Сегодня мы были вместе. Да, мы были вместе. Я была отдельно, и ты был отдельно, но мы были вместе. Среди других людей, среди шума, балагана и суеты мы были вдвоем. Ты и я. Я пила чай, шутила с другими, молчала, но при этом была с тобой. Ты делал точно также, и тоже был со мной. И никто не знает, что мы были вместе.
Сегодня ты часто подходил ко мне. Подходил, садился рядом, или просто «мялся» возле и никак не находил о чем поговорить. Я пыталась завести беседу, начинала говорить об искусстве, о погоде, о еде, о тебе… Но ты такой робкий и застенчивый рядом со мной, что вместо беседы у нас получался монолог, вернее у меня. И получался плохо. Я чувствовала вместе с тобой твою неловкость, и мне самой от этого становилось неловко. Монолог был отрывистым и невнятным, как из пьесы парадокса. Я злилась на себя, а ты на себя. Поговорили…
Да… Ты робкий и застенчивый. А еще ты милый, нежный, светлый, добрый, смешной, наивный… Как дитя. Да ты и так еще мальчишка. Но при этом ты мужчина. Настоящий мужчина. Ты сильный, надежный, верный, ты умеешь любить. Все в тебе прекрасно! Твои руки, тихие, мягкие, нежные руки… Как бы я хотела ощутить их тепло на своих волосах, щеках, руках… И лицо твое прекрасно. Кто-то сказал, что если человека любишь, к нему хочется прикоснуться. Мне хочется к тебе прикасаться. К твоим светлым нежным щекам, ко лбу, густым бровям, красивым губам… Целовать тебя… Целоваться с тобой… Чтобы ты меня целовал… А как прекрасны твои глаза! Ясные, лучистые, умные. Но самое прекрасное в тебе – это твоя благородная душа. Чистая. Она не знает пошлого и стыдного. Она не видела грязи и не накопила мусора. Жаль. Ах, как жаль, что я не такая как ты.
Не могу не думать о тебе. Ты просто поселился в моей голове. Вечером или утром, одна или с кем-то, сплю или ем – везде ты, ты, ты… Даже если тебя не вижу, ты все равно со мной, там, глубоко в моем сердце. Согреваешь меня – просто потому лишь, что ты есть. И так легко жить с тобой… в сердце. Так легко дышать с тобой… в сердце. Так легко быть с тобой... А что происходит с моим бедным сердцем, когда ты рядом! Оно то радуется, то ноет, то рвется куда-то, плачет, сжимается, дрожит... И кровь разносит весь этот фонтан чувств в каждую клеточку моего тела. Ты – мой воздух. Такой чистый и свежий, что я задыхаюсь.
Как я могу даже думать о тебе! Как я могу дышать тобой, если раньше я вдыхала только выхлопные газы. Как я могу впустить тебя в свои черные легкие, в свое скверное тело, в лукавые мысли. Тебя. Такого… Который не дает мне покоя. Я тебе кричу «вон», а ты не уходишь, я тебя гоню, а ты все не уходишь, я борюсь с тобой, борюсь, борюсь, а ты никак не хочешь уходить из моей головы. Или может, я тебя не могу отпустить. Нет сил. Я слабая. Какая же я слабая рядом с тобой…
Ты как-то сегодня по-особому произнес мое имя. Так нежно, с чувством. Я слышу свое имя миллион раз на день, изо дня в день, всю свою жизнь. Его произносили грубо, дерзко, нежно, ласково, безразлично, с любовью и с ненавистью… Но то как произнес его ты, то как оно прозвучала из твоих уст… Так сладко никто никогда меня не звал. Такие привычные для меня звуки, соскользнувшие с твоих губ, казалось, превратились в бабочку. Она запорхала в воздухе, защекотала мне уши, задразнила все тело до кончиков пальцев и волос, влетела в душу, а там закружилась, завертелась, забилась своими нежными крылышками о стенки моей несчастной души. Она рвалась на волю. А я ее не выпускала. Она была моей. Она была твоей. Что ты хотел сказать, когда так произнес мое имя? Оно прозвучало как-то неоднозначно, что-то недосказанное
тянулось за ним. И такое важное. Но что бы его озвучить, тебе не хватило сил, решительности, самую малость. Ты точно что-то хотел сказать… Не знаю, что, но знаю точно, что я тебе нравлюсь. Глупый. Зачем я тебе нужна?
Это такое счастье чувствовать на себе твой взгляд. Я ощущаю на себе каждый лучик, исходящий из твоих глаз. Ты освещаешь им и линию на моем теле, и морщинку на моем лице, и ресницы, и нос, и сухую кожицу губ, и небрежно торчащий пучок волос... И каждая освещенная клеточка, тянется к этому лучику. И каждой этой клеточке тепло-тепло. И я расцветаю от твоего взгляда, начинаю сиять от твоих же лучей. Но посмотреть тебе в глаза не могу. Представляешь, я смущаюсь! Я. Смущаюсь. Тебя.
Ты – мальчишка, романтик, ты юный и чистый. Ты полон жизни, надежд, ощущений, мечтаний. Все манит тебя. Желтый, красный, трава, небо, ревность, любое занятие, каждая секунда – все на полную грудь. Бежать - так бежать. Сбивая ноги, истекая потом, падать, но вставать. Из последних сил, не щадя этих сил. Бежать! Стоять – так стоять. Нерушимо, превратиться в камень, навечно застыть. Но стоять! Любить – так любить. Всем собою, отдаваться до краешка мысли, до капельки крови, до каждого вздоха - умереть за любовь. Ты не будешь думать, сопоставлять и вести расчеты, чего-то искать. Не будешь трусить и лгать. А только любить… Все в тебе так. Сегодня ты любишь, а завтра с такою же силой и ревностью можешь возненавидеть. А потом также честно раскаяться и снова любить. На полную грудь, до конца.
Жаль, что потом все становится сложным, неясным, запутанным. Жизнь превращается в клубок сплетенных разноцветных ниток: толстых и тонких, чистых и грязных, ярких, тусклых, нежных, грубых… И каждый пытается найти в нем свою ниточку. А кто знает, где его ниточка? Мы вытаскиваем, то одну, то другую, думаем, что находим, но испытываем разочарование и снова ищем. Перескакиваем с нитки на нитку. Кто-то хватается за одну, безликую, серую и волочится по ней всю жизнь. Кто-то выбирает грязные, оборванные шнурки и грубо выдирает их с общего клубка. А кто-то выдергивает золотые и вовсе не замечает, что на самом деле они желтые. Мы перескакиваем с нитки на нитку, в поисках своей. И только немногим удается найти, ту единственную нужную ниточку, которая приведет нас к сердцу клубка. А может ты моя ниточка? Нет…
Маленький мальчик. Мой миленький маленький мальчик! Как хорошо тебе жить! Тебе все мило и все красиво. Даже грусть для тебя мила, даже гнев тебе красив. Все вокруг ты видишь, все вокруг ты воспринимаешь через призму своих мечтаний…Чуть-чуть надумываешь, преувеличиваешь, добавляешь. Мечтаешь… Я, наверное, тоже твоя мечта? Не такая. Может немножко нежнее, а может чуточку красивее, а может… Интересно, какой ты меня выдумал?
Но кто же я такая на самом деле? Да я и сама не знаю. Раньше, я могла четко представить себя. Именно представить. Ведь чаще всего для других человек такой, каким сам себя представляет. Так вот раньше я воображала себя «тонкой натурой». Моя душа всегда тянулась к чему-то высокому. Я упивалась поэзией. Зачитывалась Байроном, Пушкиным, Есениным, Цветаевой и другими гениями слога. Тогда я не знала, кто они такие и о чем они пишут. Но моя душа все понимала. Каким-то сокрытым от меня образом она ощущала всю ту глубину, которая прячется за такими простыми словами. Сокрытое иногда пыталось выразиться в моих собственных убогих стишках. О чем я могла тогда писать? Я просто жила. Я просто была счастлива. Наверное, об этом и писала.
Главное то, что мне всегда хотелось творить. Творчество… Это рождение полезного, необходимого, прекрасного от чего жизнь становится хоть чуточку лучше. Это белые нежные снежинки, покрывающие замерзшую серую землю. Согревающие и питающие ее. Мне всегда хотелось быть тем облачком, из которого вылетают эти сказочные снежинки. Это такое чудо, когда твои хаотично разбросанные мысли, растекшиеся чувства сливаются в что-то единое и из этого единого рождается новая жизнь: картина, стих, скульптура… Наверное, по этой причине я и выбрала академию искусств, где я училась ваять, лепить, творить. Творить.
А еще раньше я очень любила прогулки пешком. Особенно в безлюдных живых местах. Я могла часами бродить по тропинкам посадок, по дорогам полей. Моя жизнь тогда и была тем самым бескрайним полем, бездонным небом, легким волнующим ветром, шорохом колосьев, вечерним пеньем сверчка… и все казалось таким ясным и простым, но в тоже время во всем была какая-то тайна.
Вот так и жила. Как ты. Парила. По небу, по звездам, планетам, галактикам… И все я хотела посягнуть. Все хотела вместить в своем маленьком мире. И были в нем и мечты, и любовь, и надежды…
Но вдруг, в мою жизнь вползла реальность. Она застала меня врасплох. Я была совершенно не готова. Мне было всего лишь семнадцать. Нужны были деньги… Я даже не знаю, как я решилась. Мне кажется, что я и не решалась вовсе. Все произошло как то само по себе. Это было как страсть. Только подумала, потом попробовала, потом втянулась, загрузла и утопала, утопала, утопала….
Первая ночь. Я стояла вся окутанная сигаретным дымом и жадными мужскими глазами. Мелодия утихала, а я никак не решалась раздеться. Я решилась сюда прийти, я решилась этому научится и вот, последний шаг – а я не могу. Сколько мыслей и чувств пронеслось в моей голове и в сердце за какие то пару минут. Огромный ком нарастал в груди все больше и больше, дышать было тяжело. Казалось еще чуть-чуть и я лопну. Нужно срочно было что-то сделать. Или убежать, да, убежать, быстро, не оглядываясь, сбежать и забыть или … Я сняла одну бретельку, затем другу, платье быстро сползло по телу на пол. Я стояла голая. В тот момент мне казалось, что все глаза мира смотрят на меня, пялятся, пронзают. Стыд, смятение, злость, обида, растерянность одолевали то по очереди, то все вместе. А я с каменным лицом продолжала танцевать . Голая. На виду у всех. Песня закончилась . И вместе с песней закончилась моя прежняя жизнь. Во мне как будто что-то надломилось, треснуло. Трещина начала быстро разрастаться, раскалывая меня на части, куски и кусочки. Я начала пить. Чтобы забыться кто я и где я, что бы навсегда утопить оставшиеся во мне кричащие кусочки. Этот крик был невыносим. Было больно. А после первого же бокала становилось легче, а после десятого – все равно.
Днем я занималась искусством, а ночью развратом. В конец я вовсе измоталась, забросила скульптуру и окончательно погрязла в болоте. Та жизнь для меня стала нормой – бесчувственная, проспиртованная, подавленная жизнь. Я была словно в бреду. Остатки здравого смысла иногда глухо откликались где-то там внутри. Но это было иногда и где то там. А потом голос разума и вовсе исчез. Ведь я уже не просто танцевала, голая… Да. Мне тяжело это озвучить, тяжело себя осознавать такой, но это я. Я стала товаром. На меня уже не просто смотрели, меня покупали. О, как это ужасно! Как много грязи! Сейчас много грязи, а тогда… Я была в таком состоянии, я себя довела до такого состояния, что тогда, после той первой продажной ночи я не чувствовала ничего. Я мылась в душе и думала, почему это мне не стыдно, не гадко, где моя совесть, где же эти оставшиеся кричащие кусочки. А ничего не было. Ничего. Как будто кроме белого кафеля и струящейся воды и не существовало больше в жизни ничего.
Но как только я опустошила себя до конца, через время, постепенно на пустом месте начало возникать что-то новое, совершенно мне не свойственное, чужое, отдельное от меня, но во мне живущее. И это «что-то» мучило и разъедало меня изнутри. И чем больше я окуналась в бред, тем сильнее поглощало меня это новое чувство. Оно росло во мне все с большей силой, давило, угнетало. Мою душу как будто раздирало на части. Это были совсем не те первые ощущения стыда и смятения, которые давали надежду, и которые я так упорно игнорировала и давила. Это было мучение - мне хотелось выть, кричать, лезть на стены, выпрыгнуть из окна… меня охватило чувство такой безысходности, такого отчаянья! А «что-то» шептало мне, что выхода нет, тупик, конец, все. Периодически я забывалась в вине и в блуде. Стаканы, бокалы, рюмки, музыка, смех, сигареты, руки, губы, шепот, квартиры, кровати, постели… Пробуждение – и невыносимая боль. Совсем не та первая боль, другая. Не стонущая, а скребущая, всеобъемлющая, разрывающая. Мне казалось, что я схожу с ума. Хотелось только одного – смерти.
Сколько это могло продолжаться? Как бы долго я выдержала? Я не знаю. Однажды со мной случился очередной приступ истерики. Я кричала. Мне хотелось освободиться от рабства, в которое я сама себя заковала. Я кричала. Этот крик вырывался сам по себе. С этим криком мне хотелось выплеснуть наружу это мерзкое пожирающее чувство. Но оно так засело во мне, так крепко вцепилось, что сил просто не хватало. И вдруг, неожиданно для самой себя я обессиленная упала на колени и начала молиться. Я никогда раньше этого не делала. Хотя всегда веровала в Бога. Но тут вдруг такая горячая, такая искренняя молитва сама полилась из моих уст. Я стояла на коленях и умоляла Бога мне помочь. Господи, помоги мне! В словах, в слезах, в душе во всем моем теле звучала эта фраза. Помоги мне! То кричала, то шептала я эти спасательные слова. И плакала, плакала, плакала… Время как будто остановилось, вокруг все исчезло, только где-то там далеко был Бог, и моя грешная измученная душа тянулась к нему изо всех сил. На душе стало светло. Первый раз за долгое время. Какая-то особая легкость пронизывала все тело, мысли рассеялись, чувства приникли. Такая тишина и покой, такая кроткая радость растекались по всем членам. В сердце ожила и забилась надежда. Это было всего лишь с мгновенье. Но этого было достаточно. Я поняла, что Бог меня услышал…
Все прошло. Все осталось позади. Только вот и я, настоящая я, осталась там, далеко, среди пенья сверчков и бездонного неба. Где то там, далеко… Но Бог опять смиловался надо мной и подарил тебя. Если бы ты знал, что ты для меня сделал! Я могу чувствовать, радоваться, я могу любить! Представляешь, я все еще могу любить… Но только не тебя. Я все для себя решила.
Я буду молиться, чтобы ты остался таким чистым и светлым. Я очень хочу, чтобы жизнь тебя пощадила. Чтобы твои глаза остались такими же лучистыми, душа благородною, а сердце не разучилось любить. А еще, чтобы ты встретил ее… такую, как ты.
Жаль, что я не такая.