ЕВРАЗИЙСКАЯ СИРЕНА
Надежда Чернова - талантливая поэтесса , настоящая русскоязычная евразийская сирена, пишущая о самом главном в нашей жизни, - о Любви с большой буквы. А Любовь она везде Любовь - хоть в Израиле, хоть в Америке, хоть в Казахстане, где она и проживает!
Надежда – автор десяти поэтических сборников . Очередная её книга так и называется «Только о любви». Стихи Надежды Черновой переводились на многие языки мира. Она и сама талантливый переводчик . Переводит с казахского, с украинского, с болгарского, с чеченского и с французского. И прекрасный эссеист! В многостраничном эссе – « Четвёртое испытание Иовы» - Надежда Чернова прослеживает духовную связь между двумя великими поэтами, двумя «врагами народа» Шакаримом и Мандельштамом.
И ещё один мотив присутствует в стихах талантливой поэтессы – библейский.
+++
Мне снилась жизнь моя.
Сначала
В ней столько музыки звучало,
Что слово было ни к чему.
Так жемчуг спит в поющем гробе,
Так слышит мир дитя в утробе,
Еще не явленный ему.
+++
Нелюбимому - верна,
А любимого - бросала.
От реки и от русалок
Эта вечная волна.
И когда горит луна,
Я зову тебя и плачу,
А придешь - тотчас же прячу,
Что одним тобой полна.
+++
О грешном думала, о краже,
А что имела - не ценила,
И не заметила я даже,
Что нелюбимого - любила.
Он был дыханьем над устами,
Он тенью был в мой день осенний,
А вот теперь его не стало -
И нет меня без этой тени.
ПРОКЛЯТЬЕ
Бросишь камень - возникнет кресало.
О, как много сгорело в огне!
Все пороки, что я проклинала,
Перешли незаметно ко мне.
Эта алчь, ядовитее жала,
Эта скаредность злая моя -
Я трясусь и над крохою малой,
Над ничтожным цветком бытия.
Я чужого добра возжелала,
Как Вирсавию смуглый Давид.
Он следил, как по саду мелькала,
Как блестел на запястье нефрит.
Как роняла в траву покрывало,
Его взгляд заприметив опять.
Он сгубил ее мужа, чтоб стала
Лишь Давида она целовать.
Точно так же, под тенью дувала,
Я крадусь за любимым моим,
Что когда-то легко потеряла,
Отдала без слезинки другим.
Все равно показалось мне мало -
Прокляла перед ликом святым,
Ветку вербы, пучок краснотала
Окунала я в жертвенный дым.
Что ж теперь драгоценней коралла
Мне соперниц невинная кровь?
И любуюсь я сталью кинжала,
Где поэта рука начертала:
"Все, что проклял, - воротится вновь
ПЛЕН
… На ивах той страны
Наши арфы повесили мы;
Ибо пленившие нас,
Требовали песен от нас,
И веселья – удручавшего нас …
КНИГА САМУИЛА
Нет теперь на свете молчаливей
И печальней и бледней меня,
И висит свирель моя на иве
В красном свете гаснущего дня.
Не звенит свирель моя по склонам,
Не звенит она и по холмам –
Как народ, пленённый Вавилоном,
Я не стану петь твоим врагам.
Не узнать им, как в одежде белой
Бог входил в наш персиковый сад,
Как потом свирель моя звенела
И слезою вспыхивал твой взгляд.
Пляшет конь, змея струится в гриве
И вздыхает надо мною плеть,
Не висит свирель моя на иве –
Я врагам твоим не стану петь!
И прибьют меня, как пыль пустыни,
И промчится конница по ней,
И она, горячая остынет
Под ногами сгинувших коней.
И пойдёт, войною обиссилен,
Нищий люд – куда не знает сам,
А потом из этой лёгкой пыли
Слепит крепость – ближе к небесам.
Заживёт, как встарь, под облаками
В щебетанье ласточек речных,
И огонь забьётся под руками
В очаге из помыслов моих.
Но печаль!
Её не отогрели
Ни покой, ни благость бытия …
И наступит час моей свирели
Рассказать,
О чём молчала я!
ЛУНА И ДЕВЧОНКА
Плывёт над зыбью пашен,
К полуночи красна,
Обломком скифской чаши
Ущербная луна.
Звериный абрис тонкий
На стенке ледяной –
И дерзкий смех девчонки
Под этою луной.
Остры худые плечи,
Скуласт и темен лик.
Осколки древней речи
Хранит её язык.
Она дичает к ночи –
В ней есть кошачья кровь!
Горят зелёным очи,
Хитра её любовь.
Луна пошла на убыль –
И вот уж нет луны.
Печально сжаты губы
И брови сведены.
Бессмыслен взгляд стеклянный –
Стоит она впотьмах,
Как идол деревянный
На киевских холмах.
От страсти до порока
Влюблённых довела –
Так власть её жестока,
Так сила тяжела.
Но лишь луна проглянет
Над степью кочевой –
Девчонка снова станет
Весёлой и живой