Был на мертвом море. Висю в перенасыщенном растворе. Обозреваю пространство нашего берега с суетой пляжа. Долго невесомлюсь. На пляже, так же долго как я просаливаюсь, туда-сюда ходит мужик с ведром. Спрашивает у всех встречных и поперечных что-то, машет при этом руками. Ему пытаются ответить. Машут в обратном направлении или показывают себе за спину. Он кивает, соглашается и уходит туда куда послали. Через некоторое время возвращается с тем же ведром, и процесс идёт по повторному циклу, вроде как берег перегрузился и новая картинка, но с тем же набором команд для курсора мыши. Снова спрашивает, снова машет руками, показывает на ведро, на гадь мертвого моря и опять ему так же машут в ответ. Так как по регламенту в ММ рекомендуется сидеть подряд три раза по двадцать минутов с перерывами по пятнадцать шестидесятисекундных промежутков взятых вместе, то я выбираюсь из его плотных и тягуче-скользких объятий и бреду по мелководью в сторону пресного душа. Чтоб смыть маслянистый на ощупь раствор соли с себя. И потом хлебнуть холодненького пивка с копчененькими полосками рыбного ассорти и толпой наших. Мужик просекает по моим плавкам и отсутствию тапочек на подошвах, что я не местного разлива. И не привык ещё ходить по наждачному дну соляного озера босиком. Он ждет, когда же я выберусь к нему на берег. Чтоб не терять времени даром он пытается заговорить по-английски с пожилой китайской парой, очень похожей на японцев. Ему снова машут, чем утверждают его в целесообразности проявить терпение и дождаться, когда я, шипя от уколов в мою нежную кожу подошвы, привыкшую к носкам и гладкой резине, выйду поближе. Осторожно подходит к кромке воды. Он тоже босиком. Ну, да на хрена нам тапки на ММ, кусать то нас в нём вроде некому.
- Ду ю спик инглиш? - на всякий случай интересуется он, по протоколу. Акцент родной, ну верняк как у меня. Интонация настолько усталая от многочисленных посылов и жалостливо просительная, что я проникаюсь его желанием решить свою маленькую, но важную проблему по самые помидоры с огурцами, которых тут нет. Запрос не остаётся без внимания.
- О, бля, - вместо йес ай ду, - отвечаю я очень громко и болезненно, потому, что пятка попадает на соляную пику невидимую под переломленной светом водой и кристаллические колючки жёстко колют, щекочут и протыкают одновременно размякшую и разнеженную кожу. Ощущения непередаваемые, хочется сразу послать всех на такое перепутье, чтоб куда ни шёл - везде одна большая пустыня с лунным пеёзажем и пекло до горизонта без дорог. Услыхав мою прямую речь по отношению к коварству местной природы, ведроносец засиял, как местное солнце.
- О, - процитировал он меня, - так ты русский?! - сделал гениальный вывод и тут же спросил, исходя из сочетания всего четырёх букв и знака препинания, произнесённых мной в особом порядке.
- А, шо? - на всякий случай опроверг его гипотезу я, откровенно напуская украинской мягкости во вторую букву моего развёрнутого вопроса на утверждение аксиомного варианта своей догадки.
- Та ничо! - совершенно ни чему не обязующий ответ на мой сложный опрос, почему то меня настораживает. Ошибиться невозможно, - Просто спросить хотел, - тон абсолютно не любопытный. Пояснения просто необходимы и следуют за мануалом в качестве поиска платформы. Опыта в общении со своими у собеседника предостаточно. Он выбирает самый беспроигрышный вариант, - А то эти, - кивает он на японово-китайскую пару под душем, - Местные, - уточняет он,- ни хрена по русски не понимают. Совсем оборзели.
Японцы с китайскими глазами плещутся под струями воды, смывают с себя раствор соли и уходят подальше от двух белокожих гигантов нашедших себя и друг друга на фоне лунного пейзажа иорданского берега.
- Да, эти точно не знают, - нейтрально соглашаюсь я и делаю попытку прорваться мимо пустого ведра и его носителя к душевым, которые освободились от самурайско-поднебесного гнёта желтокожих и узкоглазых туристов.
- Так я из Нефтеюганска - Коля, - берёт как быка за рога меня, за советскую ментальность добродушный дядька и предлагает познакомиться, прямо тут, в плавках и босиком. Намёк на столицу нефтегазовой добычи России заставляет меня оглянуться на Иорданские горы, влево в сторону Красного Моря и вправо на Иерусалимское нагорье. Никаких Нефтяных вышек появившихся на пустынных просторах за то время пока я пялился на метания Коли на берегу, не появилось. Новый знакомец по своему оценил мою наблюдательность.
- Та не, - отринул он прочь то, что не понял о чём, но его-того не могло быть никак, - мы на самолёте прилетели, - тут уже я не удержался и посмотрел на небо. Отрицание моих изысканий продолжилось, - Та не, не сегодня - три дня назад. Тут сесть было невозможно, так мы в Эйлате приземлились сразу, - сказал он и махнул оцинкованным объёмом пятнадцатилитрового ведра в сторону Иерусалима. Одновременно с махом ведро издало знакомый с детства звук скрежета и звяка ручки из толстой проволоки об обе проушины ведра. На исконно советский звук обернулось население половины пляжа и спасатели на близстоящей вышке. Колян радостно улыбнулся, ожидая продолжения беседы и обмена информацией. То, что данные по Нефтеюганску меня не поразили, огорчило мой живой барьер на пути к душу не надолго.
- А, - сказал я первую букву русского алфавита с пониманием и снова попытался пройти мимо, - Щас, Миша, - жму его протянутую и открытую ладонь. Кислотно соляной раствор, попавший мне на волосы, стекает к уголкам глаз и начинает безбожно тыкать в нежную мякоть окологлазного пространства свои острющие колючки, выжигающие пресную влагу и сеющие бесподобную по яркости ощущений боль. От такого неожиданного укола я подпрыгиваю и пытаюсь выдернуть свою ладонь из лапы приезжего северянина. Тот отпускает мою руку и удивлённо смотрит на свою.
- О, какие вы тут все нежные, - жалеет он меня и окружающих. Я, закрыв оба глаза, делаю вперёд несколько шагов, попадаю на деревянный пол, и щупаю пространство обеими руками в поисках спасительной веревки с набалдашником, за которую надо дёрнуть, чтоб из душа полилась на мою голову вода и смыла местный рассол с головы. Мне не до комментариев - Б О Л Ь Н О.
- Да где ж она? - говорю вслух в поисках спасительной ручки.
- Хто? - слышу в ответ уже знакомый тембр и амплитуду любопытного поиска понимания. Мне, почему то кажется в полной темноте, что Коля сейчас оглядывается и тщательно изучает всех особ женского пола на территории пляжа. Но ему нужны уточняющие детали. Поэтому следующий вопрос неизбежен.
- Эта зараза!
- А какого цвета? - я даже про боль забываю от невозможности уразуметь направление мыслей собеседника.
- Да один черт в темноте не видно, - отвечаю впопыхах и махаю как мельница руками. С крепко закрытыми глазами не так больно от водички Мёртвого Моря. Зато темень изрядная. Приходится ориентироваться по звукам.