Воронка

      

  "Был этот вечер выкурен, пропит,
 забыт и втиснут в застеколье окон.
 Свернулось небо в серебристый кокон,
 застрявший в перигелиях орбит.
 Но, осветив ближайший лес и лёсс,
 всё взбаламутив, грузно и весомо,
 надеждой растревожив хромосомы,
 упало  нечто в засверкавший плёс.
 Отозвалось безмолвием в груди.
 Вдруг прожитое как-то измельчало,
 притихло, прогорело, прозвучало
 и разлетелось пеплом позади…
 И стартовали искры от костра,
 как корабли, в бескрайний чёрный космос,
 земля вращалась - грандиозный компас,
 вновь изрекали вечное уста…"

                Стран-Ник. "рыбацкое метафизическое".

                ***

       - Ты, помнится,  хотела сбежать из города? – безо всяких там глупых предисловий, вроде «Привет, как дела?», спросил мой давний друг и наставник.  Он вообще всегда разговаривал по телефону предельно коротко и только тогда, когда надо было задать конкретный вопрос и получить на него конкретный ответ. Что от меня требовалось, так  это сказать «да» и получить информацию о точке и времени отправления. «Ура!», - проорала я в душе и, написав заявление на давно, кровью и потом, заработанный отгул, кинулась собираться.
      
       С удивительным человеком столкнула меня судьба несколько лет назад, когда я почти перестала ходить из-за проблем с позвоночником. Он ставил меня на ноги, давая рекомендации по занятиям йогой и цигун, приносил мне книги по различным практикам, гонял меня в лес на «пробежку», терпеливо отвечал на мои любые, самые наивные и глупые, с моей нынешней точки зрения, вопросы. И поддерживал, и вселял в меня уверенность, что все эти проблемы со здоровьем – это всего лишь вопрос времени, а главное – верить и (без фанатизма!)  заниматься, заниматься, заниматься! Он сделал то,  в чём оказались бессильны врачи: без каких-либо оперативных (настоятельно рекомендуемых эскулапами уважаемых клиник) вмешательств поставил меня на ноги. На  мои ноги. Бадик я вынесла и повесила на край мусорного бака.
      
       Теперь, оглядываясь назад, я с ужасом думаю, что могла и не увидеть всей этой красоты, что вижу теперь, не испытала бы тех чувств, что испытываю, лихо перепрыгивая через бурелом на пробежке в лесу, или закидывая спиннинг и ругаясь по поводу сорвавшейся с него, вместе с дорогущей блесной, щуки...
      
       В общем, я сказала «Да». И, после нескольких часов в дороге, очутилась в удивительном, волшебном во всех смыслах этого слова, местечке на берегу Волги в компании единомышленников.
      
       По прибытии сразу же стало ясно, что не видать мне сегодня рыбалки, как собственных ушей: Волга потемнела, ветер гонял по кругу  грозовые тучи. Грозовым был и закат. И только перекинутые через протоку две ярких радуги смеялись над непогодой.  Ребята по-свойски так мне и сказали, что мол, на одноместных лодках  с пассажиром против такого ветра в протоках не выгрести и,  по-мужски прямо, посоветовали остаться на берегу и «созерцать» окружающую красоту. Мне так и было сказано: «Садись и созерцай!». Раскладной стул установили недалеко от воды.  Но, чтобы я ощутила себя счастливой в полной мере, отплыв на безопасное расстояние, посоветовали: «А как насозерцаешься, салатик порубай богатырям!». Чтобы выпустить пар, запустила им вслед палкой, которая, чуть пролетев,  застряла в высоченных камышах.
      
       Пар вышел. Я осталась одна. И вот тут на меня навалился  животный страх: возникло  чувство, что меня обхватывают щупальца невидимого существа, проникают в сознание,  пытаясь выяснить, с какими же намерениями я появилась здесь. Подобное случается всякий раз, как только приезжаю на этот небольшой, странный пятачок на берегу. Но я так и не смогла привыкнуть к ощущению, пусть кратковременного, присутствия постороннего разума в моём сознании. Через несколько минут это ощущение отступило и пришло странное спокойствие и умиротворение.  Оно меня признало. С облегчением выдохнула: «Ну, здравствуй. Я скучала».
      
       Созерцать! Я села на приготовленный для меня трон и… и тут же комариные полчища кинулись на меня с криком «Едаааа!!!». «Фигушки!», - сказала им я, с ног до головы облившись противомоскитным аэрозолем.  «Ваша еда сейчас ловит щук. Вот вернутся – и приятного вам аппетита!», - добавила  со злорадством. И растворилась в окружающей красоте.

       Стемнело. Мои спутники, которые должны были вернуться с рыбалки ещё час-полтора назад, не возвращались. Наверное, лениво подумала я, со мной должна немедленно случиться истерика. На десятки километров – никого вокруг, кроме надоедливых комаров, наглых, висящих неподвижно вокруг моей головы стрекоз, неутихающего ветра и совершенно удивительного грозового заката. Впрочем это не всё. С  дерева, под которым я сидела, лихо спустился огромный мохнатый восьминогий (или восьмирукий?!) "спецназовец". Завис перед моим носом на несколько секунд, провел идентификацию личности и также лихо поднялся наверх.  Но и теперь истерики со мной не случилось. Нда-а-а... Туго у меня с истерикой. Надо бы поучиться. Так, на всякий пожарный случай.

       Гроза переместилась к северу.  Закат перешёл в разряд «обыкновенного», позолотив напоследок верхушки камышей. На  какое-то время природа затихла. Пропали даже комары и оводы, и только наглые стрекозы, удивительным образом сменившие на закате иссиня-чёрный окрас на серый, по-прежнему неподвижно висели вокруг меня, изредка уходя на крутой вираж, чтобы вновь вернуться и зависнуть с другой стороны.

       Поймать бы парочку, чтобы другим неповадно было! Стоило ли сбегать из города, от сотен посторонних глаз, чтобы вот так, вдруг, оказаться под пристальными взглядами докучливых, глядящих на окружающий мир сквозь толстенные многогранные линзы, насекомых?!  «А на закате я ловлю стрекоз на слюдяной поверхности эфира и в огненной чреде метаморфоз играю вновь в непостоянство мира…», - процитировала я вслух строки из любимого стихотворения. Стрекоз как ветром сдуло. Мистика. Странные здесь творятся дела, однако! Странные…

       Грозовая туча, полыхая молниями, сделала большой круг, не задев нашу стоянку,   проходя дождём «чуть стороной, над потемневшим лесом», и снова перебросила через залив две радуги – ещё ярче прежних. «Смотрю на тучу, но не жду дождя...», - опять пришли на ум строки из Стран-Никовского стихотворения. На тучу  строки подействовали так же, как и на стрекоз: гроза, стихнув на время, вновь ушла, обходя нас по часовой стрелке, закручиваясь, словно в гигантской воронке, центр которой был, по опыту прошлых лет, на  нашем маленьком пятачке. С каждым витком она приближалась к нему всё ближе и ближе, набирая скорость и силу. Теперь уж если вдарит, так вдарит! одно радует, что произойдёт это не раньше, чем часов через шесть – семь.

       Богатыри вернулись на стоянку в густых сумерках. Об их приближении я  услышала минут за тридцать: ветер стих и река отпускала звуки, позволяя им разноситься по всей округе. Не боясь распугать ещё оставшуюся в Волге рыбу, они гоготали, обсуждая, как Санька, поймав окунька, не успел его вытащить, потому что его заглотила щука. Минут десять они с щукой играли в игру «кто кого перетянет». Перетянули Санька и его затрапезный, «времён Очаковских и покоренья Крыма» спиннинг. «Раритет!» - гордо говорил Санька. Щука, "фашированная" окуньком, вместе с прочим уловом была торжественно доставлена на берег.

       Ушица, как всегда, вышла знатная. 
       Свет от костра делал  гуще окружающую темноту. Но, отойдя от него подальше, можно было полюбоваться, как «заря с зарёй сходится».
       Несмотря на усталость, мы не торопились разойтись на ночлег: каждый из нас  дорожил той редкой возможностью побыть вместе, поговорить, да и просто помолчать рядом друг с другом… Часа полтора все молча сидели, глядя на угли, думая каждый о своем.

       … и вот тут она ударила – подкравшись незаметно, без шума и грома. Гроза швыряла в нас молнию за молнией, закручиваясь вокруг стоянки воронкой диаметром метров  в пятьдесят. За пару секунд мы, все семеро, влетели в Санькин внедорожник, гадая, убережёт ли нас и сегодня Хранитель этих мест…

       Сквозь  потоки воды  невозможно было хоть что-нибудь разглядеть за окном. Кто-то из ребят хмыкнул: «Ну, и кто же из нас нагрешил в этот раз?». Гроза стала неотъемлемой частью нашей рыбалки, и мы напрасно каждый раз надеялись обойтись без этого захватывающего аттракциона.
       Сон как рукой сняло. Вдоволь наговорившись и насмеявшись, богатыри примолкли.  Под это светопреставление наше вечно недоступное "завтра", как всегда, совсем незаметно превратилось в "сегодня". Санька, сменивший свой раритетный спиннинг на гитару, нежно и ласково перебирал струны, будто в его руках была и не гитара вовсе, а любимая женщина…

                «Уха варилась, злились комары,
                топорщил сом усищи на кукане,
                томилась водка на камнях в стакане
                и  затаилось завтра  до поры,
                пережидая  буйный лунный свет.
                Горчили росы – странное похмелье…
                Мы изловить великое не смели…
                И нечто тихо пряталось в рассвет»

                Стран-Ник. "рыбацкое метафизическое".
               

                ***


 В тексте использованы строки из стихотворения Стран-Ника "экзистенциальное".