Мне было семнадцать лет, я работал на угольном разрезе учеником электрослесаря, когда к нам устроился новый слесарь Сергей Васильевич, ровесник нашего мастера Алексея Фомича.
Как-то заговорили они о своей армейской молодости. И выяснилось, что оба участвовали в боях с японцами, один в пехоте, а другой в артиллерии. Даже воевали рядом – мелькали в их разговоре одни и те же названия китайских городов и рек, одни и те же генеральские фамилии. Дошёл разговор до штурма Харбина.
– Наш полк брал Харбин со стороны Священной рощи. Семь раз в атаку ходили, половина полка полегла, а японцы держатся! Запросил наш командир в дивизии помощь «Катюшами» – выжечь их, к чёртовой матери, из рощи. А ему отвечают, что не будет «Катюш». А не возьмёт рощу через час – под трибунал пойдёт за неисполнение приказа.
Собрал командир полка всех оставшихся в строю офицеров и коммунистов и сам повёл их в восьмую атаку. Ворвались они в эту проклятую рощу. И даже не успели доложить о взятии, как ударили по роще «Катюши». И выжгли всех – и последних сопротивлявшихся японских «смертников», и остатки нашего полка. Меня-то ещё в седьмой атаке ранило, я в это время на пути в медсанбат был. А ты где был?
Молчание.
– Ты-то в это время где был?
Молчание.
– Ладно. Не хочешь, не говори.
– Я в это время из своей «Катюши» по Священной роще бил.
Прошло сорок лет. Я намного старше, чем были тогда мои первые рабочие наставники. И лишь теперь понимаю меру мужества, потребовавшегося одному из этих русских солдат для такого ответа.