Таня на любимое дело времени не жалела. Рабочие дни менялись ночными дежурствами. Не говорю о выходных, даже праздниках, которые не шли в расчет. Гостям только стоило сесть за праздничный стол, приготовиться к первому тосту, как за окном звучали сигналы «Скорой». Все ясно: «Таня, быстренько собирайся. Тебя ждет страдающий от боли очередной пациент, то неудачно проглотивший рыбную косточку, то в нос загнал кедровый орешек».
Таня, ее подруги были преданными своей специальности, лечили основательно. И если затевали, как всегда, медицинский разговор, то он кончался почти одним и тем же: «Здесь нас никто не заменит!» Я от души смеялся: «Нашлись незаменимые!» Сейчас, по слухам, в Серове их вспоминают. Все они разъехались по разным городам страны: гинеколог Люба Щерба – в Загорск, уролог Таня Семенова – в Александров, фтизиатр Нина Билетина – в Старый Оскол. Но дружбу они сохранили на всю жизнь.
Мне, как члену компании, по предсказанию Ивана, дверь открывалась в науку. В Свердловске существовала в «золотые времена» КПСС высшая партийная школа с двумя отделениями: двух- и четырехгодичным. На первом училась «элита» партработников с высшим образованием.
Одни мои сокурсники поступили в школу явно по выбору парторганов, и их судьба была заранее решена. Других не удовлетворял занимаемый пост, и они горели честолюбивым желанием побыстрее подняться по служебной лестнице. Третьи рассчитывали на «авось», и некоторые имели низкий уровень общеобразовательной подготовки. Надо же было одному из них на встрече с представителем ПОРП в актовом зале выпендриться – спросить у зарубежного гостя: «Польша граничит с ФРГ»? Что касается меня, до сих пор не знаю, с какой целью направили журналиста в эту школу. Наверное, в горкоме КПСС не нашли иного способа избавиться от нерадивого «лгуна по профессии» в освещении партийной жизни на страницах газеты. Я-то сам надеялся воспользоваться этим случаем и продолжить исследовательскую работу.
По названию школы можно представить круг основных дисциплин. Мы штудировали историю КПСС (не важно, который раз!), марксистско-ленинскую философию в двух частях, политэкономию и, конечно же, научный коммунизм. Мы, в отличие от студентов других вузов, два года жили при «коммунизме». За нами сохранялась зарплата, получали стипендию, жили в прекрасном общежитии (комната на 2 человека) и т.д. Так что теория подкреплялась практикой.
Наши уши ублажали также богатые сведения об основе советского государственного строительства и права, международного коммунистического, рабочего и национально-освободительного движения и т.д. и т.п. По окончании получали вузовские значки, специальность в дипломе не указывали.
Учили люди, в большинстве, опытные, квалифицированные. Я запомнил преподавательницу истории КПСС Ольгу Менчикову. Она, в отличие от своих коллег, пыталась вовлечь нас в исторические исследования. По ее заданию я работал в областном партийном архиве, собирал материалы по истории существования в 30-е годы репрессированного Коммунистического института журналистики (КИЖ), написал статью, которая света так и не увидела.
Но самое главное для меня – совершенно неожиданная возможность сделать первый шаг в науку. В школе существовали комиссии по приему кандидатского минимума по истории КПСС (по моей будущей специальности) и марксистко-ленинской философии. К великому сожалению, иностранный можно было сдать на кафедре иняза УПИ. Я оказался одним из немногих желающих пройти эти испытания. Тем более, по истории КПСС и философии дополнительные занятия не требовались.
Проблема (будь она неладна, программа обучения в педучилище!) снова возникла с иностранным языком. Позориться незнанием английского не хотелось. О своей беде откровенно побеседовал с преподавателем немецкого языка Анной Игнатьевной, которая вела занятия с желающими сдавать кандидатский минимум. Она посочувствовала мне, сказала, что за два года английский я не освою и пригласила в свою группу.
Анна Игнатьевна оказалась блестящей наставницей. Она очень быстро (скорей всего, по опыту) определяла выпендривалов, которые редко появлялись на занятиях группы. Зато умело распространяли в коллективе сокурсников свои намерения податься на партийную работу с дипломом кандидата наук. Преподаватель бесцеремонно расправлялась с такими слушателями, ее иронические замечания в их адрес сыпались одно за другим. Чаще всего она говорила: «О, майн Гот!», но иногда звучало и грубовато: «Усх…ся можно, по-хранцузски говоря». Одновременно поражалась моим успехам. Их обеспечивал мой маленький секрет.
Впервые в жизни при изучении чего-то, в данном случае – немецкого, я на сто процентов подключал зрительную память, постоянно нами недооцениваемую. В течение двух лет все пиджачные, брючные карманы, козырьки фуражек или шапок, ботинки или сапоги я переполнял списками новых для меня немецких слов. Стою ли в очереди где-то зачем-то, еду в трамвае, в поезде – внимательно осматриваю заготовки. Запоминаю зафиксированные слова. Подобные списки заполняли стенку у койки. Улягусь спать или проснусь утром, обязательно многократно повторяю немецкие слова, пополняю свой словарик. В итоге экзамен кандидатского минимума по немецкому сдал на «отлично». Нормально завершились испытания и по другим дисциплинам. Первый шаг в науку миновал.
Учились мы в солидном возрасте. Дух не теряли. В учебе, как правило, преуспевали, «двоек» на экзаменах избегали. У нас и досуг находился на высоком уровне. По выходным – то дома, то в Ревде у родителей. С выдумкой встречали Новый год, 23 февраля и 8 Марта. У меня сохранились документы, посвященные некоторым из этих торжественных событий.
Так звучало поздравление с Новым, 1972 годом:
Дорогие земляки и землячки!
Вот мы и собрались. И правильно сделали. Как это так: жить на одной земле, дышать одним воздухом, любить одних…(простите, заговорился) и не знать друг друга, не дружить. Это не по-уральски, это не по-человечески, это вопиющее безобразие. Не допустим такого, друзья!
Знакомьтесь! Футбольная команда «Ух!» выпускников-второклассников.
Капитан команды, она же центрфорвард Галя Писулина. Любимец верхне-пышминских и свердловских зрителей. Неотразима в атаке. Удивительно смела, стремительна, технична. По воротам бьет без промаха. В свободное от тренировок и матчей время поет (в основном вариации на патриотические темы) и готовится к экзаменам по кандидатскому минимуму. Дивчина серьезная, как и подобает быть капитану.
Вратарь, она же крайний правый и крайний левый защитник Валя Громазина. Перебежчик из молодежной сборной Белоярки. В команде «Ух!» набирается мастерства, повышает квалификацию. Сама по воротам бьет редко, мячи передает товарищам. Являет, таким образом, пример игрока-коллективиста, а потому пользуется всеобщим уважением.
Валера Балакин – футболист-универсал. Играет в современный футбол. Одинаково удачлив в нападении и защите. Бьет по воротам с дальних и ближних дистанций, если требуется, помогает защитникам колотить судей. В команде пользуется непререкаемым авторитетом.
Надо заметить: холост. Отец троих детей, которых законная жена воспитывает в Гарях.
Ваш покорный слуга – Андрей Меньшиков, центральный чистильщик. Прибыл из серовской команды «Металлург». Робок, неповоротлив на футбольном поле. Меньше помогает, больше путается в ногах товарищей. Между матчами команда обычно бьет его батогами долго, жестоко. Не помогает. Он по-прежнему слишком увлечен диа- и истматом и другими бесполезными вещами в этом роде.
За 13 прошедших месяцев команда провела ряд календарных и товарищеских встреч. По аппетиту, питию, веселью (не будем говорить об учебе) неизменно занимала первое место и сегодня не собирается уступать первенства.
Итак, дорогие земляки и землячки, с новым вас учебным годом, с новыми приятными впечатлениями. Будьте удачливы, здоровы, счастливы. Вступайте в ряды соревнующихся команд!
Расставаясь, мы «подосвиданились» друг с другом. Ведь как-никак за два года подружились. Договорились встретиться через 30 лет, т.е. в 2002 г. Ни в назначенном году, ни в какой-то другой срок мы не увиделись, не узнали, как сложилась судьба каждого из нас.
А в моей жизни начинался очередной период, с дипломом с самостоятельно определенной специальностью. Перефразируя опубликованную 9 сентября 1938 г. «Правдой» передовую «Глубоко изучать историю партии Ленина-Сталина», я включился в ликвидацию теоретической слабости студенчества, чтобы «быстро двинуть вперед дело марксистско-ленинской идейной закалки» его рядов.
Строки из писем
Сестра – Изгагина Галина Михайловна
16.02.1971 г. Кургат – Свердловск
«Ваня работает кочегаром на ферме. Я же опять связалась с магазином, работаю 8-й месяц. Работа заботная, тяжело, не могу, а легче в деревне не найдешь. В январе была ревизия за 6 месяцев, дак аванец не получила, вычли 23 руб. недостачи.
Жаль не приехал на вечер, когда женили Васю…»
28.01.1972 г. Кургат – Свердловск
«Я все работаю в магазине, а Ваня конюшил, сейчас в течение месяца подменяет бригадира. Он пошел в отпуск. Ваньчик работает на тракторе. Вера с Пашей учатся.
До Веры не могу дозвониться…
Погода уже с месяц установилась очень холодная. Замерзаем. Надоело.
1 мая мне исполнится 48 лет, до пенсии – 2 года…»
Брат – Меньшиков Александр Михайлович
25.11.1970 г. Алмалык – Свердловск
«Получил твою каракулевую депешу. Можешь меня поздравить, в твоих иероглифах разобрался без помощи ученых археологов. Могу даже выслать расшифровку. Честно признаться, я ждал твое письмо с полусогнутыми коленями. Теперь каюсь, писать тебе буду, по возможности, регулярно.
Работаю пока в отделе главного механика слесарем по ремонту оборудования в должности зам. нач. механического цеха. Зарплата – 180 р. Работа интересная, в большинстве случаев конструкторская. Короче, воплощаю словесные, изредка эскизные предложения наших многочисленных рационализаторов в металл. Работа «все давай – давай». Чертежи иной раз приходится делать мелом на стене. Потом приходят конструкторы и конструкторши и срисовывают на ватман мои творения. Работать тяжеловато, потому что начальник – господин кувалда в области металлообработки. Хорошо хоть пронырливый, достает все из-под земли и ко мне относится весьма любезно. Так что жить можно. Самое главное – признает себя дубиной в том направлении, в котором ему следует больше всего знать. Короче, у меня по работе «Very good».
Дома сделал веранду, т.е. оформил ее, вставил рамы и покрасил. В гараже оборудовал что-то наподобие мастерской, вырыл яму под картошку. Сейчас появилось время навещать пивные, здесь их много и всегда с пивом. Рыбы я навялил, так что пиво идет по всем правилам. Из спиртных зелий есть всякие ромы и коньяки. Кубинский ром – вещь. Пара стаканов, и запевай, Маруся, песню из полных матюков. Правда, это удовольствие не с кем пока разделить, а потому я только снял пробу и не более. Вопрос этот, по-моему, разрешается лучше всего в Ревде. Не так ли?
Натка у меня понемногу бегает, частенько носом с полом встречается, но есть определенные успехи. Говорит довольно шустро на неизвестном нам языке и наречии. Эту неделю обе с Татьяной болели сопливо-чихательной болезнью. Татьяна все рвется на Урал, домой, к папочке и сестричкам. Крокодильи слезы проливает. Я на это меньше всего обращаю внимания.
Да, я тебе не описал город. Город, на мой взгляд, очень красивый, зеленый. Конечно, в новых жилых районах пока гуляет пыль, и зелень только начинает прививаться. Улицы широкие, по-южному живые и современные. С трех сторон – горы, и создается видимость, что город находится в долине. Наш дом помещается в будущем центре на берегу будущего озера, по-моему, уже в будущем году котлован заполнят. Население города пока познается на реке Ангрен; там большой пляж и больной набор напитков. Поэтому в субботу, воскресенье на автобусах идет мариновка людей, благо, что я обладатель мотто, а то бы не миновать участи большинства. Отдыхать есть где».