("Ваши песни - настоящий клад")
Высшее – богословское – отделение, то есть 5-й и 6-й классы Пермской духовной семинарии, в которых преподавались почти одни богословские науки, необходимые для лиц духовного звания, Павел окончил превосходно. Против каждого предмета в его аттестате стояли оценки: «успел достаточно» или «довольно хорошо». А в конце аттестата отмечалось, что семинарию он окончил «со способностями довольно хорошими и прилежанием усердным». Даже к классу пения, к коему воспитанники относились особенно неблагосклонно, Павел с самого начала обучения в семинарии питал влечение.
Вопреки ожиданию ректора Лепешинского и членов семинарского правления, юноша наотрез отказался как от духовного звания, так и от службы в епархиальном ведомстве. А к удивлению товарищей – и от духовного звания, так и от учёбы: ни студентом в университете или в институте, ни, тем более, волонтёром в духовной академии не захотел быть.
- Напрасно упорствуете, - скрывая раздражение, пытался уговорить Некрасова ректор. – Я напишу письмо владыке – епископу Пермскому и Соликамскому Владимиру – и он даст вам место диакона или священника в богатом приходе.
- Ваше преосвященство, я уже давно мечтал учить грамоте уральских детей в какой – нибудь заводской слободе или крестьянском селении, - твёрдо стоял на своём Павел.
Так и не смог никто убедить парня. Пришлось консистории выдать ему документы с записью «Из духовного звания уволен».
Шёл 1885 год. Со своими думами Некрасов обратился к директору народных училищ Пермской губернии В.Н. Шишонко и к инспектору А.А. Дмитриеву.
Беседовали с Павлом долго, а в заключение получил он направление учителем в Кособродское народное училище Северской волости Екатеринбургского уезда и неожиданное поручение. Хотя юноша и слышал, что оба они – и директор, и инспектор - увлечены историей Урала, и даже читал в «Пермских губернских ведомостях» статьи обоих, но просьба их «не по делу» привела паренька в замешательство.
- Господин Некрасов, семинарский учитель пения сообщил нам, что у вас превосходный музыкальный слух и хорошее знание нотной грамоты. А ещё нам стало известно, что, учась в семинарии, вы записывали понравившиеся песни, поговорки и пословицы. Это правда?
Шишонко и Дмитриев с нескрываемым интересом ждали ответа.
- Было такое увлечение, - сконфузился молодой человек.
- И уже прошло? – в голосе Дмитриева послышались нотки сожаления.
- Пока нет, - покраснел бывший семинарист и с недоумением посмотрел на обоих начальников.
- Вот и хорошо! – обрадовался Шишонко. – Значит, мы не ошиблись, направляя вас в Кособродское училище.
И Василий Никифорович рассказал Павлу о том, что он и Александр Алексеевич решили оставить потомкам память о пермской старине. Работа эта настолько объёмная, что без помощников им не обойтись.
- Косой Брод – селение старинное, чисто русское, - вступил в разговор Дмитриев. – Жители его более занимаются горным делом. Первые поселенцы здесь были, наверное, выходцами из внутренних губерний России, как свидетельствует самое название деревни.
- Сейчас, спустя полтора столетия, доказать наше предположение уже трудно, но ещё не поздно, - продолжил мысль Дмитриева Шишонко. – Однако наши наезды в Косой Брод бывают очень редкими и краткосрочными. Вот мы и решили попросить вас, Павел Андреевич, помочь нам.
Некрасов согласно закивал головой. Директор и инспектор народных училищ Пермской губернии подробно рассказали ему о своей задумке, пожелали успехов на ниве народного просвещения и пообещали:
- Составите рукописный фольклорный сборник – поможем напечатать…
Сначала кособродцы с недоумением, опаской и любопытством поглядывали на молодого учителя, никогда не расстававшегося с бумагой и карандашом и часто что – то записывающего. А когда узнали что к чему, сами стали наведываться на квартиру Некрасова: кто с песней, а кто со своей бедой, радостью или просто за советом.
Павел Андреевич крепко подружился с учителем Богомоловым. Оказалось, что тот не только выпускник одной с ним семинарии. Подобно Некрасову он также отказался от духовного сана ради учительства.
Иван Петрович и помог Некрасову сблизиться с деревенскими и сразу приступить к выполнению поручения своих губернских начальников. Услышит учитель доносившуюся из окна песню, быстро и незаметно для певцов сядет на завалинку, и побежит остриё карандаша по тетрадному листу.
В тетрадях изрядно накопилось записей песен и частушек, прибауток и загадок, пословиц и поговорок. А песен было так много, что их пришлось систематизировать по тетрадям с надписями «Свадебныя», «Грустныя», «Разнаго содержания» и другими. Но все они рассказывали о тягостной подневольной доле рабочего и крестьянина, о их насильственной разлуке с близкими…
«Не ковыль – травка в поле шатается,
Шатается удалой доброй молодец
По чужой – то ли дальней сторонушке.
Ой, моя – то ли дальна сторонушка
Неродимая и жить тоскливая.
Жить без тятеньки, родимой мамоньки,
Жить без братчиков – то ясных соколов,
Без сестёр ещё сизых голубушек!...».
Вместе с учительским опытом приобретался и свой взгляд на окружающую действительность, ещё недавно скрытую от него толстыми семинарскими стенами. Хмуро и серьёзно смотрел теперь Павел Некрасов на жизнь простого люда и всего себя отдавал его детишкам да сбору фольклора. Нередко встречался или переписывался с Шишонко и Дмитриевым, ставшими уже широко известными историками Урала.
В 1888 году Василия Никифоровича не стало, и новый директор народных училищ губернии распорядился перевести Некрасова в Луневское начальное училище Соликамского уезда учителем детей шахтёров.
Трогательным было его прощание с кособродцами…
Дмитриев сдержал слово, данное им и Шишонко будущему учителю. В октябре 1888 года на заседании членов Уральского общества любителей естествознания (УОЛЕ), протоколом, было подтверждено решение о печатании рукописного сборника П.А. Некрасова в «Записках УОЛЕ». Редактирование его, как следует из протокола общего собрания членов УОЛЕ от 4–го ноября 1889 года (см. «Записки УОЛЕ», Т. 3, С. 133 – 134)осуществил действительный член общества А.А. Дмитриев.
Но выпуск сборника задержался надолго. В Лунёвском Некрасов продолжает дело, начатое в селе Косой Брод.
В 1891 году в его жизни происходит два важных события – перевод в село Усть – Косвинское и приём в члены УОЛЕ. Быть им – весьма почётно! Некрасов работает в различных комиссиях общества, помогает пополнять музей УОЛЕ, основные фонды которого станут позже экспонатами нынешнего Свердловского областного историко-краеведческого музея.
Наконец, 2–го июня 1891 года уездная газета «Екатеринбургская неделя» поместила на нескольких страницах большую обзорную статью А.А. Дмитриева «Народное творчество в деревне Косой Брод Северской волости Екатеринбургского уезда». И множество песен, загадок и ноты к пяти песням, записанным народным учителем П. А. Некрасовым во время его работы в этой деревне.
Все они вошли в XIII том «Записок УОЛЕ», изданном в Екатеринбурге только в 1896 году. Фольклорный материал, собранный им в Соликамском уезде, увидел свет в XXII томе тех же «Записок» в 1901 году. Этот сборник был объёмистей кособродского.
Судя по документам, в середине 90–х годов Некрасов всё же был рукоположен в сан священника и начал службу в церквях села Усть – Косвинского, затем – Троицкого Камышловского уезда.
Что заставило его вернуться в епархиальное ведомство – загадка. Но и религиозная деятельность не мешает отцу Павлу активно участвовать в жизни УОЛЕ, где он по достоинству получает звание действительного члена общества. Оказалось, что в Соликамском уезде Некрасов собирал не только фольклор – в 1895 году отец Павел подарил музею УОЛЕ коллекцию насекомых, привезённую им в село Усть – Косвинское.
К сожалению, автору этих строк не удалось установить дат рождения и смерти Павла Андреевича Некрасова, как и мест, где они произошли.
В заключение хочется рассказать о том, какое значение имел первый фольклорный сборник народного учителя.
«Предлагаемое собрание песен, загадок и наговоров, - писал в 1894 году А.А. Дмитриев, - составляет новый вклад в этнографию этого (т.е. Екатеринбургского) наиболее плотно населённого уезда Пермской губернии. Деревня Косой Брод отныне может похвалиться столь же богатым наследием народных песен, как деревня Черноусово на р. Исети, заводы Кыштымский, Уткинский и Билимбаевский».
Тщательно проанализировав песни кособродцев, сравнив их с фольклорными сборниками учёных, Дмитриев сделал вывод, что первыми жителями уезда, в том числе и Косого Брода, стали переселенцы центральных – Псковской, Тульской, Новгородской, Рязанской и Ярославской – губерний. Многие песни кособродцев, отмечал Дмитриев, оригинальны, и в других сборниках не встречаются, что позволяет считать их «вкладом в местную литературу и важным приобретением в этнографическом отношении», ибо они имеют «научную ценность».
Статья Александра Алексеевича заканчивается словами, обращёнными к нам , потомкам горнорабочих того времени:"Всё записанное г. Некрасовым, должно быть достойно выражения признательности всех друзей науки любознательному и способному собирателю произведения народного слова».
Ныне село Косой Брод очень часто посещают фольклорные экспедиции свердловских вузов, и каждый раз они покидают его с «переполненными» магнитофонными кассетами, убедившись, что сельчане помнят прощальные слова своего народного учителя Павла Андреевича Некрасова:
- Ваши песни – настоящий клад. Берегите их…
Учительница русского языка и литературы Кособродской сельской школы Людмила Петровна Бабашкина, недавно сравнила песни из сборника П.А.Некрасова с теми, что она и её ученики записали у старожилов села – Пальцевой Пелагеи Степановны, Нестеровой Любови Михайловны. Пальцевой Калисы Фёдоровны, Руденко Соломонеи Васильевны и других. Результат был удивительным: многие песни из сборника поются сельчанами и по сей день, передаваясь от поколения к поколению!
«…Горы, вы долы – это всё горе моё,
Быстрыя реки – прежня волюшка моя,
Лес и трава – всё кручина моя…».
1982 г.
Примечание:
Алексей Кожевников. О Полевском и полевчанах: Записки краеведа. - Свердловск: РИО Упринформпечати, 1991 г. - 91 с. Стр.33-40.