2.
Ткнулся. Пальцами ощутил что-то тёплое, твёрдое, угловатое. Непонятно. На передней стороне куча кнопок. Телевизор? Да, он самый, но что он делает в том месте, где должен быть чайник? Да и помещение, в котором я находился, судя по гулкому эху, и чувству лёгкой свежести в волосах, никак не меньше, скажем, больничного холла. Явно не моя квартира.
Слышу неуверенное дыхание, чьё-то, не моё.
- Кто здесь?
- Я.
- Что за шутки, где я нахожусь?
- Если б я знал, - неизвестный философски-цинично усмехнулся.
- Мужик, я серьёзно спрашиваю, что это за место? Я слепой, поэтому и спрашиваю, думаешь, мне в прикол такое спрашивать?!
- Не понял. – Невидимый собеседник был явно удивлён. – Я же сам слепой, и тоже понятия не имею, где я..
Сказать что я тоже удивился – значит ничего не сказать. Ситуация смешная и глупая для стороннего наблюдателя, но для нас странная, и требующая немедленного решения. Впрочем, когда ты живёшь долгие годы, не видя абсолютно ничего кроме космической пустоты, свыкаешься с некоторыми трудностями и проблемами.
Особо не паникуя, мы оба стали шарить по помещению, изучая его и пытаясь найти выход.
Рука, привычно вытянутая вперёд, маленькие напряжённые шажки – во избежание ненужного падения – длительный процесс, однако вдвоём вдвойне веселей. Ориентируясь по звуку дыхания, мы не столкнулись ни разу.
- Нашёл что-нибудь?
- Обстановка здесь скудная, скажу точно, что кроме телевизора удобств никаких. У тебя что?
- Всё обшарил – ни одного окна нет, дверь только одна, и она крепкая. Но не в этом суть. Кроме двери имеется ещё и решётка с нашей стороны, и на ней грёбаный амбарный замок. Похоже на тюрьму…
- Какого?!..
Я подошёл к Соседу, и стал шарить вокруг него. Да! Толстенные прутья и незыблемый, вечный замок.
- Бля!
Тут моё самообладание, признаюсь, рухнуло.
- ЭЭЭЭЭЭЭЙ!!! ПАМАГИИИИТЕ!!ОТКРОЙТЕ ДВЕЕЕ..
Голос у меня сорвался на хрип, я закашлялся, продолжая, однако, барабанить в дверь.
Но с обратной стороны неволи была молчаливая тишина. Заскулив от бессилия и боли в пальцах правой ноги, я постарался восстановить дыхание, но получалось туго.
- Эй!
Молчание мне было ответом. Дыхания Соседа также не было слышно, и вообще – в неведомом помещении царила звенящая тишина.
Раздался несколько неожиданный здесь звук, и я не сразу понял, что это.
Плюск включающегося телевизора. И голос.
Волосы на голове зашевелились.
- Здравствуй. Ты не знаешь, кто я, но я знаю тебя. Ты пренебрегал жизнью, теперь ты здесь. Сейчас я сыграю с тобой в игру, и мы увидим, на что ты готов ради жизни. Жить или умереть – вот что тебе нужно решить.
- Ааааааа, я не хочу, не надо! Я отказываюсь!!!– неожиданно вклинился другой голос, в телевизоре.
В телевизоре?!
Уже не обращая внимания на жуткие, но витиеватые и пафосные фразы, доносящиеся от ящика, я присел к стене, расслабив дрожащие ноги и вытирая пот с лица пятернёй.
Всего лишь какой-то дрянной фильм. Всего лишь фильм.. Он никак не относится ко мне, и мне не придётся решать, жить мне или нет, ведь я так не хочу этого решать… Сыт по горло этими решениями…
***
По ушам приходится хлопать ладонями, потому что от оглушающей тишины начинает кружиться голова.
Не знаю, сколько я тут сижу, но судя по тому, что один раз даже поспал, и сейчас тоже порядком утомлён и голоден, прошёл как минимум день, если время имеет здесь место. Хотя, в пустой, запертой на решётку комнате ничего не имеет места, кроме меня.
Телевизор с одним единственным записанным фильмом я разбил когда-то, ещё до сна. Теперь жалею, лучше хоть какое-то отвлечение от всепоглощающего одиночества.
Пару раз чувствовал чьё-то прикосновение к плечу, но, прыгая и размахивая во все стороны руками в слепом ужасе, никого не обнаруживал. Показалось…
Я не боялся темноты, с ней давно свыкся, как и со слепотой. Всё-таки уже 15 лет света не видел. Нет, тьма меня не пугала, однако вкупе с тишиной, отсутствием запахов, и вообще чего бы то ни было – чувствовал себя словно у сатаны на ладони. Ты не можешь поделать абсолютно ничего, но Всё может сделать всё.
Я ничтожно мал. Я маленькая искринка, пылинка во Вселенной, полной черноты. Огромная чернота. Давит нестерпимо. Я один. Господи, никогда не было так трудно и безвыходно.
Мир так мало обращал на меня внимания, что я ощущал себя покойником. Теперь я даже заживо похоронен непонятно где. Ха-ха.
Но где же мой Сосед, узник Чёрной башни? Или подземелья… Где? Ведь он был, правда? А если не был, то с кем я говорил?
Думы, одна за другой.
Воспоминания.
Когда я ослеп, я понял, что наверное всегда больнее – сперва познать, а затем потерять, чем никогда не познать. Но это я так думал.
Я приспособился, хоть и посеял в своём сердце вечную занозу. Эту память о весенней природе, о сверкающих вывесках, о море, о девушках…
Провёл по глазам рукой – влажные.
Приспособился, потому что всё в руках человека, кроме того, что он сам возвёл себе в невыполнимое. Но есть ли невыполнимое? Врядли. Скорее, это лишь стены, выстроенные в нашем мозгу.
Как эти стены вокруг меня, и этот замок.
Ломаю голову.
А что ещё делать? Я заперт, и я дефектен. Значит, заперт вдвойне. А значит – дефектен вдвойне.
Стоп-стоп-стоп. Надо отдышаться. Дверь заперта ИЗНУТРИ.
Значит ли это, что я заперся от мира, а не мир запер меня? В этом одиночестве.
Я встал, подошёл к решётке. Потрогал замок руками, подёргал, даже засунул отросший ноготь в скважину. Нет, всего лишь схожу с ума. Всего лишь схожу с ума. Дверь просто закрыта.
Вновь заснул. Видел во сне покойного Михаила Круга, поющего невиданную по смыслу и мелодичности песню. Даже запомнил одну фразу, но потом понял, что щеголять ей просто не перед кем, и выбросил из головы.
Сел, прислоняясь к нагретой мной же стене, все движения сопровождались болью в животе. Давно он не видел еды. Ха-ха. Не видел.
Прямо впереди возникла маленькая фигура уродливой куклы верхом на трёхколёсном велосипеде. Она улыбалась и ехала ко мне.
- ААААА!!!
Сон, это всего лишь сон. Я же слепой, и не могу видеть никаких фигур. Всего лишь сон внутри сна.
Душно, или я вспотел от страха. Нет – и то и другое.
Да, вновь лишь чернота окружает меня. Привычное чёрное одиночество согрело меня в эту минуту.
Новый условный день моего условного срока начался. А для таких как я, самое страшное что может быть – это новый день.
Он всегда хуже, чем предыдущий. Безнадёжней, ближе к концу.
Быстро схожу с ума. Ничего не вижу, как и привык, зато постоянно слышу какие-то скрипы, и, кажется, детский плач. Терпимо. Куда хуже вонь, напоминающая гниение, от неё и так пустой желудок скручивает в комок, иногда взрываясь спазмами.
Забился в угол, чтобы ничего не слышать и не чуять. Куда там! Грёбанная дверь стала разрываться от ударов, шедших снаружи. Дверь?!
- Эй, внутри есть кто-нибудь?
Зачем мир ломится в мои стены? Я уже ничего не хочу, спасибоньки. Сиди там, снаружи, Мир. Ты мне не нужен. Мне вообще ничего не нужно, просто оставьте меня в покое, я хочу чтобы всё закончилось.
-- Эй!!! Мы тебя освободим, держись!
Я не верю. Мир не нужен мне, так же как и я ему, это всё ложь, все притворяются. Всё ненастоящее, картонное. Я никому не нужен, в этом весь я.
Грохот, тяжеленная металлическая дверь рухнула под напором каких-то таранных сил; амбарный замок был бесполезней щеколды – скорее всего внутренняя решётка даже не висела на петлях.
Каменная крошка отскочила мне прямо в щёку, больно покарябав. Больно.
- Кто здесь? Почему вы не оставили меня в покое? Ведь осталось совсем чуть-чуть…
- Слава Богу, успели. Случайно наткнулись на проход, могли и не найти тебя. Ну, подходи сюда, на голос, и мы выведем тебя в город.
Ну что поделать, раз уж нашли, то не буду брыкаться, как ребёнок.
Когда я подошёл к говорившему, распознав расстояние между нами по его дыханию, меня осенило.
Почему эти люди сказали идти на голос? Будто знали о моем дефекте…
- Эй, а откуда вы узнали, что я слепой?
Меня подхватили под руку, и медленно, привычно медленно, повели куда-то вверх. Ступеньки.
- Как тебе объяснить…
Идущий первым человек открыл ржаво каркнувшую дверь, и мы все вышли.. в Мир.
Привыкнув к спёртому, мертвому воздуху своей тюрьмы, я опьянел от ветра. Это даже не свобода, это жизнь в чистом виде.
Обилие запахов и звуков, не искажённых обречённостью одиночной камеры, отвело мои мысли в сторону. Я и позабыл о своём вопросе, но спасший меня человек продолжил.
- Я не знаю, как.. Никто не знает как, но – в этом городе мы все слепые, все, тысячи три людей. Что случилось, и что делать, мы не знаем, просто выживаем, и время от времени находим заточённых, или просто потерянных слепых людей. Это конечно всё очень странно, но мы живём. Держи.
- Что?
- Хлеб. Здесь немного, чтобы утолить голод. Боюсь, если наешься, то заворот кишок будет. Я отведу тебя к твоему жилищу.
Так мы ковыляли в обнимку, и Человек отвечал на все мои озадаченные вопросы. Я ещё не отошёл от пережитого, но уже был готов продолжать жить. Человек разрушил мои стены, мой замок, мою цитадель. В мире я никому не нужен, но в Городе, где все люди такие же, как я, у меня есть шанс почувствовать, что же это такое, неодиночество.
1.
Лейтенант Суровов возвращался домой после тяжёлого трудового дня. Ровный жёлтый свет фонаря мерк, застилаемый плотной завесой снега, тут же хлюпающего под ногами в виде неприглядной кашицы. Несмотря ни на что, погодка отличная. Даже настроение приподнято! Суровов снял фуражку и понёс её в руке.
«Вот все хают эту власть, а очень даже зря!» Вон какая красота – чистый сквер с лавочками по бокам, каждый(!) из старинных чугунных фонарей снабжён исправно дающей свет энергосберегающей лампочкой. Да и вообще город прилично преобразился за последнее время. Как там в песне пелось? «Огней так много золотых на улицах ……..»
Впрочем, не только внешний облик города изменился к лучшему – люди стали лучше жить. Ну вот например – время позднее, а по пути лейтенанту не встретилось ни одного гопника, ни одного валяющегося и пускающего слюни радости алкаша. А нищие? Когда он последний раз видел калеку, цыганку, или бомжа, побирающегося в переходе или на улице?
При мысли о неизбежной близости народного благополучия лейтенант мечтающее улыбнулся.
Минутку.
Взгляд его уловил сбоку, за дорогой, что-то необычное. Напялив фуражку, он расстегнул кобуру и бегом пустился через подземный переход, лавируя мимо неспешных прохожих.
Перелетев последнюю ступеньку, окрылённый чувством опасности, Суровов, не справившись со своей скоростью, поскользнулся на злополучной кашице, и красиво, со смаком, плюхнулся в лужу.
Отплёвываясь и матерясь, смахнул грязь с рожи и понял, что опоздал.
Две неразличимые в полумраке фигуры уже закрыли багажник «Волги» и поехали в непонятнокуда.
Кое-как отряхнувшись, похожий в грязном кителе на сантехника, Суровов двинулся к ближайшему супермаркету «Эльдорадо»,за стеклом которого было видно испуганного, но заинтересованного продавца-консультанта.
- Что здесь произошло, гражданин?
- А какое, вам де.. – разглядев, что перед ним сотрудник полиции, то бишь милиционер, продавец тут же подхалимски зачастил – Ой, прошу прощения, товарищ милиц… полиционе… фу бля.. господин полицейский, я не признал, простите.. Здесь какие-то люди бомжа забирали.
- Не понял?
- Нищий какой-то калека, побирался вон там, а они подъехали и сразу к нему, подхватили его, а он упирается, а они тащат, а он верещит, а они бьют его, и электрошокером, кажется тоже, а он дёргается, и визжит, а отбиться не может от них, ну и в багажник его погрузили, да и увезли, а сразу после этого вот вы и зашли.
Закончив тараторить, продавец-консультант как-то сразу замолк, видимо, вывалив всё, что было у него в голове, и стал пожирать обожающим взглядом служителя закона.
- Так. – Суровов обратил внимание на бейджик с именем, - Значит ты, Серёжа, видел с самого начала всё, о чём рассказал, и ничего не сделал. Не вызвал охранника, не позвонил в полицию, ни …
- Но, господин поли…
- КАКОГО *** ТЫ ЗДЕСЬ СТОЯЛ?! Какого, бля, хуя, ты ничего не сделал чтобы помочь человеку?!!!! ТЫЧЁСУКАЁБАНАЯ ВООБЩЕНЕПОНИМАЕШЬ!!!!
-Таак, попрошу без грубостей, а не то я охранника позову, - Серёжа чуть не плакал. – И вообще, я ничего не мог сделать, всё произошло слишком быстро, как будто они заранее знали на что идут и чётко спланировали. У меня не было шансов. А вдруг меня бы ранили? Какой-то сраный калека не стоит того, чтобы меня ранили!
Раскрасневшийся лейтенант шумно выдыхал воздух, он был похож на разъярённого быка. Поняв, что весь свет сейчас смотрит на него, прохрипел что-то вроде: «Ждите, к вам придут завтра, дадите официальные показания» и выбежал вон из магазина.
Дома ждёт жена, а он припозднился с этим происшествием.
Однако странно, кому-то понадобился калека без гроша, да так что за ним приехали, не скрываясь от людей, и применили электрошокер, да ещё и в багажник погрузили!
Нужно будет, кстати, узнать у этого ушлёпка Серёжи, может запомнил номер машины.
Следующим утром Суровов действительно, не откладывая в долгий ящик, сразу зашёл в Эльдорадо. Серёжа крутился возле стоек с какими-то музыкальными примочками, у него явно было огромное шило в одном месте – он маячил туда-сюда не переставая. Увидев полицейского, он побледнел, и отвернулся.
«Не понял?!» - возмутился про себя лейтенант.
Подойдя сзади, он дотронулся до плеча продавца указательным пальцем, отчего тот подпрыгнул.
-Что?!
- Ты ничего не забыл, дружок?
- О чём вы, господин полицейский?
- Я пришел для того чтобы ты дал официальные показания, ну и ещё задам пару вопросов по поводу вчерашнего.
- Чего вчерашнего? Я не понимаю… - Из Серёжи актёр был плохой, его трясло будто в лихорадке, его буквально распирало от кипящей в нём важной информации, которой он, однако, непонятно почему, решил не делиться.
- Я из тебя сейчас всю душу выжму, сопляк, если не перестанешь валять дурака. – лейтенант, как и вчера - медленно, но уверенно закипал.
- Нет, но я правда, не могу ничего сказать!
Ладно, попробуем по-другому, подумал лейтенант.
- Прекрасно, значит ты, соучастник преступления. Убийства, кстати, - Суровов приукрашивал не краснея, распаляясь с каждым словом. – И отказываешься от добровольного сотрудничества? Думаю, лет семь ты точно схлопочешь, но я могу и подсуетиться, прибавить годков за несговорчивость и мою личную неприязнь к таким как ты.
Лейтенант, закончив холодным голосом фразу, смотрел на напуганного до полуобморочного состояния бедолагу, сузив глаза. И не таких орешков раскалывали.
Серёжа, не выдержав, быстро огляделся по сторонам и приблизил губы к уху полицейского, отчего тот брезгливо сморщился.
- Эти люди приходили сегодня, они знали, что я всё видел, - загадочный шёпот должен был вызвать серьёзный настрой, однако Суровова разбирал смех, он с трудом сдерживался. – Они сказали, что если я их выдам, то мне … конец. Они очень влиятельные, я их боюсь, и хоть посадите меня в тюрьму, больше ничего не скажу.
Суровов озадаченно потёр подбородок, и, не прощаясь, ушёл. Из этого овоща он выжал всё, что можно, теперь надо только анализировать.
Раз какие-то влиятельные личности ищут и крадут калек и нищих, значит они им нужны. Вот – уже на первом звене логическая цепочка обрывается.
Кому вообще нужны калеки и нищие? Разве что загадочным продавцам шаурмы, каннибалам, мать их… Но это всё шутки юмора, а на деле – зацепок ноль.
Остаётся лишь работать дедовским методом – ловлей на живца.
Никого из начальства и сослуживцев лейтенант решил не посвящать в свой план. Если вся слава достанется ему, то повышение не заставит себя долго ждать.
Одевшись в рваньё, в котором делал ремонт в прошлом месяце, и измазав лицо ошмётком грязи, Суровов шёл по стихийной свалке на окраине города, где всегда было полно бездомных. Здесь был их собственный городок, где не было места красоте, уюту и счастью. Разве может быть счастлив человек, которого не считают человеком? Все смотрят сквозь них, а в случае чего могут без зазрения совести выместить злобу на бомже, никто не накажет тебя за это. Бомжи – это животные, у них нет ни прав, ни будущего. Они – существа низшие, которые никогда не увидят очередного кошмарно огромного магазина, разве что в качестве товара…
Поэтому они живут здесь, на отшибе, где нет посторонних глаз и никто не обидит их здесь.
Суровов пришел сюда в надежде поспрашивать нищих, может они что-нибудь знают о загадочных похищениях, но получилось куда хуже. Или лучше?
Свалка оказалась абсолютно пустой. То есть не пустой, конечно – вон горы мусора, но ни одного бездомного здесь не было, хотя следы их обитания были налицо.
Вот так-так. Нонсенс.
Вроде и хорошо знать, что бомжей в городе нет, но с другой стороны, когда знаешь, что они не разбогатели и превратились из бомжей в средний класс, а похищены и возможно убиты – не по себе.
Лейтенант, обескураженный увиденным, добрался до своей машины, и внутри стал переодеваться в чистое. Уже почти справившись с брюками, глянул в зеркало заднего вида, и хищно оскалился.
Подумать только, он оказался в нужное время в нужном месте – через дорогу молоденькая девчушка переводила мужика приятной внешности, у него в руке была трость, а голова чуть вытянута вперёд – человек был слепой. Но самое главное – сзади к процессии неспешным, но уверенным шагом приближалась неприметная парочка. Мужчины в обыкновенных джинсах и куртках. Они толкнули девушку в спину, так что она отлетела в сугроб, а сами цепко схватили слепого за руки и за ноги и затащили в стоящую неподалёку «ниву».
Суровов тронулся вслед уходящей машине, решив выследить логово похитителей.
След привёл лейтенанта к какому-то дворику с аркой. Выскочив, он проследовал за двумя мужиками, несущими с собой огромный свёрток, являющийся, конечно же, упакованным человеком.
Вбежали в арку. Что дальше? Подъезд. Странный подъезд… В зарослях кустов неподалёку Суровов разглядел бетонный куб, похожий на дольмен. Что за?!
Вбегая в подъезд вслед ускользающим похитителям, он лишь успел вспомнить, что такие кубы из бетона – на самом деле укреплённые выходы вентиляции советских бомбоубежищ.
Свет в его глазах померк.
- Что.. что вы делаете? – Суровов очнулся, казалось, через мгновение, голова болела неимоверно.
- Кто ещё знает о нас? – властно произнёс один из преследуемых, а ныне один из хозяев положения.
- Все! Все знают, я рассказал всем кого знаю. – лейтенант победно расхохотался, на самом деле выплёскивая адреналин. Конечно никто ничего не знал, даже он сам не понимал толком, с кем говорит, но так его хотя бы не убьют. Пока.
- Падаль. – плюнув в лицо связанному Суровову, всё тот же мужчина ударил его под дых. – Что будем делать? – уже своему приятелю.
- А что тут можно сделать… Нельзя чтобы это попало в прессу. Хотя бы не в таком контексте. Этого мудака расколем, чтобы выдал всех, кто знает про нас, а потом… потом психушки будут ломиться от новоприбывших.
- Пойми, сучёныш, - это вновь обратились к хватающему воздух сотруднику полиции. – Это всё во благо. Они лучше смотрятся, когда их нет, когда их совсем не видят, а не просто делают вид. В подземельях, на Крайнем Севере – где угодно. Ты должен понимать, ты же служитель закона, тоже что власть. Назови имена всех, кто знает о нас. По-хорошему скажи.
- Да пошёл ты!
Суровов осознал, что обречён, но отступать было поздно.
Второй из «похитителей» схватил его за руку, и сломал целую охапку пальцев.
ГОСПОДИ, КАК БОЛЬНО!
Пальцы
Пальцы
Пальцы.
Это конец.