Слова любят время от времени собраться вместе, посидеть, ведь в ногах правды нет, судАча, порядить, посплетничать. О ком? Слова-то наши, значит, о нас с вами.
Так и в этот раз, обсудили-осудили, казалось, всё и вся, как вдруг зацепились языками за тему Правды и Лжи. Обычно в таких вопросах наши мысли прячутся за слова и их выдают лишь поступки, но тут отчего-то разоткровенничались.
Одна участница дискуссии так высказалась про Ложь:
- У неё же ноги короткие! Это всем известно.
- Зато она никому не отказывает, поэтому ею все пользуются, - коварно «защитила» Ложь вторая.
- Правда страшна, - вынесла свой приговор третья, - оттого с ней и боятся иметь дело.
- Правда не только страшной бывает, когда без макияжа, - добавила ещё одна, - но и невероятной. В неё нередко поверить невозможно. Кажется, что это – Ложь, которая, кстати, обычно куда правдоподобнее выглядит -- иначе кто же в неё поверит?
Первая снова подала голос:
- Ни одна из нас ни за что не поверит, если её страшненькой назовут. Замученными, после пересыпа или другого пере… мы бываем, но косметика способна творить чудеса, хотя какой-нибудь ограниченный мужчина может назвать её Ложью.
- Не поверим! не поверим! – поддержали её остальные.
- Вот и выходит, что правда для каждого то, во что он верит, - заключила первая.
- Пожалуй, - согласились с ней другие, - если не верить, то какая ж то будет правда. А так она – у каждого своя.
- Ваша правда! – пробасил кто-то.
- Но не ваша? У вас иная? – с иронией осведомилась первая участница.
- Вы правы, - отвечал тот же голос, - сами же говорите: у каждого правда – своя.
Тут в разговор вмешались новые голоса:
- Трудный вопрос… Есть же и ложь во спасение.
- Есть «святая ложь»!
- Военная хитрость!
- Ложью спастись надеетесь? – грозно прозвучал вдруг обличительный голос.
- Чтобы спастись, и не на то понадеешься, - ехидно отвечали ему, - а ну, жирная морда, подставляй мне щёку, пока в глаз не заехал! И возлюби меня за урок! Иди на правёж!
Тут началось такое побоище за правду, что лучше нам побыстрее ретироваться оттуда, а послушать Ложь и Правду, внимавших спору.
Правде совсем не понравились высказанные мнения.
- Как это нас можно спутать? – удивилась наивная Правда.
- Верёвкой, - пошутила Ложь, - связывают одинаково, что за тебя, что за меня. Причём, часто одни и те же люди. А посты их могут начать называться иначе.
- Ты-то извернёшься и выкрутишься, – презрительно отвечала ей Правда, - а я под топор пойду!
- Что ж, скажу над тобой тогда последнее слово, - усмехнулась Ложь, - правду над могилою не слышат. О мёртвых – или хорошо, или ничего.
- Не дождёшься! – прорычала Правда, - моих речей над твоей могилой.
- Так разве ж я против? – деланно удивилась Ложь, - Уж лучше я над твоей…
Правда сплюнула презрительно:
- Без меня тебя бы не было!
- Тогда кто виноват, что я есть и такая? – отпарировала Ложь.
- Вот софистка! – выругалась Правда, - может, давай мудреца спросим? Иль боишься услышать о себе… правду?
- Отчего ж? «Я и вправду такая. Та ли ты, за кого мне себя выдаёшь»?
Долго им искать мудреца не пришлось, ведь мудрецы – это люди, которые сами Правду и Ложь ищут. Встретились им сразу три мудреца.
Правда спросила их:
- Согласны ли вы с тем, что «правда для всех одна»?
При этом её вопросе Ложь тихонько хмыкнула:
- Ну, да,«Это сказал фараон. Он был очень умён, и за это его называли Тутанхамон». У этих фараонов при власти – одна правда для них, а другая – для подданных. Мне ли это не знать?
Мудрецы переглянулись, а отвечать Правде стал самый старый из них:
- Эх, как бы того хотелось! – вздохнул он и замолчал.
- Видишь? – торжествующе произнесла Ложь, - Но я тебе сочувствую, ты у нас однолюбка – только себя, правду, и любишь. Одну. Но вас-то много! И выходит, что иные правды тебя за свою не считают.
Правда поразилась словам мудрого:
- Но как же так? Не хотите ли тем сказать, что ложь сильнее в этом мире?
Настала очередь отвечать среднему по годам мудрецу:
- Как устроены мы, так и мир устроен. А уж насколько то хорошо или удобно… есть столько мнений! Причём, чаще всего, когда человеку неплохо живётся – он доволен устройством мира, и – наоборот. Вот и вся человеческая правда… Истина мало кому нужна, потребно довольство, которое принимают за счастье.
- Мир к тому же изменчив, - вступил в разговор самый молодой, - а меняя свои правила игры, он уже именует правдой то, что соответствует им нынешним. Так «за правдою правда вступает в права…» и вчерашняя правда становится сегодняшней ложью.
- Мир изменчив? – тихо спросил самый старый из них, - по неизменному кругу…
Ничего не ответила им Правда, а пошла прочь – высокая, несгибаемая.
И, глядя вслед уходящей от них, мудрецы повздыхали:
- Такая прямая… нелегко ей придётся. Тот, кому по сердцу окажется, отвечать за неё будет… Как бы ей одной не пришлось коротать век.
А Правда шла догонять подругу, без которой была бы немыслима. Та покинула собравшихся в самом начале спора. Когда ж догнала, то не приняла её молчаливого укора. Ведь то, что говорили слова, тоже было правдой – о них, чего сами они не понимали.
Один мой знакомый, прочтя это, промолвил:
- Туманно сказано… Имя подруги многие ль вспомнят?
Я возразил:
- Если не помнят, то словом больше, словом меньше, что это изменит?
Он возразил, улыбаясь:
- Не скажи… Так хоть забытое слово иногда прозвучит. Глядишь, кто-то и смыслом поинтересуется.
- Разве что этимологи, - пробормотал я, - только они интересуются древними изменившимися смыслами…