Красота – это страшная сила!
К/ф «Весна»
- Анфиса Геннадьевна, что-то вы последнее время очень хорошо выглядите. У вас роман? - директриса с деланным участием в голосе и некоторой неприязнью на лице, остановила меня перед дверью в учительскую.
«Роман? У меня роман? Веселенько! Как говорится, пальцем в небо. Хорошо выгляжу? А что, хорошее питание, приличные шмотки, а главное наличие некой тайны, и любая женщина начинает выглядеть очень даже хорошо. Да. У меня роман. С моим зеркалом. Но, кому расскажи - засмеют».
- Как вам сказать, Надежда Витальевна, наверное, намечается.
- Я, надеюсь, это не повлечет проблем в работе? Вы девушка серьезная и глубоко мне симпатичны, но чувства и не таким серьезным кружат голову.
Да, уж! «Головокружение от успехов» - налицо. Особенно если серьезной девушке уже за … неважно…
Проведя несколько экспериментов, выяснилось, что, если вещь снять до того, как снято ожерелье, она остается бесплатно и навсегда. Еда вполне сытная и не исчезает никуда, даже из холодильника. Но вкус еды, которую я никогда прежде не ела, никакой, как бумага. Так что попытки попробовать омаров или папайю не увенчались победой. Пришлось ограничиться набором известных блюд.
Хотя, вспоминая, как в пионерском лагере (были когда-то такие учреждения детского отдыха), один мальчик каждое утро оставлял мне на подоконнике соломинку с нанизанными на нее ягодами лесной земляники, это он ухаживал за мной так, но при всех попытках заговорить с ним, убегал как от чумной. Земляника при «заказе» вызвала кучу восторгов! Такая же ароматная, спелая и крупная как в детстве. И пирожки с капустой, которыми меня когда-то угощала мама школьной подруги (тетка была не искусна в стряпне), и мороженое по одиннадцать копеек, я покупала его себе, экономя на школьных завтраках, и еще многое другое, из детства, из воспоминаний.
А вот бытовая техника не получалась. Простые вещи типа полок, кастрюль и карандашей, были настоящими, а элементарная электрическая плойка не желала работать.
Попробовала «сделать» деньги. Купюра достоинством в пятьдесят рублей была идеальной. Водяные знаки, буковки-циферки…, но послушание, в том числе и законопослушание, было в крови, поэтому полсотка заняла свое место в ящичке с Драгоценностью.
К чуду уже привыкла, даже по другому стала рассчитывать свой не большой бюджет. Экономия получалась приличная. Да и стрелки на колготках перестали так расстраивать. В школе нам категорически запрещали носить брюки, почему-то. Типа учитель должен своим примером учить приличности в одежде. Что ж такого неприличного в брюках директриса сформулировать так и не смогла, хотя некоторым из наших дам, лучше было бы носить все-таки брюки, или юбку, но, до пят.
Перемены произошли и внутренние. Я стала более уверенной в себе, не переборщить бы. Более спокойно относиться к мелким колкостям коллектива, и даже ловить на себе заинтересованные взгляды мужчин на улице, правда, дальше взглядов дело не заходило.
Вот и теперь, директриса своими разговорами о романе, натолкнула меня на мысль, что Новый год я буду встречать как всегда в одиночестве. Нет, одиночество меня никогда не тяготило. Я привыкла жить одна. Моей семьей были книги, вернее книжные герои. Как в нормальной семье там были и победители, и неудачники, и остроумные весельчаки, и занудные пессимисты. Я плакала и смеялась над их судьбами и приключениями, но… это была их жизнь и их приключения, а я? А как же я? Кому я интересна и нужна? Кто порадуется моим победам, или поплачет над моей бедой? Впрочем, ни побед, ни особых неудач тоже не было. У серой мышки серые будни.
Как всякой нормальной женщине мне грезился ОН. Тот самый ОН, который создан для меня, а я для него. Внутри себя я мечтала влюбиться «взаправдашно». Но коллектив к знакомствам не располагал, а тетино воспитание не позволяло искать знакомств на улице. Некоторые из подруг пытались, свести с кем ни будь, да только для меня это было ужасно стыдным и ни на одно «засватанное» свидание я не пришла, и они перестали делать такие попытки.
При всей моей печатной всеядности женские романы не любила, читала, когда попадались под руку, но не любила. Сладенькие какие-то и ненастоящие судьбы - души не трогали. Если уж хотелось чего сказочного, так уж лучше фантастику или сказки, где герои при всей своей неправдоподобности были куда живее и завлекательнее.
С этими мыслями я спустилась на первый этаж в школьную библиотеку. Леночки – библиотекарши за стойкой не оказалось, но я, не стесняясь, прошла в книгохранилище (не первый раз), с Леной у меня были самые теплые и дружественные отношения, я у нее была наиболее частый гость. Пройдя в самый конец помещения, где хранились старые методички, и присела, «языкознание» на букву «Я», и соответственно в самом низу. Впереди было два «окна», которые решила провести с пользой. Старые методики обучения, на мой взгляд, были куда более проработанными и подробными, чем новые «однодневки», каждое полугодие присылали новые, «доработанные», в свете новых экономических отношений, и часто на ходу приходилось досочинять недосказанное.
Кто-то вошел, я хотела крикнуть, что здесь, но, услышав первые слова, чуть не подавилась воздухом:
- Лен, ты с Фисой ближе всех, кто у нее? Я слышала, какой-то бизнесмен - новорусский?
- Да нет, депутат. Только он женат, и что - бы не портить ему портрет перед перевыборами, связь держится в страшной тайне. Ты уж не выдай, зачем человеку, счастье портить. Может это у нее последний шанс.
- Мне бы такой последний шанс! И как разглядел то? Ведь мышь серая! А теперь и не узнать! Что с нами бабами любовь делает! Хотя если каждое утро укладку в парикмахерской делать и шмотки из дорогих салонов носить, любая замарашка принцессой окажется. Везет же людям, а с виду такая тихоня, вот уж вправду в тихом омуте черти водятся.
Сидя, на корточках за книжными стеллажами, я покрылась пятнами. Кошмар то какой! Выйти сейчас, подумают, что, специально подслушивала. А Леночка тоже хороша. Откуда все эти сплетни про депутата?
Тихонько выглянула. Лена вела «светскую» беседу с завучем Ларисой Павловной. Ссориться с Лапой, как ее звали ученики, себе дороже. Замучает проверками планов и коэффициентов успеваемости. А уж язычок у нее! Если хочешь, что бы новость знал весь город, необязательно давать объявление в газету или выступать по радио. Достаточно по секрету сказать ее Лапе. Только она ведь еще и переиначит на свой вкус.
На мое счастье прозвенел звонок, Лариса поспешила на урок, а Леночка, взяв банку, видимо вышла за водой.
Я выскользнула из библиотеки, как воришка.
В преддверии Нового года я развлекалась тем, что украшала свое, не такое скромное как раньше жилище. Елку сотворила просто сказочную. Невысокую, метра полтора, но такую густую, что и украшать не надо. Подумав, «надела» на нее только серебристо-белые шары и осталась довольна.
Застелив, теперь новую, не скрипучую тахту покрывалом из серебристой парчи, стала зажигать свечи, в хрустальных одинаковых стаканчиках. Свечей было много, штук полста, видела в каком то фильме, сей шедевр декораторского искусства.
Стол был уже «накрыт». Белая, накрахмаленная до хруста скатерть. Серебряные приборы. Из еды было только то, что люблю. Впрочем, в последнее время другое и не ела. Овсянка и супы из пакетиков остались в не волшебном прошлом.
До боя Курантов оставалось около сорока минут. И я налила себе немного красного вина. Вино было «сделано» не мной. Купила дорогое в супермаркете.
В ожидании речи президента, мысли, почему- то вертелись только о том, что вот, и этот Новый год встречаю в гордом одиночестве. Что там про тихий омут мой сплетничали? Омут действительно тихий, да вот чертей сюда и калачом не заманишь. Скучно им здесь, чертям то.
В тихом омуте водятся лодки,
Водятся крабы и рыбы селедки.
В тихом омуте волны не сильные,
Ветры не буйные, пляжи не пыльные.
Тихий мой омут, глубокий-глубокий,
Только, как в омуте том одиноко.
Как хочется, чтобы хоть кто-нибудь пожалел, погладил по головке, и сказал что-нибудь из глупых дамских романов, типа: «Сударыня, встреча с Вами подарок судьбы. Я хочу, чтобы отныне мы были всегда вместе, Вы и я!»…
-Сударыня, встреча с Вами подарок судьбы. Я хочу, чтобы отныне мы были всегда вместе, Вы и я!…
Передо мной за Новогодним столом сидел красавец - мужчина…
Моя челюсть с громким стуком ударилась об пол. После пяти минут усилий, челюсть встала на место и я заикаясь и краснея, как студентка на экзамене пропищала :
- Как вы здесь оказались? Кто вы такой?
Гость молчал и таинственно улыбался. Блин что за пародия на иронию судьбы. Пародия потому что гость трезвый ,а Ипполита я не жду. А ну и пусть. Зато Новогоднюю ночь не одной куковать.
Тут грянули Куранты, и в мыслях мелькнуло, что шампанское не открыто и нет второго прибора. Но, глянув на стол, увидела, что прибор присутствует, а гость начал откручивать проволочку с бутылки.
Красавец по прежнему молчал, и мне стало обидно. Хоть бы банальность, какую сказал, вроде: «С Новым годом! С Новым счастьем!»…
- С Новым годом! С Новым счастьем! - произнес гость, и мы чокнулись.
- С Новым годом! С Новым счастьем! - пролепетала я в ответ, и набравшись смелости сказала:
- Меня зовут Анфиса, а Вас? - у него должно быть какое-нибудь необычное редкое имя, например Рудольф или Эммануил.
- Мое имя Эммануил, я рад знакомству с Вами Анфиса.
Голос у него был обволакивающий, такой бархатный баритон. Да и внешность впечатляла: высокий, брюнет, выбритый до синевы, тонкий аристократический нос, волевой подбородок и пронзительно-синие глаза. Чем то неуловимо похож на английского актера Тимоти Далтона. Мечта! У любой, у последней скромницы, слюнки потекут при виде такого шедевра. Мои слюни, от вида такого красавца, закапали как апрельская капель, вышибая последние мозги.
Это моя судьба, и надо не ударить в грязь лицом. Надо что-то сделать, что бы он пригласил меня на танец, как раз по телевизору играли что-то медленное. Я не успела открыть рот, как красавец встал и, наклонив голову, подал мне руку:
- Анфиса, можно пригласить Вас на танец.
Я с дрожью в коленках поднялась, и вложила свою ладонь в его.
Танцевал он божественно. Он весь был божественным. Моя голова заканчивалась, где- то на уровне его плеч, хотя я тоже достаточно высокая.
От выпитого вина, шампанского и близости мечты голова шла кругом.
Мечта - мечтой, но надо гостя чем-нибудь угостить. Медленная музыка закончилась, и теперь там наяривали что-то разухабистое и заводящее. Мне не представлялся Эммануил, отплясывающий в присядку, и, отстранившись, я светским тоном изрекла:
- Прошу Вас, Эммануил, разделить со мной этот праздничный ужин.
Красавец опять наклонил голову и отвел меня к столу.
- Позвольте, я за Вами поухаживаю, - сказала я, и стала накладывать в его тарелку салат, потом спохватилась, и решила, что мужчины любят мясо, и положила ему отбивную, подумала и добавила вторую, мужчины едят много.
- У Вас очень хороший повар, - озвучил он мою мысль.
Ел он так же божественно. Не наклонялся вплотную к тарелке, не чавкал, как мой бывший муж, а сидел с очень прямой спиной и грамотно работал вилкой и ножом.
Елизавета придавала этикету за столом большое значение, и я в отличие от многих знала назначение этой кучи вилок, вилочек, ложек и ножичков. Глядя, как ими пользуется моя Мечта, было заметно, что он тоже знает.
Дыхание спирало, грудь трепетала, единственное, напрягало то, что гость практически молчал, только таинственно улыбался, а я боялась ляпнуть что-нибудь не то.
После полутора часов этого светского раута, до меня стало доходить, что Эммануил открывает рот только тогда, когда у меня в голове конкретизируется фраза, которую он, по моему мнению, должен произнести, и он ее произносил. Когда это дошло до меня окончательно, головокружение сразу прошло. Решив проверить свою догадку, я подумала: « Скажи-ка мне, дружок: -Фиса, ты дура! До тебя только что дошло, что я кукла! Манекен говорящий! Болванчик на ниточках!»…
После того, как он слово в слово озвучил, сей перл, я хохотала до колик в животе. Ну, надо же! Это как же бабе нужно одичать и «оголодать», чтобы опуститься до создания, ну, практически надувного мужика! Продаются в магазинах надувные тетки, для озабоченных. А я только что создала, пусть и улучшенный вариант, но тоже куклу. Может для кого-то это и выход, но только не для меня!
А всё подслушанные сплетни про депутата.
Радовало то, что хватило ума и воспитания не схватить сразу его в охапку и не потащить в постель. «А радовало ли?» Хороша же я была бы. «Ох хороша!» Да мне стыдно было бы самой себе в глаза посмотреть! «да ну?!»
Я, как была, не раздеваясь, легла на тахту, стараясь не глядеть в сторону стола, где молча сидел Эммануил, и по-прежнему, таинственно улыбался. Я укрылась пледом и постаралась заснуть.
Утром его конечно уже не было.