***
…Парящий Остров служил домом для народа Рурары всегда. Они издавна жили на нём. Он был их родиной. Они рождались, росли и умирали здесь. Здесь они узнавали всё о себе и о мире, вокруг себя. Они верили в Небо и поклонялись земле, считая её матерью всего сущего, а себя её детьми. Поэтому земля и женщина, обе дающие жизнь, звались одним словом – рурара. Именно так они называли себя: рурары – те, кто рождён матерью-рурарой, те, кто вырос на земле-рураре.
Парящий Остров был необычайно красив. Зелёные холмы, залитые мягким солнцем, тенистые дубравы, прозрачные реки – всё на этом острове было наполнено и излучало совершенную красоту природы. Даже холодный туман, набегавший на остров с моря, становился частью этой удивительной красоты. Такой же необычайной красоты здесь рождались и звуки. И они были не просто красивы, они завораживали и притягивали, овладевали и очаровывали. Все эти звуки за долгие годы, что прожили на острове многие поколения рурар, влились в их язык, став его частью. Рурары пели песни, разговаривали, смеялись, над головами у них шумели дубравы, рядом бежали ручьи, и ветер всё крепче сплетал воедино язык рурар и музыку природы. Теперь каждое рурарское слово несло в себе всё волшебство и всю силу природы острова – трель птиц и шелест деревьев, журчание ручьёв и грохот водопадов, шум морских волн и звон дождя. Всё звучание острова, вся его красота и притягательность отразилось в рурарском языке.
Сменилось несколько поколений, и остров стал тесен для народа рурар. Построив корабли, часть рурар отплыла на поиски новых земель. На одном из кораблей был и царь рурар Велерос. Именно его рукой и были оставлены знаки на трёх одиноких скалах, повстречавшихся им в море, которые должны были указать весь путь кораблей от острова. Берег достигнутой ими земли оказался пуст. Только лишь через три дня пути по неизвестной земле рурарам впервые встретились люди. И тогда же впервые им открылось, какой силой они наделены. Живя одни на острове, они и не догадывались о ней, но теперь при встрече с иными народами, она явилась им во всей своей мощи. Нападавшие на них обращались в бегство, лишь заслышав их. Язык доносил до чужаков грохот водопадов и свист ветров, ввергавшие их в трепет. Тем же, кто не видел в рурар своих врагов, в языке слышались звуки ясного дня. Рурары воздвигли дворец из белоснежного камня в знак своих светлых мыслей и добрых намерений. Отсюда Велерос правил своей новой страной, с которой в мире и дружбе жили все остальные народы. Где бы теперь ни ступали рурары, везде их встречали с открытыми сердцами. Обустраивая жизнь на новых землях, рурары никогда не забывали и о своей далёкой родине – Парящем Острове. Каждый рурар считал своим долгом, чтобы его дети, выросшие вдали от острова, непременно побывали на нём хоть один раз. Корабли рурар легко находили путь в море по знакам, выбитым Велеросом на трёх скалах. И каждое новое поколение могло видеть родину предков.
Время шло, рурары расселялись всё дальше и дальше. И, так же как и прежде их язык служил им надёжной защитой, очаровывая новые народы и племена. Постепенно многие рода рурар ушли так далеко, что потеряли незримые нити, связывавшие их с родиной и большинством остальных рурар. Перемешиваясь с инородными языками, язык этих родов исказился, утратил былое величие и силу, потерял притяжение и очарование, лишился чистоты исконных звуков и неповторимой красоты. В нём ещё угадывались рурарские слова, ещё улавливалась рурарская речь. Но он уже не был рурарским языком. Так появились чоры и балфы…
Познав всю силу своего языка, рурары поняли и всю её тяжесть. Велеросу, первому ступившему на новую землю, было видение во сне. Небеса раскрыли перед ним всю силу языка, предрекали народу Рурары великое будущее и предостерегали обращать эту силу против других народов. Они же повелели Велеросу испытывать каждого будущего царя на Парящем Острове Вратами, собираемыми из камней, освящённых ключевой водой. Теперь только человек трижды прошедший их мог занять трон Рурары. Отныне Врата должны были оберегать Рурару и её народ. Велерос стал первым ведающим, хранителем знаний и откровений Небес, передав их другим.
…В немом изумлении Ваяр и Абер, по-прежнему скованные Пещерой, наблюдали открывающуюся им Истину. Познали они и историю норогов…
***
…Норг со злостью озирался по сторонам. Он был оскорблён, раздавлен, растоптан, вывален в грязи. Его позор и унижение видели все, кто стоял здесь, на горе испытаний. Он поочерёдно бросал злые взгляды на Мирада – царя Рурары, Белога – верховного ведающего и Ирвага – своего младшего брата. За спиной у Норга лежали бесформенной грудой разрушенные Врата. Норг, сдерживая бушующую ярость, сжимал и разжимал кулаки. Сотни людей стояли вокруг, молча смотря на него. Норг чувствовал их отчуждение и неведомо откуда взявшуюся пустоту вокруг себя, будто он нёс в себе какую-то смертельную заразу. Он не прошёл испытания, в отличие от Ирвага.
– Норг. Наш обычай..., – нарушил тишину Мирад, но был перебит Норгом.
– Я знаю обычаи, отец.
– Ты не можешь…
– Почему? – резко спросил Норг.
– Врата трижды обрушились за тобой. Ты не можешь занять трон Рурары.
– Выходит, я не достоин её трона? Значит, я – недостойный?
Мирад молчал.
– Кто же достойный, – вновь спросил Норг. – Ирваг? Почему? Потому что так сказали Врата?
– Да, Норг. Именно поэтому, – громко сказал Белог. – Именно потому, что Врата пропустили его, а не тебя.
– Какие-то Врата, какие-то камни…
– Не забывайся, Норг, – грозно сказал Мирад – Это священные камни.
– О, да, отец! И я должен им повиноваться.
– Мы все им повинуемся. Это обычай предков.
– Почему мы должны подчиняться им? Они связывают нас…
– Они оберегают нас. Мы должны им верить.
– Вы верите этим камням и не хотите поверить мне, одному из вас.
– Мы верим, потому что так нам было завещано нашими предками. Мы не должны нарушать их заветов.
– Если бы вы только знали, какая сила кипит во мне. Как мне тяжело её сдерживать. Но вы не сможете представить себе даже малой части того, что я могу, на что я способен.
Мирад смотрел на Норга и не узнавал своего сына. Бледное, искажённое лицо с крепко сжатыми губами, взгляд затравленного зверя – всё было в нём чужим. И глаза, которые больше всего поразили его. В них полыхал жаркий костёр уязвлённой гордости и …ненависть.
– Как я ненавижу…, – сквозь стиснутые зубы тихо сказал Норг.
– Что?!
– Я ненавижу ваши обычаи. Я ненавижу эти Врата. Ненавижу всех вас, – уже громче сказал Норг, обводя всех злым взглядом.
– Норг, опомнись. Что ты говоришь? – Мирад был обескуражен. – Это твой народ.
– Мне жаль, что это мой народ.
– Норг. Замолчи. Прошу тебя.
– Нет, отец. Никогда… Посмотрите на себя. Небо наделило нас силой, которой нет ни у кого. И что же вы? Вверяете свою судьбу каким-то камням, поклоняетесь им. Вместо того, чтобы поверить в себя, в свою собственную силу. Вы жалки! Вы все боитесь самих себя! Что вы за люди?!
– Норг! В последний раз прошу. Немедленно замолчи! Во имя Небес!
– Дрожите перед Небесами!.. Зачем нам эта сила? Чтобы дрожать? Скажи мне, отец?
– Нет. Но и не для злых устремлений.
– Наш народ мог достичь многого. Мы могли стать повелителями всех земель и народов. Всё могло быть подчинено нашей воле, и даже Небо! Целый мир лежит у наших ног! Но вы предпочли жалкий путь слабых и покорных. Это не Великая Рурара! Это Ничтожная Рурара!
– Довольно, Норг! – грозно выкрикнул Мирад – Рурара – наша общая мать! И ты только что оскорбил её! Отрекись от своих слов! Немедленно! Сейчас же!
– Иначе что, отец? – спросил Норг, посмотрев прямо в глаза отцу.
– Иначе я отрекусь от тебя.
– Нет, отец. Это я отрекаюсь от тебя. Я отрекаюсь от всех вас! Я отрекаюсь от Рурары! Она мне больше не мать! И я отныне не её сын!
– Уходи! Сейчас же! Ты оскверняешь эту землю. Уходи…
– Я уйду. Но Рурара ещё услышит обо мне! Клянусь своей Силой – она ещё услышит о Норге!
…Эта была первая клятва Силой. Норг ушёл полный испепеляющей ненависти и злобы. Вместе с ним ушла из Рурары и его дружина – пять тысяч двести воинов. У многих из них были семьи, но большинство всё же были молоды так же, как и сам Норг. И так же, как и он, они грезили о великом будущем, громких победах и воинской славе. Норг уходил всё дальше и дальше, пока, наконец, не достиг земель, куда о рурарах не доходили даже слухи. Здесь Норг обнаружил множество племён, воюющих между собой. Норг нашёл то, что искал. Поступив со своей дружиной на службу к правителю одного из племён – Прару, он очень скоро добился превосходства над всеми. Рурары были хорошими воинами, и не знали себе равных на поле битвы. Прар возвысил Норга, отдав ему в жёны свою дочь. А позже, когда Прар скончался, сбылась его давняя мечта, которой он не мог добиться на родине – он стал царём, он стал править всеми землями, которые сам когда-то завоевал для Прара. Теперь он мог осуществить всё, что хотел. Норг начал строить собственное царство. И оно должно было во всём отличаться от царства его отца. Норг назвал себя повелителем, воздвиг дворец, отражавший его стремление к собственному величию, верил и клялся Силой, а не Небом и нарёк своё царство своим именем – Норгия. Но главное, что он сделал – отрёкся от языка предков. Только появившись в этих землях, он тут же под страхом смерти запретил своим воинам говорить на рурарском языке. Постепенно рурары переняли язык Прара и говорили только на нём. Его дружина стала первой чёрной тысячесилой – тысячесилой истинных норогов, как стали называть себя рурары. Этот цвет не был принят в Рураре, поэтому именно его и выбрал Норг для своих воинов. Создавая своё царство, Норг создавал и своё войско, накапливал силы – он никогда не оставлял мыслей отомстить Рураре за свой позор. Вслед за первой тысячесилой появились и другие. В них также было пять тысяч двести человек, по числу тех воинов, что пришли вместе с Норгом из Рурары. Этой традиции следовали все норогские тысячесилы. Норг расширял свои владения, покоряя один народ за другим, и очень скоро о норогах и их жестоком повелителе разлетелась ужасная слава. И так же скоро в Норге и его воинах умерло всё рурарское. Так появились нороги – народ без прошлого и памяти, поклонявшийся Великой Силе и мечтавший властвовать над всем миром. Но не все забыли своё прошлое, не у всех умерла память о родине, не все отреклись от своего имени. Были и те, кто не пошёл за Норгом. Двое воинов, видя бесчинство и жестокость, с которыми Норг правил над подвластными народами, ушли из тысячесилы. Они долго бродили по лесам, заходили в деревни и всюду рассказывали о Рураре. Люди передавали друг другу эти рассказы, мечтая, что когда-нибудь Рурара избавит их от гнёта норогов. Бешенство Норга было велико, а расправа жестока. Он убивал всякого, кто говорил о Рураре, всякого, кто слышал о ней, не останавливаясь даже перед убийством целых деревень. Никто не должен был знать о его далёкой земле, о земле, где царит мир и согласие, о земле, в которую он собирался вернуться с огнём и мечом.
…Перед Норгом на коленях стоял Холаг. По бокам, держа его за плечи, стояли двое чёрных воинов. Рядом, умирая от бесчисленных ран, в крови лежал другой его воин – Келай. Норг равнодушно смотрел на него. Потом отвернулся.
– Видишь, что бывает с предателями и отступниками? – сказал Норг Холагу.
– Ты – настоящий предатель, Норг. Ты отступился от Рурары. Ты отрёкся от всего.
– Ты же сам пошёл со мной. Ты клялся мне в верности. Ты признал меня своим повелителем.
– И я раскаиваюсь в этом.
– Раскаяние – удел слабых. Будь сильным, Холаг.
– Быть сильным – значит, убивать?
– Ты – воин.
– Но не завоеватель.
– Замолчи, Холаг. И прекрати говорить по-рурарски. Я это запретил.
– Ты запрещаешь быть мне рураром? Но во мне кровь рурара и это не изменить.
– Неужели? – удивился Норг. – Эй, Вирк. Кто ты?
– Норог, мой повелитель, – ответил один из воинов, державший Холага.
– А ты, Мовак? Вы все! Кто вы?
– Нороги, мой повелитель, – донеслись отовсюду ответы воинов.
– Ты слышал, Холаг? Мы – нороги. Мы все. Ты слышишь – мы все!
– Вы отреклись от своих корней. И будете прокляты за это самим Небом. Вы все!
– Как же ты упрям, Холаг. Всё ещё веришь в Небо. Есть только Сила. Только она правит этим миром.
– Это ты принёс её в этот мир!
– Да. Потому что я и есть Сила. И тот, кто встанет у меня на пути – либо склонит колени, либо – будет уничтожен.
– Как все эти люди, которых ты порабощаешь?
– А что делали все эти люди, все эти племена, когда мы пришли сюда? Вспомни, Холаг.
– Да, они воевали между собой. Но они были свободны.
– Я принёс им порядок…
– Который они проклинают и ненавидят, как и всех нас.
– Зачем ты рассказал им о Рураре? Чего ты добивался?
– Я хотел дать им надежду на будущее, которую ты у них отнял.
– Будущее принадлежит мне. Посмотри. Видишь тот дым? Это горит деревня, в которой надеялись на Рурару. Вот чего ты добился, Холаг.
– Так ты собираешься править? Силой?
– Да. Ведь только ей и можно править.
– Вспомни, Норг, как правил твой отец, как правили наши предки. Им не нужен был меч.
– Замолчи, Холаг. Не говори мне ничего об отце. – Норг незаметно для самого себя вдруг тоже заговорил по-рурарски. – Они отобрали у меня мою мечту, лишили всего. Я был рождён для великих свершений. Со мной Рурара вознеслась бы до Небес. Но Врата выбрали Ирвага… Какие-то камни встали у меня на пути…
– Теперь я вижу, как они были правы. Своей гордостью ты погубил бы Рурару. Вот для чего ты желал стать царём, чтобы властвовать над другими. Зачем тебе это?
– Зачем мне власть? Она даёт Силу. Слабый ветер никто не замечает, но стоит ему набрать силу, как люди тут же молятся Небесам.
– Так тебе нужно только это – страх и власть. Неужели ты живёшь только ради этого? Посмотри, кем ты стал, Норг. Ты всех презираешь, считаешь себя избранным.
– Я и есть избранный. И ты мог им стать, но не захотел. А я стал тем, кем должен был стать. У нас была Сила, но наш народ оказался не достоин её. Ты прав, Холаг – я презираю. Презираю их всех. И они поплатятся за всё.
– Из-за своей мелкой обиды, из-за своей гордыни ты готов пролить кровь рурар, своих братьев?
– Да. И ты будешь первым…
Холаг был убит. Но надежда, которую он подарил, была неистребима. Несмотря ни на что, люди передавали друг другу рассказы о далёкой и таинственной земле и двух незнакомцах, говорившем на удивительном языке. Так родились предания о Рураре и её народе.
Шли годы. Норг продолжал строить своё царство. Он с упорством безумца и страстью одержимого воплощал в жизнь все свои замыслы, всё, что приближало его к одной-единственной цели, владевшей всем его разумом, ставшей смыслом всей его жизни – отмщению Рураре. Норг завоёвывал новые земли, его войско росло, а вместе с ним и его власть. Но чем больше проходило времени, тем яснее Норг осознавал, что его усилий не хватает, и тем жгуче и сильнее становилась его ненависть к своему далёкому народу. Уже на закате своих лет, Норг, понимая, что его царство всё ещё слабо, но, не желая отступаться от мести, рассказал своему сыну о Рураре, исказив всю правду о ней и выдумав легенду.
…Стоя у распахнутого окна в своём дворце, Норг смотрел на мелкие фигурки, суетившиеся внизу. Там, согнанные на работы сотни людей, мостили дворцовую площадь. Вокруг, надзирая за их работой, стояли его верные чёрные воины. Рядом с Норгом стоял высокий юноша, также облачённый в чёрные доспехи.
– Твой дворец велик, отец, – обратился юноша к Норгу. – Как и все твои завоевания.
– Думаешь, покорить этих дикарей было так сложно? Нет, Зальх. Вовсе нет. В этом нет величия.
– Величие в Силе – ты сам так говорил мне. А разве есть хоть кто-то сильнее нас?
– Есть. В том-то и дело, что есть, Зальх.
– Кто же это, отец? И почему они сильнее нас?
– Ты задал правильный вопрос, Зальх. У тебя ясный ум – я горжусь тобой. Скоро ты станешь повелителем, вместо меня. И я хочу, чтобы ты знал – кто самый опасный и коварный враг.
– Я не боюсь врагов, отец. Они существуют, чтобы пасть от наших мечей.
– Я не сомневался, что ты так ответишь, Зальх. И всё же послушай… На востоке есть большая страна – Рурара…
– На востоке? Там же дикие земли?..
– Дикарь всего лишь дикарь. От них можно защититься. Но рурары… они совсем другие. Опасайся стрел, копий и мечей. Но бойся языка рурар. Стоит тебе услышать хоть одно рурарское слово – и ты сам станешь рураром. Ты забудешь всё – отца, мать, родину, самого себя. Ты навсегда останешься рураром. Вот в чём коварство этого народа. Бойся Рурару, сын. Бойся и борись с ней. Твой народ и твоя империя всегда будут в опасности, пока жива Рурара. Всегда.
– Но как бороться?
– У рурар есть слабое место. Я знаю одну очень старую легенду. Но прежде поклянись мне Великой Силой, что всё услышанное тобой сейчас, останется знанием только нашего рода – рода повелителей Норгии.
– Я клянусь Великой Силой, отец!
– За Рурарой есть море. В нём находится большой остров. Он – главная святыня рурар. Путь к острову легко найти по трём скалам – они укажут, куда следует плыть. На острове есть священные камни. Этим камням рурары поклоняются и беззаветно верят им. По легенде – тот, кому удастся разметать и разрушить эти камни, обретёт всю силу и могущество рурар. Только так можно покончить с Рурарой. Завоюй этот остров, разрушь эти камни – и ты станешь всесилен…
…Так появилось великое зло, завещанное Норгом. Так Норг передал свою месть своим потомкам – они должны были отомстить за него Рураре, отторгнувшей его, они должны были разрушить Врата, преградившие ему путь к власти. Так умерла память рурар. Так родилась легенда повелителей – великая ложь, посеявшая страх и ненависть в потомках ушедших рурар к своей далёкой родине, которые крепли и набирали силу с каждым новым поколением норогов. Отныне каждый повелитель Норгии стремился покорить Рурару, жаждал овладеть её силой и обрести её могущество. …А много лет спустя после смерти Норга набравшаяся сил Норгия впервые вторглась в Рурару. Так Норг сдержал свою клятву, данную им на горе испытаний. Так Рурара узнала о Норгии. Так она услышала его имя.
…Отец Норга так и не смог простить его. Напрасно Белог уговаривал его вернуть Норга, пока тот ещё находится в землях Рурары, напрасно умолял одуматься, предупреждая, что это может обернуться большими бедами для Рурары. Мирад был непреклонен: Норг оскорбил Рурару – свою мать, взрастившую его, и должен уйти. Он сам разрушил царский валун, тот, на котором было высечено имя Норга – никто не должен был помнить его, оно должно было быть забыто навсегда. Потом появилось предание о гневе Неба, обрушившимся в предостережение будущим поколениям рурар. Злоба Мирада на сына за его проступок была так велика, что он не желал видеть возвращение на родину даже потомков Норга. Это подвигло его на небывалую жестокость. Он выдумал пророчество, гласящее, что Рурара падёт, как только Парящего Острова коснётся чужак. Верховный ведающий не смог остановить царя. Пророчество вошло в жизнь рурар, оградив Остров не только от чужаков, но и от их сородичей – чор и балфов. Так был разъединён единый народ. Так появились непримиримые враги. Так родилось великое противостояние.…
***
Пещера уже закрыла занавес Истины, уже не держала своих пленников, а поражённый Ваяр по-прежнему стоял не двигаясь. Открывшаяся Истина была невероятна. Ссора отца и сына, непомерная гордыня одного и непреклонность другого, их взаимные обиды переросли в смертельную вражду, унёсшую и продолжающую уносить тысячи жизней. Нороги и рурары – это единое целое! Единое целое! Разъединённое, разорванное на части. И эта рана даже спустя века до сих пор кровоточила…
– Нет! Я не рурар! – раздался вдруг за спиной Ваяра крик.
Это был крик безумца, в одночасье потерявшего разум. Абер поднял меч и кинулся на Ваяра. Ваяр быстро обернулся, выставив вперёд свой меч.
– Я не рурар…, – зло прошептал Абер.
– И никогда им не будешь.
Глухо звякнул меч, выпавший из рук Абера. На груди у него растекалось тёмное красное пятно.
– Это тебе за Ульмию. За всех…
Абер упал к ногам Ваяра. В его обезумевших глазах навсегда застыл ужас от познанной Истины. Ваяр вспомнил слова Чеера. Потом посмотрел на жезл в своей руке. Теперь он знал тайну языка. Теперь он знал тайны норогов и рурар. Теперь он знал, что следует делать.