Нежность, которая струилась из глаз этого мечтательного ребенка, трогала сердца. Он рос в небольшом поселке, где взрослые, в отличие от городских, успевают разглядеть своих детей, хотя и не всегда знают, что же с этим делать. Там его мягкое и благородное сердце ценилось и находило поддержку.
Когда же настал момент покинуть родное гнездо, то он, полный надежд, поехал устраивать свою жизнь. В городе были родственники, и было, кому помочь. Не стану ограничивать повествование точным описанием того, что он делал, чего хотел добиться, и что в точности повернуло его жизнь в другое русло, так как это отвлечет нас от сути. Суть же в том, что его мечта не сбылась так, как он этого хотел: те, кто решали его судьбу, были маститыми мэтрами, но глядели на него достаточно однобоко, считая его нежность деревенской стеснительностью. В-общем, высоты на этой стезе ему не светили. Да и сам он начал понимать, что сердечная открытость, с которой он вырос, в городе не в цене. Его хотели видеть этаким «железным человеком», серьезным, влиятельным... Образ был ему интересен, особенно, когда он вспоминал несправедливости... и он надел маску! Он быстро научился этому — надевать маску - так как был весьма смышлен. Параллельно попытками покорить свою мечту, он работал... там он должен был быть сильным и жестким, начальство требовало результатов во что бы то ни стало. А, так как нашему герою, помимо смышлености, было присуще еще и честолюбие, а также мужская верность дружбе и делу, то он свыкся со своей маской.
Жизнь стала устраиваться, он женился, родился сын. Но вскоре случилось то, чего бы он больше всего боялся, если бы мог подумать о таком... И он вспомнил про маску силы. Да! Это было спасение: от катастрофы чувств, от разрыва сердца! И, одев камуфляж призвания служению маске, он ушел с головой в работу.
Надо сказать, что работа, которой он занимался, по началу вызывала душевное раздвоение — все-таки система начальнико-ориентированная, и, зачастую несправделивая к тем, чьи судьбы были в его руках... Он вспоминал маму, мысленно разговаривал с ней... Мама была добрая, она всегда его понимала... Но она была далеко. Дело, которому он решил посвятить себя с головой, было просто спасением. Решая чужие проблемы, забываешь о своих... Правда, и маску приходилось носить сутками. Он снимал ее только дома. А, когда дома случилась беда, он в большинстве случаев, был предоставлен лишь гложущему одиночеству, да тем, перед кем свою маску носил... и он частенько так и засыпал - в маске,и просыпался с маской. Может, так и проще, чем все время перерождаться, играя роль. Зато на работе его любили и уважали — ведь маску он выбрал именно такую: чтобы его любили и уважали. Маска сидела туго. И он перестал замечать ее. И напомнить было некому. Окружающие не смогли бы заметить, когда она приросла: они ведь не видели его без маски. А она приросла и проросла, пугая нежного деревенского ребенка и заставляя его сжаться, забиться в угол и не подавать ни звука. Зато было уже не так больно! Он думал, что теперь он окреп, и знает, как брать от жизни, то, что она должна давать ему по праву — по праву рождения. Он знает, как поворачивать жизнь и как выжить. Но счастлив ли? Он старается не слышать маленького плачущего ребенка внутри себя: какой от него прок? Что он может?? И, если ему не суждено быть беззаботно-счастливым, как в детстве... может, ему поможет та, другая, которая примет его и с маской, которая не спросит лишнего, которая завернет и укроет его от страшных проблем стеганым одеялом, и он вспомнит, как было хорошо когда-то, когда все было ясно и просто, когда его любили просто потому что он есть, радовались его удачам... и мир видел его лицо — настоящее.
Это была еще одна иллюзия маски. Маска силы не подпускала к нему такие светлые души. Даже если они и приходили, они стеснялись сказать, что видят маску. А ребенок внутри сидел и ждал, когда же его освободят от того, в чем он задыхается, когда же вспомнят о нем, о его мечтах, когда мир увидит и поймет, что без маски он гораздо прекраснее! Урок, который он уже усвоил: мир жесток,и, если хочешь добиться своего, надо быть зубастым и царапучим, тут не до нежностей. И он затолкал ребенка как можно глубже, чтобы его не слышать. Вокруг появлялись люди, хвалившие его, женщинам очень нравилась его маска. Но среди всех них не было той, другой. Угрызения совести он тоже стал заталкивать поглубже, потому что счастье... ну невыносимо чувствовать себя несчастливым! Тем более, что он не только сильный, но и очень солнечный человек! А другого пути он не знал.
Бог видел все это. По ночам Он разговаривал с маленьким забитым ребенком, и тому становилось легче. Ну как докричаться до того, кто не хочет слышать?? Посылай хоть тысячу ангелов — человек не возьмет свое, пока сам не захочет, как та лошадь на водопое... И Бог ждал, когда же наш герой наиграется с маской, когда поймет, что именно она сделала его несчастным, навязав ложные цели и ценности, убеждая в необходимости своего существования. Хорошо бы это случилось до смерти!