Среди душно нагретого болота нашел оконце воды. Оно качнулось, блеснуло огненным бликом. Я наклонился, и, зачерпнул из него фуражкой. Запрокинув голову, жадно поймал ртом протекающую сквозь матерчатую ткань тепловатую струйку.
Отдышавшись, смотрел, как низко и почти бесшумно кружат вокруг меня бледно синие стрекозы. За смутным звоном, за дрожью испарений, на противоположном берегу стоял лес. Его густую зелень затягивало синью, а над вершинами сосен, почти цепляясь за них мглистыми краями, поднималась дождевая туча.
В ее глубине остренько блеснуло, и я успел досчитать до четырнадцати, прежде чем до меня докатился удар грома. Глухо и широко зашумела чаща и пронзительно по кошачьи несколько раз вскрикнула иволга.
-Витька, зови Толяна, надо спешить домой! - закричал я.
Братья еле поспевали за мной с неполными кружками ягод в руках.
Я нес ведро с несколькими литрами черники. Вышли на лесную дорогу, пересекли узкоколейку. Рельсы ее были горячими, дождевой фронт обкладывал лесные массивы впереди нас. Гроза встретила со всей своей яростной силой, когда до дома оставалось три километра.
Будто тысячи птиц стали спускаться с небес и осторожно рассаживались вокруг нас. Приближался шум дождя, он рос, превращался из невнятных шорохов во вкрадчивый расширяющийся шелест, заставлял вздрагивать дубовые листья, папоротники, расходился все шире и гуще, и вскоре закрыл сизой мглой широкую просеку, краем которой бежала наша тропа.
Дохнуло прохладой, мир сузился и вскоре стал серым от хлопотливого дождя. Его сменил ливень. Пучеглазые пузыри, бесчисленными стаями вставали и лопались в кипящих от дождя мутных лужах. Потоки воды гнули нас, мы опустили свои лица. Спрятали их под козырьками фуражек и шли, почти прижимаясь плечами, друг к другу.
От прилипших к телам холодных рубашек нас бросило в дрожь. Но надо было шлепать дальше, потому что только наши ноги могли приблизить нас к дому, где было сухо и тепло. Останавливаться под набухшими от дождя кронами деревьев, мы даже и не пытались.
И вдруг, за нашими спинами, кто - то невидимый, но всесильный и безжалостный коротко и властно взмахнул рукой. И тут же, совсем рядом понизу зашипело и с такой сокрушительной мощью ахнуло, так коротко раскатилось и погасло, что я невольно скосил глаза влево, потому что не стал чувствовать плеча одного из братьев.
Я видел, как Толя, вскрикнув, упал на обочину. Я остановился, и с испугом поглядел на него сквозь серые потоки дождя, а брат уже поднимался с земли. Самым удивительным было видеть, что он продолжал держать в своей вытянутой руке кружку с черникой, которую как лакомство, по негласному правилу нам разрешалось съесть по дороге домой.
И вновь в полном молчании мы торопливо шагали вперед, плечом к плечу, сквозь ливень, под оглушительные удары грома, стуча зубами и сжимаясь от холода. С козырьков глубоко надвинутых на головы наших фуражек бежали струи воды.
Я изредка взглядывал в ведро, где в тусклом блеске влажной горкой лежали ягоды, сжимал дужку коченеющей рукой и каждый из нас знал: собранные с большим терпением десяток кружек черники давали нам право считать, что завтра мы будем, есть хлеб, заработанный своими руками, а сразу после дождя, каждый из нас может до самого вечера вольно распоряжаться своим свободным временем.