, меня теребят, «Всё закончится, в кино пойдём?»… (Играют…)
Главный полковнику: « Без ора! Приводы здесь есть?»
- Ни у кого!
- А на их отца чего?
- Кроме письма – ничего.
Отец – «Судимость 39го смыл кровью. Сейчас – главный инженер ф-ки Луначарского, Играю в оркестре на балалайке, солист. Скоро концерт.»
- Дети как учатся?
- Нормально. От трёх до пяти всегда у всех.
Мама вышла в платье с орденами материнской славы всех степеней, отцу пиджак накинула на плечи с медалями и с красной звездой… молчим…
У главного брови вверх! Потом – «Бумага есть?»
-Конечно есть. Володька, тащи. Всё вчера ещё приготовил на подносе.
-Во как!
- А с вами только так.
Писал главный долго, молча морщя нос. Дал врачу на подпись, полковнику, сам подписался, отцу: - «Читай, расписывайся.»
Отец несколько раз внимательно прочёл, повернулся к нам: - «Пляшите! Всё нормально! Пирогов только маловато будет! ТОЧКА!» И подписал.
Почти вся комиссия пожала отцу и матери руки, кроме обиженного полковника, даже сержант…, и молча удалились.
Примерно через пару месяцев батя получил первый «Запорожец». В экспортном исполнении, не 27, а 33 «лошадки» и отделка кожей…