Можно предложить основные типы структуры человека, формирующие его индивидуальность:
• Биологическая структура, ДНК;
• Культура конкретного общества;
• Личность, неповторимость формирования в конкретной социально-исторической среде.
Культурные особенности социальной среды влияют, в первую очередь, на бессознательном уровне. Виды бессознательного выделяли как индивидуальное бессознательное (Зигмунд Фрейд) и коллективное бессознательное (Карл Густав Юнг). В последнее время всё больше говорят и о культурном бессознательном (Клотер Рапай).
Культурный код, в основном, коренится на бессознательном уровне, который начинает формировать с самого раннего детства, с начала социализации ребёнка.
Код - это сложнейшая структура усвоенной данной культуры проявляющая в деятельности, оценках, нормах, запретах, служащий для успешной адаптации личности в конкретной социокультурной среде. Он может помогать, или быть консервативным.
Код как некая система опознавания «свой – чужой», обоснование оценки «хорошо-плохо», «можно-нельзя». Код начинает формироваться в самом раннем детстве и поддерживаться в течении всей жизни. Поэтому вначале огромную роль играет семья, затем другие институты социализации (школа, дворовые компании, общественные организации, кружки по интересам и т.п.), развитость культурной инфраструктуры, наличие активного культурного слоя в обществе.
Клотер Рапай (Clotaire Rapaille) в своей работе оценивает роль культурного кода как набор механизмов: что считаем нормой, что и как ценим, что считаем успехом или неудачей, и, вообще, итоговая оценка собственной жизни.
Поэтому восприятие любой вещи, явления или понятия – будь то машина, еда, отношения между людьми и даже сама страна – восходит к самым ранним детским впечатлениям и откладывается в глубинной части мозга, который отвечает за выживание.
На наш взгляд, тайный смысл сложившихся образов в каждой культуре свой. Это своего рода замочек, и открывается он с помощью «ключика», шифра, под названием – культурный код.
Культурный, точнее, социокультурный код – это своеобразный исторически сложившийся комплекс самосохранения и развития культуры со своими национальными особенностями и отклонениями.
Это своеобразный «ген» культуры, идентификационный код для самоопределения человека в данной культуре. Как цвет волос, цвет кожи и тысячи других характеристик человека, нации или расы определяется определенных набором генетических характеристик.
Так и социкультурный код есть сложная, иногда противоречивая, совокупность культурогенотипов, закладываемых в самом раннем детстве и постоянно пополняемыми в течении всей жизни человека. Это можно назвать долговременной родовой памятью.
В результате различных неизбежных культурных «мутаций» происходят перекрёстные изменения. В определённой мере возможна отдалённая дивергенция культур.
Однако в коде очень важны каналы и способы усвоения норм культуры. Наличие формальных и неформальных образцов. Роль культурной элиты. Базовые и исторически преходящие ценности. Групповые, классовые, кастовые и сословные нормы. Возрастные и национальные особенности формирования кода. Например, рассказ Леонида Пантелеева «Честное слово» мог повлиять на многие поступки выросших с ним юных советских читателей.
Можно отметить, что индивидуальный код может отличаться от группового, а тот, в свою очередь, отличаться или даже противоречить национальному. Поэтому надо иметь в виду мейнстрим, наиболее частотные проявления, превалирующие значения, значимые стереотипы, клише.
Таким образом, код – это основные, стержневые концепты, которые образует ценностный «каркас», или диспозицию личности (по В.А.Ядову). Он проявляется в поведении в различных ситуациях, особенно ситуации выбора, взвешивания альтернатив, принятие точки зрения, отторжения или привлекательности других людей или культур. Поскольку Буратино – стойкий деревянный солдат советской имперской культуры, то он содержит в себе «плюсы» и «минусы» этого.
По меткому замечанию Бориса Стругацкого («Новая газета» №1 от 12.01.2011): «…мы – взрослые граждане авторитарного государства, а значит, в какой-то степени дети. Мы не можем жить без надежды на чудо». Поэтому изучение детской культуры может дать понимание основ и «взрослой».
Пора создавать общую работу (либо по мнению учёного из Екатеринбурга Валерия Гудова – «Энциклопедию Буратино»), тем более без пристального анализа толстовской сказки невозможно решение актуальной задачи по правдоподобной реконструкции советской ментальности, её истоков и специфических свойств.
Вот возможные разделы такой работы:
- История создания повести-сказки А.Толстым, её дальнейшие дополнения, продолжения и подражания;
- Трансформации героев сказки в анекдотах, карикатурах, продолжениях;
- Интерпретации героев и искажения/наслоения различных эпох;
- Язык и речевые характеристики персонажей и самого текста;
- Топика сказки и маршруты перемещения сюжета;
- Характеристика природных и метеоусловий по ходу сюжета, как они соотнесены с героями и событиями (например, Карабаса везде сопровождает дождь, хотя в это же время у других ясно);
- Аллюзии и параллели в тексте;
- Особенности советской и постсоветской эпох и различие в них трактовки и интерпретации Буратино.
А вообще, на наш взгляд, буратиноведение должно быть:
1) Комплексным – персонаж ведь очень лукав, неоднозначен при внешней его деревянной простоте.
2) Весёлым, построенным по законам игры. Ведь книга была написана по игровым правилам, и изучать её тоже надо подобным способом. «Подобное - подобным».
На мой взгляд, это будет выглядеть так:
• Сам процесс исследования может быть важнее любого итога;
• Поливариантность рассмотрения: сюжет и ситуации глазами Буратино, Барабаса, Пьеро, Тортилы и т.д.;
• Открытый сюжет, может легко трасформироваться, перестраиваться;
• Многообразие ролей, взглядов, аспектов;
• Слабая нормированность поведения героев – им можно делать всё (немножко хулиганить, точнее, мало-мало безобразничать);
• Создание альтернативных кооперативных исследовательских команд. Например, команда Пьеро, команда Базилио и Алисы и т.д.;
• Наличие содержательного конфликта, дискуссионность аргументов и доказательств;
• Появление в обсуждения постоянного предмета дискуссии, своеобразного нового «виртуального» Буратино;
• Рефлексивность и сопоставимость исследований.
3) Компаративной, использовать в сравнении с другими литературными и культурными героями и явлениями;
4) Менять «фокус» рассмотрения (близкое - далекое), масштаб (большое, взрослое – маленькое, детское);
5) Что Буратино нам «дал», что сделал с ментальностью советских детей? Почему он стал каналом трансляции культурных норм?
6) Как и почему, за какие качества и «заслуги» он стал одним из популярных народных эротических героев, детско-подростковым Казановой? Что в нем «цепляет» и взрослых, например, карикатурах Сапрыкина, Меринова, в комиксах Литичевского и других.
7) Пытаться применить все находки «взрослого» литературоведения (Бахтин или достоевсковедение), весь арсенал изучения или сопоставимо с ним;
8) И, наконец, самое главное. Любить объект изучения как шаловливого, но ненаглядного ребёнка (есть верное наблюдение: если хотите понять человека – полюбите его). Те, кто презирает или ненавидит Буратино, пусть отдыхают и не должны участвовать в исследованиях.
В связи с этим, надо отметить работы М.Л.Гаспарова, Б.В.Томашевского, Б.И.Ярхо, В.Я.Проппа, Ю.М.Лотмана и других. В связи с эти остановлюсь на незаслуженном забытом имени Бориса Исааковича Ярхо (1889 - 1942). Особенно его основную работу «Методология точного литературоведения» . Используя методы вариационной статистики, он ещё в конце 30-х годов прошлого века предложил очень плодотворные способы изучения литературы. Которые даже спустя много лет выглядит новаторскими. К сожалению, одна из интереснейших работ Бориса Ярхо издана только недавно и как и все научные публикации, совершенно крошечным тиражом. Однако я всем рекомендую «скачать» её с сайта http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=3628004.
В данное издание вошли три важнейших монографии одного из самых значительных филологов XX века. «Методология точного литературоведения», полностью публикуемая впервые, стала научным завещанием автора: в ней последовательно излагаются принципы и перспективы теоретического и исторического изучения литературы с помощью количественных методов. Две другие работы, демонстрирующие возможности заявленного подхода («Комедии и трагедии Корнеля», «Распределение речи в пятиактной трагедии»), разрабатывают теорию жанра и теорию литературных направлений на материале европейской драмы XVII—XIX веков. Издание снабжено обширным историко-научным аппаратом, включающим очерк жизни и творчества Б. И. Ярхо, комментарии, библиографии, указатели. В приложении помещено исследование М.И. Шапира о границах «точных методов» в гуманитарных науках. Книга адресована специалистам по сравнительному литературоведению, лингвистической, исторической и теоретической поэтике, историкам театра, фольклористам, стиховедам, а также всем, кто интересуется логикой и методологией науки.
В книге Михаила Ямпольского «Демон и лабиринт» подробно анализируется фигура "химеры", в том числе и в связи с кинематографом, можно выяснить, что она «в своем невообразимом, неустойчивом облике существует лишь как понятие, слово». Не случайно в одной из работ (комиксы) Литичевского Буратино предстает в образе Дориана Грея, также получившего внебиографическую, неорганическую неизменность рисованного изображения.
***
Итак, кто же такой Буратино?
Хвастун? – Да! Но скорее, фантазёр и выдумщик, творец!
Задавака? - Возможно… А кто из подростков им не является?
Хитрец? - Есть немножко, ну чуть-чуть…
Трус? - Ни в коем случае!
Невоспитанный мужлан? – Ну, а кто его воспитывал?
Когда папа Карло, а чаще - никто. Но он наивно-здравомыслящий ребёнок-прагматик. Умение сидеть за столом или сочинять стишки не слишком нужны ему в прозе жизни. Да, он грубоват, неотёсан, но зато очень-очень быстро учится.
Дурак? – Да вы что! Он умненький – благоразумненький. (Нет, надо сказать не так.) Благоразумия ещё пока ему, конечно, не хватает, но деловая смётка уже есть. Да ещё какая! Это именно он сразу придумал проект «Театр Буратино» и мгновенно тут же его реализовал как продюсер и режиссер. Выбрал пьесу о себе самом, распределил всем роли, назначил себя, естественно, самым главным.
А вы говорите – дурачок, дурачок…
Но в первую очередь – он порождение игры, сам любит играть, и вообще всё окружение походит на глобальный супертеатр.
Эту игральность/театральность особенно отметила Валерия Словиковская: «Тут и персонажи балагана и комедии дель арте: арлекины, пьеро и коломбины; и бродячие артисты, и лягушачий кордебалет, сверчок со скрипкой в лапках, кувшинки величиной с арбуз, ромашки размером с солнце, куклы с голубыми волосами, манжеты и кружева, шляпы всех фасонов, бороды и шевелюры, и повсюду театр – в каждой сцене и за каждой дверцей» .
Вот названа эта важная характеристика – это театр. В нашем случае кукольный, где главным является кукловод!
А какое у кукловода самое слабое место?
Оно состоит в том, что любая кукла согласна служить послушным орудием в чужих руках, но лишь до поры до времени, пока не обретет собственную силу и власть. А тогда уж будет мечтать об одном – о самостоятельности и возможности доказать, что и сама чего-то стоит.
Поэтому «ахиллесова пята» кукловода – это те «нити» или точнее связи, которые могут запутаться или просто оторваться.
А это случится неизбежно, если кукла начнёт развиваться.
Отмечено, что понятие «свободная марионетка» – вещь невозможная по определению, это оксюморон. Соединение несоединимого, что в реальности встречается часто.
А как же тогда существовали такие советские оксюмороны как «поднятая целина», «оптимистическая трагедия», или «демократический централизм», «вечно живой», «социалистический гуманизм», или пуще того, «социалистический реализм»? Кстати вспомнил заголовок одной давней полуперестроечной статьи с осторожным названием «Давно пора! А не рано ли?»
Это напоминает ситуацию, когда школяр прочитал учительскую оценку «чепуха», как написанное латиницей бессмысленное слово «реникса».
Итак, интерактивность «Золотого ключика» даёт возможность рассматривать его как саморазвивающийся проект, который имел и будет иметь огромное влияние на формирование молодого поколения советской и постсоветской эпохи.
Тем более, что это небольшое произведение может быть мощным и неиссякаемым (перефразируя выражение Умберто Эко) генератором многочисленных социокультурных интерпретаций.
Вот некоторые интерпретации мы и попытались сделать в данной работе.
Смотри страницу: http://proza.ru/2011/12/20/1656