Мне 52 года. Я одинока. У меня нет ни детей, ни внуков, ни друзей. Внешне я похожа на 70-ти летнюю старуху. Я уже давно не работаю, скитаюсь из одной больницы в другую. У меня нет собственного жилья. Сейчас я живу в частном приюте для бомжей. Здесь неплохо кормят, дают ночлег, немного лечат и ведут душеспасительные беседы. Бледные тихие монашки с одинаково печальными глазами беседуют о царстве Божием с каждым, кто приходит сюда больше двух раз. Со мной тоже беседовали. Потом перестали, не выносят мой молчаливый безразлично-пустой взгляд, их почему-то передергивает от него. Старые ханжи, других слов у меня для них нет! Какое дело им до моей Души?! Нет у меня никакой Души! И я, если честно, сомневаюсь, что она когда-нибудь была. Я живу здесь уже две недели. Я бы никогда сюда не вернулась, мне на улице хорошо, но сейчас холодно, да и в кормане у меня денег хватит только на кусок самого дешевого хлеба. К тому же стали гнить ноги, и я с трудом передвигаюсь. А тут тепло и можно весь день сидеть или лежать на кровати, совершенно не беспокоясь о том, что без движения можешь замерзнуть и околеть. Одно плохо, здесь не дают выпить или уколоться, морфий колят только, когда боль в ногах становиться невыносимой. Уже несколько раз предлагали ампутацию, видимо, придется согласиться. Тогда можно будет расчитывать на инвалидность и пенсию, а передвигаться буду также как и сейчас, на костылях. Я уже давно не стыжусь попрашайничать. Выпиваю, но упорно не хочу признавать, что у меня проблемы с алкоголем, также впрочем как и со всем, что помогает забыться. В забытии я нахожусь часто, почти всегда. В моем органзме нет ни одного более ли менее здорового органа. И судя по отзывам врачей, с которыми я имела дело за последние полгода, протяну я не долго, если повезет, то до следующей весны. Но меня это уже не волнует. Меня вообще мало что волнует последние двадцать лет. Я уже давно живу сегодняшним днем, насущными нуждами и сиюминутными желаниями. Со временем мой круг нужд и желаний сузился до неприличия. По мне так это хорошо, лишний раз не надо напрягаться. Я не общительна и угрюма, могу и врезать, если что не так. От моей былой доброты и мягкости не осталось и следа. Жизнь на улице закаляет любой характер, даже такой тухлый, который был у меня. Я не в ладах со всеми. Частенько бывает так, что там где я появляюсь возникают потасовки. Закон я тоже не жалую, несколько раз попадалась на мелком воровстве, по-крупному куш не удавалось сорвать никогда, да мне это и не надо было. Никогда не любила деньги и прекрасно обходилась бы без них, если бы мой проклятый желудок не требовал от меня жратвы. Знаю несколько воровских приемов (был у меня лет десять назад некоторое время в любовниках щипач, он меня и научил технично лазить по карманам), но пользуюсь ими не часто, потому как лень, да и попрашайничать куда безопаснее и легче, а гроши те же.
Вы спросите как я докатилась до такой жизни? А я отвечу, незаметно это все происходило. Даже не помню какой мой поступок стал первым шагом на этой вонючей дороге, которая привела меня на помойку. Мне было 30 лет, когда не стало мамы – последнего близкого и родного для меня человека. Тогда во мне окончательно что-то умерло. Это что-то начало умирать еще после бабушкиных похорон, потом смерть отца, совпавшая с крахом моего проекта по созданию семьи.
Тот год длился для меня невыносимо долго. Каждый день я вставала с болью, работала с болью, ложилась спать с болью. Он мне часто снился, почти каждую ночь. И все время я не успевала что-то сделать для него или что-то ему сказать. Это было очень –очень важно, мы оба об этом знали, а я не успевала. И боль, кругом боль, даже во сне. А потом под новый год мне приснился сон. Он пришел и сказал, что приглядывает за нами, и...все будет хорошо. Больше он мне не снился. Я почувствовала, как меня отпустило, в тот момент я поняла, что стала уже другим человеком. Ушла какая-то часть моей наивности и добраты к миру. Я почувствовала апатию, сменившуюся через некоторое время банальным цинизмом.
Вообще, цинизм – это рубец на душе, омертвевшая, застывшая ткань на месте разрыва. В дальнейшем у меня было много таких рубцов. В конце-концов наступил необратимый некроз души, и она перестала реагировать на то светлое и доброе, что еще иногда случалось со мной. Видимо, поэтому я сейчас есть то, что я есть.
Теперь я живу потребностями тела, того единственного, что у меня осталось. Чувства и эмоции заменили желания. Есть, пить, спать, ходить в туалет, просто лежать – все чего я хочу от жизни. Раньше хотелось кайфа от секса, алкоголя, наркотиков, теперь – просто покоя.
У меня никогда не было настоящих друзей, тех, которым я могла бы позвонить в любое время суток и просто сказать, что не хочу жить, что меня все достало, что внутри пустота, которая давит на мозг и сводит с ума. Тех, кто мог бы встряхнуть меня, зажечь для меня солнце, хотя бы это и была простая электрическая лампочка. Тех, кто бы мог просто так ни за что поделиться со мной частью своей жизненной энергии, когда я умирала от жажды. Такие не встретились, таких не встретила. А может быть встретила, но пропустила? Не знаю.
В 30 я еще хотела бороться, я еще могла бороться за свой ближний круг. Я еще пыталась строить его. В 35 у меня опустились руки. Я приняла все как есть и выбросила белый флаг. В 36 появился ОН. Ворвался в мою жизнь, распахнул дверь и просто остался в сердце....на четыре года. Судьба улыбнулась мне в последний раз. Он умер за три дня до регистрации. Нет не свадьбы, а именно регистрации... в ЗАГСе.
Как-то так получилось, что у нас не было колец. Мы почему-то все время забывали их купить. Какие-то нелепые случайности мешали. То он хотел заехать, но запамятовал, то я поздно вспомнила, а возвращаться было лень, то у дверей магазина вдруг обнаружил, что потерял обрывок с моим размером, а вспомнить не может, решил, что завтра зайдем вместе. И так все два месяца ожидания, вот и дотянули почти до последнего дня. Было платье, был костюм, даже обувь была и с парикхмахером я успела договариться, а колец не было.
А потом ОН умер. Все как-то буднично получилось. Обычное восресенье, обычное утро, обычное солнце и никаких предчувствий или плохих снов накануне. Нет, не могу, не буду я тот день вспоминать. Больно. Все еще жутко больно.
Моя душа ушла вместе с НИМ за ту черту. Я думала, что она проводит ЕГО и вернеться, но она осталась там навсегда. Я долго ее ждала, а потом перестала. Похоронили его в свадебном костюме. Я так захотела. Когда прощалась с ним нет не плакала и обмороков никаких у гроба не было, только надела ему на палец кольцо и себе надела. Ему на правую, а себе на левую руку. Все тогда подумали, что я помешалась. А мне было все равно. Мы принадлежали друг другу и смерть здесь ни при чем, даже ТАМ ОН был моим, даже ЗДЕСЬ я была его.
Больше я никого не любила. И себя тоже. Еще оставалось немного веры в Бога, а то бы не раздумывая отправилась бы за НИМ и наплевала бы на то, что мое путешествие по дорогам этого грешного мира еще не закончено. Я решила умереть естественной смертью, но поклялась сделать все, чтобы она наступила как можно скорее. Вот уже 12 лет я твердо следую своей клятве.
Со дня похорон на ЕГО могиле я не была ни разу. Зачем мне его поминать, я никогда о нем не забывала. ОН со мной. После этой моей выходки от меня отвернулись ЕГО родственники, со своими я уже давно не общалась. Я не жалею. Я никогда до конца нигде не приходилась ко двору. Я – одиночка и мне это нравиться. Единственный кто меня понимал и дышал со мной в унисон был ОН. А теперь ЕГО нет, ОН далеко. Всех остальных я уже давно послала к черту. И не каюсь в этом.
Что было дальше? Веселая разухабистая жизнь, за которую я щедро платила своим здоровьем. Я делала только то, что мне нравилось, не считалась ни с кем кроме себя и не смотрела вперед. Через четыре года такой жизни я попала в больницу с сильнейшим приступом удушья. Вышла я оттуда через месяц с двумя диагнозами мерцательная аритмия и эмфизема легких, о которых тут же забыла. Я даже была довольна. Все шло по плану. Через год очередной любовник дал попробовать морфий. Мне понравилось. С тех пор и сижу на нем. Дальше были ломки, больницы, потеря квартиры, к морфию прибавился алкоголь, начались запои. А курить я стала после смерти матери и не собиралась бросать. В общем стандартный набор, ничего нового и оригинального.
Теперь я одна, последний хахаль выгнал меня со своего чердака месяца четыре назад, когда было еще тепло. Завел себе любовницу помоложе. Вот так и живу с Божьей помощью. Что скажу на страшном суде, когда меня спросят зачем жила? Просто промолчу. А там пусть сами решают где мое место, я ко всему готова.