Это утро наступило. Я не просыпался. Я не вставал и не умывался. Я даже ни куда не уходил, хотя... где вообще в такие дни я мог очнуться? Но это утро просто взяло и наступило. Как ни в чем не бывало. Все началось с того что я сижу у окна какого-то большого светлого заведения, и вижу в окне ровно проложенный асфальт, который выглядел как кафель кухонного пола, и похоже его хорошо успели потоптать грязной обувью. После асфальта дорога, вдоль дороги весело поднимались кудри больших зеленых кустов, с одной и с другой стороны. Там дальше, кажется, был тот же кафель и жилые кирпичные дома, которые выглядели очень дружелюбно. Я смотрел как раз на эти дома. Сначала мне казалось, что они выглядят очень мрачно – там лишь ветер тряс листву деревьев и кустов. В окнах не было видно никакой жизни. Это было неким царствием тишины. Эти дома простирались друг за другом на узком расстоянии друг от друга, каждый из них приветствовал эту дорогу. Я еще не знал, где эта дорога заканчивается, я знал лишь только то, что она очень длинна. С кирпичных домов мой взгляд переходил обратно на этот асфальт, напоминающий кухонный кафель. Я-то понимал, что сейчас утро и я нахожусь в закусочном заведении, и на моем столе уже остывает чашка черного кофе без добавлений. Отступая мне казалось, что я в каком-то доме и справа от меня кухня, в которую я должен пойти и с кем-нибудь о чем-то поговорить.
Я много размышлял. Мне хотелось знать, что происходит. Но была только одна вещь, о которой я не хотел думать. Это было время. Мне не то что не хотелось, мне было страшно думать об этом. Все потому что я боялся, что я его уже утерял – я не хочу сказать, что я что-то не успел, я хочу сказать, что я могу оказаться не там где я должен быть. Мне кажется, что именно поэтому я пью кофе – оно ассоциируется у меня с чем-то необычным. Вот в данный момент я сижу и смотрю на эту свою белую чашку пустой кофейной черноты. Черный кофе в белой чашке. Говорят, не очень хорошо пить много кофе – якобы это вредно для организма. Я не могу себя остановить, хотя я и знаю, что и организм мне сейчас лучше поберечь. Я не очень понимаю – отстал я или поспешил во временной линии, или может даже я на том месте, где я должен быть, но в любой случае каждый органы своего тела лучше поберечь.
И смотрю на кофе и понимаю, что совсем не знаю истории этого напитка. Мне становится от этого как-то неуютно. Внутри неуютно, и на месте я начинаю двигаться – на этом своем черном сидении. Вдруг я заметил, что здесь повсюду черные сидения, не только у окна. Я не всегда был особо внимателен, но всегда случалось, что я замечал какие-то особенности интерьера чуть позже.
Я знал о кофе только одно – композитор Бетховен был его фанатом. Но я не был фанатом Бетховена. Получается – Бетховен уже был. Но еще получается… что раз я фанат кофе, то я наверное еще и фанат Бетховена из-за того что он был фанатом кофе? Но это все - все равно ничего не меняет, ведь это было так давно, да еще и я могу запутать самого себя. И вообще – если что-то было давно, почему я обязательно должен в это верить? Я ведь не видел это. И узнавал я про это все сам. Может, даже если я знал бы историю возникновения кофе – мне нужны будут доказательства что это правда. Откуда я знаю, за время человечества уже столько всего было – что вероятно история уже решила всех надурить.
- Привет, - слышу я женский голос, и, кажется я напрягся.
Через пару секунд я еще больше напрягся – потому что кажется, я знал этот голос.
И теперь я увидел ее. Темноволосая знакомая с благородным и умным лицом. Она села прямо рядом со мной. Самое необыкновенное то – что она улыбнулась. В этот момент я сразу понял, что все не так случайно. Я ничего не говорил, а она достала сигарету, держа ее между двумя пальцами, медленно сунула ее мне в губы. Я боялся, что уже ничего не смогу связать, и в другой момент напротив меня села еще одна девушка. И ее я тоже знал. Светловолосая и казалось что печальная, и она знала меня. И мы все втроем знали друг друга. Она тоже улыбалась. И с этой улыбкой, на которую я смотрел в этот момент, и не смел даже моргнуть - она достала зажигалку, чтобы я прикурил. И вот я сижу, курю, молчу и смотрю на них обеих.
Однажды мы работали вместе. Это не было долго, но это очень хорошо мне помнилось, словно было только что. Около двух месяцев, не более. Я не хочу сейчас рассказывать то, что было. Я лучше покурю.
- Который сейчас год? Месяц? Число? – спросил я, стараясь чтобы по мне не было заметно, что я пытаюсь разобраться буквально во всем.
- Лучше расскажи, как твои дела? – спросила та девушка, которая сидела рядом со мной.
И вот тут я и вздрогнул. Потому что теперь я понял, что это была не она. Я хорошо помнил ее темные глаза, и сейчас я видел совершенно другой свет в ее глазах. Хорошо, что она не заметила, что я мешкаю. Смотрю напротив, на другую девушку – и мне даже не надо смотреть на ее глаза, чтобы понять что это все неправда.
Я отбрасываю сигарету, сбрасываю со стола пепельницу, толкаю девушку так, что она с криком падает на пол, и почему-то после этого я встаю на стол и прыгаю в окно, разбивая его вдребезги. Никто даже не пытался меня остановить, когда я упал за окно, настала такая же тишина, которую я видел в окнах кирпичных домов через дорогу и на их территориях. И такой же слабый ветер.
Валяясь на узкой полосе травы, но прежде почему-то я забыл сказать про небо – оно было синим и покрыто огромными облаками.
Может быть, все не так плохо, если небо выглядит таким, каким ты видел его, когда все было нормально?
***
Конечно – мне хотелось во всем разобраться, ведь только так я мог знать, что я смогу сделать. Мне нечего было ждать, но я и не знал о том, что мне не стоит торопиться. Сейчас я сидел в электричке, вновь сидел у окна. Она ехала по рельсам на предельной скорости, я слышал, как под ногами гремят колеса, и видел, как летит пейзаж за окном. Раз я мог слышать и видеть то это уже хорошо. Я сидел недалеко от тамбура и слышал оттуда какие-то громкие шаги, вероятно, кто-то вышел покурить. Это было почти также как в той забегаловке – там из-за асфальта я чувствовал, будто нахожусь в другом месте, так и здесь из-за шагов мне мерещились простые коридоры и наблюдатели в разных комнатах.
Вы скажете, что все это написано от первого лица, но боюсь я не смогу полностью с вами согласиться, или точнее – не смогу полностью согласиться с самим собой. Меня зовут Кит Сайдон – но при других обстоятельствах я был бы совсем другим человеком. Я могу приехать туда, куда нужно, и тогда я узнаю больше. Они ничего не должны говорить про меня, это благодаря тому, что они могут знать все. Какой я сейчас, каким был немного прежде, а что будет, дальше я узнаю гораздо позже.
Вы, наверное, не очень понимаете, что я пытался сказать, но я хочу попробовать объяснить.
Говорят, однажды я был физиком. Я не хочу этого помнить, но, наверное, именно поэтому я это помню. То, что происходит сейчас – со мной такое не впервые. Все вот эти моменты – когда я сижу и пью кофе, когда я что-то обнаруживаю и делаю спонтанные вещи, когда я бегу, когда сижу в электричках… в каждый из этих моментов я хочу почувствовать самого себя. Я хочу чувствовать свое тело, чувствовать собственное тело, понимать, что то, что я вижу – это и есть на самом деле, и так же понимать эти вещи, на которые я смотрю. Когда я вспоминаю это, или точнее сказать, все становиться таким реальным как нужно мне – приходят мои старые друзья и бьют все к чертовой матери. Я попадаю в другие места, и часы переворачиваются. Первый раз это произошло тогда – когда я был физиком, но вот сейчас я чувствую, что я не хочу этим больше заниматься, и это похоже на то, что не все в порядке. Я понял то что тоже самое было недавно, потому что мое утро началось так – будто я включил какую-то игру.
Но я надеюсь, что сейчас я приеду именно туда, где с этим можно закончить. Моя жизнь – она… как землетрясение на самом верхнем этаже многоэтажного дома. Можно считать, что я решил победить природу – но те мои друзья, они и есть своего рода природа.
Почему-то когда я удаляюсь в свои мысли, мне становиться еще страшнее – чем, если бы я их опять, так сказать, позвал.
Я знаю, что это выглядит как чепуха, но я хочу, чтобы вы тоже знали, что не все может быть так просто.
В вагоне было 13 рядов с обеих сторон, и у каждого по три сидения. Все сидения были заняты, сверху горели лампочки. Чтобы они не горели просто так большая часть людей сидели и читали. Я огляделся. Кто-то читал книгу о Бетховене. Почему-то в этот момент мне захотелось кофе. Кто-то читал Гоголя. Этот человек был одет как священник, но по нему сразу было видно, что он не верующий. Это озадачило меня. Он сидел посередине, у другой стороны окна. А у другой стороны окна сидел мужчина с аккуратной бородкой и умным взглядом. Этот взгляд пытался меня разглядеть, но когда мы с ним встретились, он старался, как менее самопроизвольно отвернуться. В его руках была книга с пустыми листами и карандаш. Похоже, кто-то из нас двоих должен знать.
Пока я ехал в электричке – все это время я думал о этих двух работницах. Я знал точно, что это были не они, но я начал волноваться. Я хотел знать, что с ними все в порядке, что с ними ничего не сможет случиться. Я не хочу думать, будто мои друзья решили начать разрушать мою жизнь, но прежде я не встречал такой фальши в душах. Вероятно, я скоро и их увижу.
Вскоре я услышал свою остановку и поспешил выйти, стараясь ни на кого не смотреть.
С платформы был выход вниз к городку. Я шел туда, в гуще толпы людей. Сквозь эту гущу я увидел впереди стоячего на месте человека. Его звали Колин. Он был уроженцем Ноттингема. Раз я вижу его, значит не все так плохо.
Но сейчас мне еще кое-что в голову пришло. Мне нужно постараться вспомнить точно, касаемо тех двух девушек-коллег. Я пошел на эту работу до того как все это началось, или до? И чем я занимался на этой работе? Ответ мне был важен, но Колин мне как раз и мог помочь.
- Я рад тебя видеть, - сказал я.
- Хорошо, что ты приехал, - говорит он, оглядываясь на ларьки вокруг нас. – Мы сейчас пойдем, но… пока я могу себе это позволить я хочу купить себе бутылочку коньяка.
- Позволь это себе, но я хочу, чтобы ты мне все рассказал.
- В этом нет проблем, - говорит он, мы уже двигались к ларьку с выпивкой. – Но просто я обязан промочить себе горло именно этим дерьмом. Одну бутылочку коньяка! – крикнул он в ларек, протянув пять евро.
Мы пошли дальше.
***
Весь лес уже покрыт зимой. Мы идем по заледеневшей дороге посреди этого забелевшего леса. Наши движения были в такт нашей задумчивости. Наши шаги передавали наши состояния. Уснувшие деревья блестели с убывающей силой, небо уже начинало темнеть. В основном мы молчали, но мы часто смотрели друг другу в лицо.
Я не мог сразу задать вопрос. Я не знал с чего начать. Возможно, мы просто должны сначала просто прийти. Но единственно, что казалось мне - Колин думал совсем не о том, о чем думал я. Похоже бутылочка коньяка сделала с ним свое дело. Раньше такого не было – раньше он был сдержаннее.
Небо темнело прямо у нас на глазах. Гром по снегу наших шагов заставлял меня вспоминать эту электричку, которая неслась быстро. Когда мы дошли до назначенного места, было уже совсем темно. В доме горел свет, и виделись какие-то образы.
У меня затаилось дыхание. Мое сердце замерло. Для меня всегда выглядело волнующе то, что должно произойти. Потому что когда много об этом думаешь, тебя терзает будущее, и ты понимаешь, что произойти может все что угодно, но не в каждом случае это решать тебе.
* * *
Казалось, что в этом помещении вот-вот перегорят все лампочки. Вдоль стен на скамейках сидели люди. На стене напротив нас была деревянная дверь, и может быть, все ожидали, когда смогут войти внутрь. Это выглядело как очередь к врачу. Колин сразу подошел к какому-то человеку, который сидел отдельно от всех. Я стоял на месте и стал наблюдать.
- Чего ты ждешь на этот раз? – спросил он у него.
Этот человек был крепкого телосложения и с квадратной челюстью. Он смотрел на потолок в молчании, а потом сказал:
- Все что я хочу – это тишины. Мне очень тесно.
Колин посмотрел на меня.
- Всего лишь немного тишины, - продолжал тот, уходя в себя.
Колин подошел ко мне.
- Теперь все и вправду будет по-другому.
- И как же будет.
- Похоже, тебе готовят сюрприз.
- Не люблю сюрпризы.
- Ничего страшного. Главное не волнуйся. И не думай сейчас о переменах. Это может плохо кончиться.
Вдруг ко мне подошел человек среднего возраста с телефоном в руке. Он напоминал мне типичного английского слугу. Со сморщенной улыбкой протянул мне трубку.
- Вас к телефону, - проговорил он.
Я ничего ему не ответил. Просто взял трубку.
- Да?
- Здравствуй Кит. Это Мари. Тебе удобно сейчас говорить?
- Да? Как поживаешь? Как Джеймс?
- Это касается как раз Джеймса. Мне нужно чтобы ты пришел ко мне домой и забрал его вещи.
- Боюсь сейчас для меня не лучшее время. Мой дом и так забит всяким хламом.
Я даже не знаю, почему я говорил про дом. У меня ведь даже не было его. Этот разговор был как сон. Самое странное, кто-то из сидящих – «наблюдателей», даже обратил на меня внимание.
- Прости Кит, мне просто действительно больше некого попросить.
- У вас что, личные проблемы?
- В общем, Кит, когда сможешь, зайди ко мне.
Она бросила трубку. В этот же самый момент ко мне подошел тот самый английский слуга и забрал у меня этот черный телефон.
Мне казалось, что у меня это сразу вылетело из головы, как только произошло.
В дальнем углу сидели четыре человека и курили. Я подошел к ним.
- Сигареты не будет?
- Будет, - один из них быстрым движением протянул мне темную сигариллу.
Я закурил и остался с ними. Колин куда-то ушел. Всех остальных людей – я смотрел на них – я не знал никого.
Так продолжалось несколько минут. И вокруг царила зловещая тишина, никто не издавал и звука, а здесь, наверное, было человек двадцать. Даже больше.
Как только я докурил, те ребята, которые одолжили мне сигарету, странно на меня посмотрели. А потом все лампочки перегорели, и наступила темнота.
Я опять исчез.
* * *
Я очнулся на снегу, и все мои руки были в крови. Когда я приподнялся, обнаружил под собой лужу крови. Напротив меня был огромный дом, походил на бизнес-центр. У дверей стояло несколько человек, но на меня никто не обращал внимания. Хотя я, похоже, весь был в крови.
Что, черт возьми, произошло? Я даже боялся об этом думать.
Я пошел к зданию, поднялся по керамической лестнице и остался стоять у главных дверей. Люди все так же стояли. Я спросил:
- Что это за здание?
- Это просто дерьмо, мужик.
- Что?
- То-то и оно. Ты кажись с луны свалился. Только посмотри на себя.
- Вы знаете, как я здесь оказался?
- Ты стоял и курил. Казался очень возбужденным. Потом к тебе подошла девушка, а за ней был парень в военной форме. Он тебя и сделал, а ты словно и сопротивляться не хотел.
- Что за хренотень?
- Вот и мне интересно. Ты хоть что-то помнишь?
- Нет. Что это за здание?
- Это просто дерьмо, мужик.
* * *
Когда я оказался в здании, я постепенно начал вспоминать. Это здесь я работал. Ну-ка поднимусь в свой офис – что мне там скажут? Я даже уже и забыл что я весь в крови.
Стоило мне подняться к своему офису – как я увидел, что все сидят на своих местах, все на месте. Но самое интересное было, когда я оказался там.
Мне врезали стулом по лицу.
Потом я начал терять сознание, и в этот момент все встали и начали меня забрасывать всякими бумагами, словно хотели меня в них закопать.
Опять я умер – черт возьми.
* * *
Моя голова была в воде. Я постарался что-нибудь сделать и так я оказался над ванной с мокрым лицом. Крови я на себе вовсе и не обнаружил.
- Кит! – крикнул кто-то сзади.
Я вновь увидел Колина. Похоже, я оказался там же где был.
- Что происходит?
- Пойдем, посидим, поболтаем. Твои друзья скоро придут.
Мы пошли по коридору и прошли к узкой комнате со столом. Снова было это тусклое освещение.
Садимся друг напротив друга.
- Что будет завтра? – спросил он.
- Что?
- Что будет завтра? Что ты себе представляешь? Ты думаешь, что ты вернешься?
- Куда вернусь?
- Эй… ну ладно. Я конечно понимаю что у тебя после всего этого мозги танцуют, но все же…
- Скорее всего – я вернусь на работу. Вряд ли я снова стану физиком. Много чего произошло.
- Отлично. Это хорошо, уже. Что ты последнее помнишь из работы?
- А какое это имеет значение?
- Что ты имеешь в виду?
- Я имею в виду то, что сейчас мы сидим здесь. Мы не знаем ничего о внешнем мире. А раз так – то произойти может все что угодно.
Колин пристально посмотрел на меня:
- Она знает?
- Кто?
- Эта девушка. С работы.
- Все зависит от того какой сейчас год и день.
- Сейчас 2011ый год и 11ый день декабря.
- Подожди, - я пытался все протрясти в своей памяти. – Да, она уже знает. У тебя есть сигарета?
Колин любезно протянул мне сигарету. Я закурил.
- Ты помнишь что было после?
- На следующий день она не пришла… кажется, больше ничего не было.
- Вот как. Значит тебя все-таки что-то ожидает.
- Я уже думал об этом! – говорил я резко.
- О чем же?
- О том, что произойдет.
Колин молчал.
- Потому что это – произойдет? Ведь так? Я должен вернуться, иначе все выглядит полной чепухой.
- Ну ты наверное ее сильно удивил. А как давно это с тобой?
- Это произошло недавно. Около месяца назад. Ты ведь, наверное знаешь, что было много…
-…И все печально. Я знаю. А что ты говорил о том, что уже было?
- Я имею в виду – то, что мне поручали. Мне поручали много чего. Я старался сделать все и сразу. Я должен был ехать на север, и я был уверен – что в тот день, когда я все хотел сделать, я не успею на север. Но я успел. Колин, я успел.
- А что ты развозил? Развозишь?
- Новости. Плохие и хорошие. В устной форме. Это касалось… их лично. Тех, к кому я ехал.
Он кивнул.
-…И это потрясающе. Не хочешь выпить?
- Не откажусь.
Мы вышли и снова пошли по коридору. Вернулись в то помещение, где мы были, в самом деле, и тот мне кто-то крикнул, что меня зовут к телефону.
Ко мне вновь подошел англичанин и протянул мне трубку. Все как в первый раз.
- Да?
- Привет Кит, это Джеймс.
- Привет, как ты?
- Я нормально. Тебе звонила Мари?
- Да, она просила…
- Я знаю что она просила. И теперь я тебя прошу – не делай это. Просто проигнорируй.
- Ага. Все ясно. Мне бы не очень хотелось лезть во все ваши дела…
- Ты можешь спросить все что угодно. Мы ведь с тобой друзья.
- Ладно, как я понял – у вас проблемы.
- Да, это правда. Наши отношения сейчас как на лезвии ножа. Но я тебя очень прошу – не забирай вещи, я еще попытаюсь все наладить.
Он замолчал. Я ничего не говорил, он продолжил:
- Я буду звонить всем. Буквально всем, и говорить им все то же самое, что сейчас тебе.
- Надеюсь, у вас все будет хорошо.
- Я тоже на это надеюсь. А как твои дела?
Я оглянулся, и понял, что даже не знаю, что ему на это сказать.
- Ладно, друг мой, до встречи.
Он повесил трубку. Сразу вернулся англичанин и забрал телефон. Я был в замешательстве, и совсем не знал, что мне теперь делать.
- Кит! – крикнул Колин. – Пора! Идем!
* * *
А вот здесь кажется, я еще ни разу не был. Здесь темно и сыро. Узкий коридор, словно я должен был оказаться в аудитории со скопищем трупов. Узкий коридор, мои шаги звучат громко – независимо от того ступаю я твердо или стараюсь идти тише. Да, похоже, они любят хорошо пошутить. А я ведь даже еще не знаю, что меня ожидает.
Я стал проходить через единственную приоткрытую дверь, и как я и ожидал - оттуда раздался голос. Я пошел туда и вижу одного из своих друзей. Его лицо было взволнованным, глаза выпучены, сидит прямо.
- Присядь, - указал он мне на стул напротив.
Я помотал головой:
- Ах ты ублюдок.
- Присядь, прошу тебя!
- Знаешь сколько мне выпотрошило нервов все это ваше общественное дерьмо!? – во время того как я произносил эти слова, я услышал сзади еще какие-то шаги.
Кто-то был в коридоре. Мой друг смотрел все тем же – обезумевшее пропадающим взглядом. Мне это совсем не нравилось.
- Ты уже услышал эти шаги? – произнес он равнодушно, пропустив то что я сказал. – Сядь, прошу тебя. Никто не будет тебе надевать пакет на голову, связывать тебя на стуле или еще какую-нибудь ***ню вытворять. Подожди, я закурю.
Его взгляд с внезапно появившейся сигаретой скользнул под стол. Щелкнула зажигалка. Его лицо поднялось и затуманилось. Он все делал очень спонтанно, и даже моментами казался нервным.
- Так вот, - продолжал он, вытащив сигарету изо рта, – кстати, хочешь покурить?
- Да.
- И все же, присядь.
И все же – я сел. Напротив него. Он протянул мне сигарету.
- Лайам.
- Да, - говорит он. – Ты помнишь, как меня зовут.
- Разве нервы и боль не могут обойтись без сигарет?
- Конечно могут, - улыбнулся Лайам. – Мы просто с тобой слабаки.
- Я бы не назвал так себя.
- Да и я себя таковым не чувствую.
- А что за шаги были в коридоре?
- Не волнуйся, это Колин.
- Он что, ищет меня?
- Нет, почему? Он пришел исповедаться.
- Наверное, он хочет бросить пить.
- Это вероятно. Скажи мне, Кит, - Лайам присел удобнее и облокотился на стол. – Чего ты боишься?
- Вот это интересный вопрос! – я даже почувствовал, как широко улыбаюсь. – Совсем недавно я пересилил свой главный страх за последние дни. И поэтому теперь – я сам стал страхом.
- Ты хочешь сказать про ту девушку? Только не говори мне, что я прав.
- Ты прав.
Задумчиво затягивается, резко улыбнувшись:
- То есть теперь – ты не знаешь, чего ты боишься.
- Не знаю. Это нужно встретить.
- Ты должен идти дальше.
- Так я и хочу пойти дальше!
- Подожди. Ты знаешь, что после этого, что ты сделал – ничего не закончилось. Все только началось, и то чего ты можешь сейчас бояться… мог бы бояться, вернувшись туда – может сначала не произойти. Но потом, друг мой, будь осторожен.
- Любовь смелая штука, как я заметил, кажется.
- Вы молоды…
- Ну а тебе прямо шестьдесят лет.
- Мы все многого не знаем.
- Ты прав… что-нибудь еще произойдет. И я не знаю, что это будет сейчас. Скажи, а ты библией когда-нибудь увлекался?
- Причем здесь библия?
- Дело в том… что перед тем как сказать ей, то что я сказал, она спросила меня – не хочу ли я яблоко?
Лайам громко рассмеялся сухим смехом, который к концу зазвучал чуть звонче.
- И что же ты ей тогда ответил? – спросил он, медленно удаляя улыбку с лица.
- Я сказал нет, и старался взять себя в руки.
- То есть, ты не совершил греха, если я тебя правильно понял? Ты не взял яблоко и значит, ты не вкусил запретный плод.
- Да, но почему я попал на место Евы? В смысле женщины?
- Все просто, - резко он ответил. – Во-первых, может это такой случай, что например Господь захотел, чтоб мужчины тоже стали рожать. – Он усмехнулся. - Но ты справился с задачей, хоть и не слишком хорошо. Хорошо было, если бы ты держал язык за зубами. Но ты переиграл себя в этом вашем спектакле. Ты взял и вышел из роли.
Закуриваю.
- А во-вторых – мне кажется, ты просто тянешь за уши. Библия? Хм… мы конечно можем зайти с этим всем очень глубоко, но не надо на этом зацикливаться.
Мы замолчали. Я не хотел ничего отвечать. Похоже, я уже сказал все что мог сказать. И Лайам это и прочитал на моем лице.
- Ты свободен, Кит. – Лайам встал и широко улыбнулся. – Ты вернешься на работу, мой друг. К ним.
Он подошел ко мне и толкнул меня резко. Я упал вместе со стулом.
Меня там больше нет.
* * *
Итак, все словно на своих местах. Я возвращаюсь. Меня волнует то что произойдет, но, к сожалению, сейчас я не очень понимаю что произошло. Единственное что я чувствую – я будто моложе стал. Стою и смотрю на это наше здание вновь – стою и думаю. Но понятное дело – от судьбы не уйдешь.
Так я и оказался там снова. Смотрю вокруг. Эти люди здесь, и я среди них. Словно ничего и не произошло.
Я не знаю, как это описывать – все просто как было. А может, я просто не хочу описывать «как было». Но одно я скажу точно - Лайам был прав…
- Кит? – она подошла ко мне незаметно.
- Да?
- Хочешь яблоко?
- Яблоко?.. Красное или зеленое?
- Зеленое.
- Не откажусь, - улыбнулся я.
И она мне протянула ладонь с этим зеленый фруктом.
Теперь я знаю какой сегодня день.
Иду к кухонной двери, и что же я там увидел? Помните, я говорил про бородатого парня в электричке, который сидел, и что-то рисовал в блокноте?
Так слушайте.
Передо мной тот самый парень. Сидит перед мольбертом с карандашом. На мольберте лист. На листе нарисован я. Парень смотрит на меня, хмурится и качает отрицательно головой.
Похоже, нам с ним есть о чем поговорить.